Читаем без скачивания Федор Годунов. Стылый ветер - Иван Алексин

— Ты чего, Фёдор? — заметил мою реакцию Подопригора. — Али знакомец твой? — недобро сощурился он.

— Так дело у меня к нему. Скажи воеводе, что старый товарищ с ним повидаться приехал. Московский дворянин Андрей Васильевич Шерефединов.

— Так нет воеводы, боярин. Отъехал он.

— Куда?

— А то мне не ведомо, — вновь порадовал меня часовой. Прекрасно ведь знает, что Грязной к Болотникову ускакал, а с кем попало не откровенничает. — Спозаранку куда-то ускакал.

— Пригласи его в доме подождать, — процедил я насторожившемуся Якиму. — И полусотню свою придержи. Дело для тебя будет.

Дождавшись кивка Подопригоры, не спеша, иду в сторону бани, благо здание как раз напротив меня было и я к дорогому гостю по-прежнему повёрнутым спиной оказываюсь. Вхожу туда и с силой бью кулаком по стене, в полголоса выплёвывая ругательства. Боль привела в чувства, вернув ясность мысли. Я замер, тяжело дыша, прислушиваясь к разговору Подопригоры с моим злейшим врагом.

— Василий Григорьевич к обеду вернуться должен. Ты заходи в дом Андрей Васильевич. Откушай, чем Бог послал. И людей своих заводи. Продрогли небось в дороге. Я полусотник, Яким Подопригора.

— Благодарствую, полусотник. Не откажусь. Ефим, коней обиходить, но не разнуздывать. Приедет воевода, поговорим и сразу обратно поскачем.

— Как скажешь, Андрей Васильевич.

Как же, поскачешь ты! Всё, отскакал уже своё! И так, эта погань, слишком долго эту землю топчет. Наверное, даже самого Грязнова постарше будет.

Вспомнив о Грязном, я задумался. А зачем, собственно говоря, Шерефединов к нему приехал? Уж точно не о былом за чаркой хмельного мёда повспоминать. Потому как ничем хорошим эти воспоминания не закончатся. Двух племянников Шерефединова вместе с семьями опричники под корень вырезали. Да и сам он в то время едва под репрессии не попал. Но выкрутился как-то. И в то время как карьера Грязнова начала клонится к закату, Шерефединов, наоборот, в гору пошёл, став чуть ли не личным «секретарём» Ивана Грозного. Высоко взлетел. Вот только потом не на ту фигуру ставку сделал и мой «батюшка» ему крылышки пообломал. За что бывший дьяк и отомстил потом.

— Ты чего, Фёдор Иванович? — перекрыв собой бьющий в дверной проём свет, на пороге застыл Подопригора. — На тебе лица нет.

— Помнишь, как мы у брода князя Рубец Мосальского перехватили?

— Помню, — усмехнулся полусотник. — Знатную тогда добычу взяли.

— А за что мы потом князя в Клевени утопили, знаешь?

— Недавно узнал. Порохня сказывал, что это один из нехристей, что матушку твою погубили.

— Правильно. Только Рубец рядом стоял, когда её убивали, а этот собственноручно душить её помогал.

— Ишь ты! — по-волчьи оскалился Подопригора. — Ну, за такое утопить мало будет. Тут по иному дело вершить нужно. Я сейчас хлопцев крикну да мы душегуба живым и возьмём. А там, если дозволишь, я сам им займусь. Молить, чтобы его убили, будет.

— Думаешь? — покачал я головой. — Шерефединов — человек старой закалки. Он, уже после убийства царицы, на Гришку Отрепьева покушался. У самой спальни самозванца его с подельниками перехватили. Всех схватили, а он сбежать умудрился. Так вот. Его потом пытали. Так он и под пытками не сознался, что среди заговорщиков был. Тем и спасся.

— Силён, — в голосе Подопригоры проскользнули нотки уважения. — Но у меня взвоет. Ты уж поверь, Фёдор. Сам послушаешь.

— Не послушаю, — со вздохом признался я. — Нельзя сейчас его трогать, как бы мне этого не хотелось. Он ведь к Василию Григорьевичу Шуйским послан. К переходу на его сторону склонять будет. Если мы Шерефединова убьём, кто согласие Грязнова царю передаст?

— А люди его?

— Не, — поморщился я словно от зубной боли. — Не будет царь с холопами договор с Грязным обсуждать. Не тот человек. Придётся отпустить. Ничего. Шерефединов — крепкий старик. Лет пять ещё проживёт. Будет время поквитаться.

— Так может хоть уму-разуму поучим, раз убивать нельзя? — не захотел отступать от задуманного казак.

— Это как?

— А может я неладное заподозрил? — высказал предположение Подопригора. — Чего это тут москали шастают да разговоры с воеводой ведут? Вот и решил дознаться. Встретим посланца, когда он в Москву возвращаться будет да бока хорошенько и намнём. Может и сломаем чего ненароком, сгоряча.

Я встрепенулся, загораясь идеей. И в самом деле, раз отомстить за смерть царицы Шерефединову пока не могу, так хоть душу отведу. Пускай этой сволочи в качества аванса будет. Тут главное не перестараться, чтобы он обратно в Москву вернуться, всё же смог.

— Где думаешь его перехватить?

— Так он наверняка сюда через Андронников монастырь ехал. Вот и обратно той же дорогой возвращаться будет. Так там неподалёку от Рогожской слободы небольшой овражек есть. Вот там и затаимся.

— Я с тобой, — решительно мотнул я головой, пресекая любые возражения. Впрочем, Подопригора возражать и не стал, лишь согласно кивнув. Мда. Это тебе не Грязной с Порохнёй. Этот за любой кипешь обеими руками проголосует! — Только лицо бы мне прикрыть. Признает же, старый чёрт.

— Это можно, — развеселился полусотник. — У Богдана шелом старинный с маской, что верхнюю половину лица закрывает. В ней, не должен узнать.

— И это. Смотри, Яким, не перестарайся. Старик обратно дойти должен. И встреть Грязнова. Скажи, пусть на «измену» соглашается. Так оно даже лучше выйдет!

Шерефединова перехватили без проблем. Вывалились навстречу из оврага, сзади перекрыли дорогу ещё два десятка. Старый дворянин даже сопротивляться не стал, демонстративно не потянувшись к сабле.

— Ты чего творишь, полусотник? Гостю твоего воеводы препоны чинишь?

— Вот я и хочу посмотреть, что ты за гость такой, — оскалился в ответ Яким. — А вы не балуйте, — смерил он взглядом пятерых холопов, что сопровождали московского дворянина. — Если что, сразу посечём. Слазьте с коней!

К каждому из воинов Шерефединова быстро подъехало по несколько человек, умело отделяя их друг друга, сноровисто ссадили с коней, навалились, умело связывая по рукам и ногам.

Я лишь головой покачал.

Ну, чисто степняки поганые. Я ещё по дороге в Елец заметил, что отряд Подопригоры во многом тактику этих степных стервятников копирует. Кружит как ворон по округе, высматривая добычу; там на кого-то наскочит, здесь что-нибудь ухватит. И воинов в свой отряд подстать набирает.