Читаем без скачивания Цивилизация страуса - Виталий Фролов

— Что не так с моим паспортом? — насторожился Гусев. Документы ему делали юристы клиники, и с ними, вроде бы, все было нормально.

— С паспортом все в порядке, — заверил его директор. — Но ведь вам же семьдесят лет. Выдавать кредит человеку такого возраста слишком рискованно.

— Биологически мне тридцать три, — сказал Гусев.

— К сожалению, компьютеру это не объяснишь. И нашим юристам, и генеральному директору тоже. Я понимаю, что вы относительно молоды, бодры, полны сил и готовы найти свое место в новом для вас мире. Но по документам вам семьдесят лет, и с этим ничего нельзя поделать. Боюсь, буква закона в данном случае оказалась сильнее его духа.

— А я на вас в суд подам и Гену-Геноцида натравлю, — сказал Гусев.

— Он только уголовными процессами занимается, — улыбнулся директор.

— Он пообещал, что сделает для меня исключение, — сказал Гусев, и улыбка директора немного померкла.

Впрочем, парень быстро оправился после удара и вежливо, но настойчиво, Гусева из кабинета выпроводил.

Подавать в суд Гусев не стал.

«Про оружие.

В мое время считалось, что оружие нашим согражданам давать никак нельзя, потому что они тут же друг друга перестреляют. Правда, они и так стреляли друг в друга из разрешенных уже тогда травматических пистолетов, резали друг друга ножами, проламывали друг другу головы кирпичами и вообще относились как к чужой, так и своей жизни без особого почтения.

И вот, выйдя из криокамеры почти сорок лет спустя, я обнаружил, что оружие тут есть почти у каждого, но вы все же друг друга не перестреляли. Что я могу сказать? Молодцы.

Но фигня в том, что ценность человеческой жизни для вас так и не изменилась. Она была низкой тогда, она низкая и сейчас. Плюс дуэли.

Вообще, мысль, конечно, интересная. Благородная перестрелка смотрится более стильно, чем пьяная драка на ножах и табуретках. Ходить по улицам стало спокойнее, опять же. Люди стали сдержаннее. Ну, это я думаю, что несдержанных просто перестреляли еще до моей разморозки, типа, естественный отбор в действии и всякое такое прочее.

Однако беспокоит меня одна мысль.

Раньше носить оружие было нельзя. Теперь нельзя его не носить. Если у тебя нет ствола, тебя всякий обидеть норовит, и сам ты вроде бы тоже человек, но второго сорта, и статус у тебя ниже, и люди вооруженные смотрят на тебя, как на клопа. То есть, раньше выбора не было, и теперь его нет.

У меня-то ствол есть, ежели что. Я даже однажды пустил его в ход, не сказать, чтобы совсем уж неудачно, но удовольствия, честно говоря, мне это никакого не принесло.

А вы вот не думали, что на дворе двадцать первый век, что пора бы уже стать цивилизованней и научиться решать проблемы ненасильственным путем? Я не спорю, бывают такие проблемы, которые иным путем и не решишь, и легализация короткоствола — это хорошо, и, может быть, даже правильно, но не кажется ли вам, что вы слишком легко пускаете его в ход? Может быть, не совсем правильно заставлять противника за слова отвечать кровью? Может быть, не стоит ставить на кон собственную жизнь из-за одной неосторожно брошенной фразы? Стоит ли оно того?

Быть всегда настороже? Да. Быть готовым к неприятностям в любой момент? Да. Дать отпор бандитам, грабителям и хулиганам? Да.

Но зачем превращать пистолет в статусную вещь? Зачем делать людьми второго сорта тех, кто не хочет его носить? Зачем продолжать жить по принципу „каждый за себя“?

А о пиве и бабах мы обязательно поговорим в следующий раз.»

Этот текст Гусев написал на трезвую голову. Текст был глупым, пацифистским и таким пафосным, что Гусева пару раз чуть не стошнило. Ставки же он сделал на то, что за столь непопулярные мысли его разнесут в пух и прах, обзовут нехорошими словами, а в итоге его все отфрендят и отпишутся. Потому что читать такую муть невозможно. Гусев бы точно не стал.

Расчет не оправдался.

Текст разнесли по сети, а потом разнесли в пух и прах, самого Гусева обозвали нехорошими словами, но число подписчиков и алчущих его дружбы только выросло. Текст поднял такую шумиху, что холивары противников и сторонников короткоствола, за которыми Гусев имел удовольствие наблюдать в прошлой жизни, казались мирными посиделками старых друзей на коммунальной кухне, а к самому Гусеву в сети прилипла новая кличка.

Махатма [8]Гусев.

На третий день разгоревшейся сетевой бойни Гусеву позвонили из стрелковой ассоциации и от лица производителей оружия и их представителей на территории России попросили написать что-нибудь менее провокационное и уже за деньги. Денег обещали слишком уж много, и Гусев решил не связываться. Потому что когда ты берешь большие деньги у больших людей, на тебя наваливается слишком много обязательств. А ну, как не понравится им, что он и в этот раз напишет? И вообще, четкого мнения о повальном ношении пистолетов у Гусева так до сих пор и не сложилось.

Еще Гусеву позвонили из четырех рекламных агентств. Кто-то предложил размещать в его блоге рекламные тексты, кто-то звал к себе в штат. Гусев отказал и тем и тем. Не то, чтобы он стал бессребреником, но зарабатывать на непонятно откуда взявшейся популярности ему не хотелось. Должны были быть и другие способы, а от рекламы его тошнило уже давно. С прошлой жизни, можно сказать.

На аллее его ждали. Немного, человек двадцать, в основном, молодые люди. Наверное, будут бить, подумал Гусев и напрягся. Бить не стали, попросили сфотографироваться с ними и автограф на распечатке из блога. Подписывая восьмую по счету бумажку, Гусев подумал, что с сетевой активностью порка заканчивать. Потому что если такими темпами все и дальше пойдет, то работать на улице они ему точно не дадут.

В течение дня подходили еще несколько раз, и все за тем же самым. Фотографии, автографы. Гусев на время почувствовал себя селебрити[9] и сделал вывод, что оно ему на фиг не нужно.

Но были у этой активности вокруг его персоны и свои положительные стороны. Гусев наконец-то вышел из ступора и даже съездил в дом престарелых на предмет повидать того самого следователя, что вел его дело тридцать семь лет назад. Впрочем, визит этот ожидаемо ничего Гусеву не дал: дедушка и впрямь был в полном маразме и ему было все равно. Гусева он принял то ли за кого-то из своих сыновей, то ли сослуживцев, спрашивал о людях, о который Гусев не имел и понятия и жаловался на медсестер, которые следят за ним в туалете. Гусеву стало неловко и он слинял при первой же возможности.

Примерно через неделю поток желающих сфотографироваться с Махатмой Гусевым иссяк, и он решил, что пронесло.

Но это, конечно, не с его везением.

Глава одиннадцатая

В начала ноября стряслась очередная фигня.

Фигня случается, есть у нее такое свойство.

Чаще всего фигня случается с вами, когда вы этого совершенно не ждете, но даже если вы будете ждать ее каждый день, она случится все равно. Предсказать, с какой стороны она на вас свалится, практически невозможно, увернуться от очередной ее порции никакой удачи не хватит. Если уж фигня решила случиться, то сделает это обязательно.

Ибо фигня неумолима, неотвратима и беспощадна.

В шесть утра, когда Гусев уже собирался выходить на участок, ему прислали черную метку.

Телефон в кармане завибрировал, сообщая о полученном сообщении, Гусев взял его в руки и увидел абсолютно черный экран. На нажатия экран никак не реагировал. Гусев даже подумал, что телефон наконец-то сломался, когда на черном фоне стал проявляться рисунок. Неторопливо и неотвратимо.

Череп и скрещенные под ним кости.

Тогда Гусев подумал, что это какой-то вирус. Он еще раз, ни на что особо не надеясь, стукнул пальцем по экрану и картинка сменилась текстом.

«Поздравляем.

Ваш номер выпал в Черной Лотерее, и вы получаете „черную метку“. Начиная с этого момента, у вас есть два часа на подготовку.

После этого начнется игра. Через сорок восемь часов она закончится.

Желаем удачи»

Гусев снова подумал и решил, что стал жертвой розыгрыша. Потом он еще подумал, и, помня, что от дивных новых времен можно ожидать любых пакостей, залез в интернет.

И обалдел.

Черная Лотерея на самом деле существовала, розыгрыши проводились раз в год и в них участвовали идентификационные номера всех официально зарегистрированных владельцев оружия. Но когда в ней выпадал ваш номер, это никоим образом нельзя было назвать удачей. Скорее, наоборот.

Счастливчик, получивший черную метку, на сорок восемь часов становился законной добычей любого из зарегистрированных на сайте лотереи охотников. Полиция не была обязана его защищать, врачи не были обязаны его лечить, его гарантированные законом права урезались чуть ли не вполовину, и главным правом, которое у него оставалось, было право на самооборону.