Читаем без скачивания Ловушка для олигарха - Илья Рясной

Запись была любительская. И в уголке экрана светилось время и дата. Без десяти одиннадцать… А дата.

Чем же она запала мне в память? А, ну конечно. Тогда Михаил Зубовин пропал в первый раз!

— Депутат подлец. Ничего не сказал, — произнес я вслух.

Ладно, мы устроим ему выволочку.

Депутат жил один в трехкомнатной квартире на Дмитровском шоссе,

Мне вспомнился анекдот: «Как вы относитесь к голубым?» — «Ну, отношусь»… Депутат к ним никак не относился, несмотря на визит в клуб «Голубая бездна». Вся трехкомнатная квартира была заклеена порнографическими плакатами весьма пристойного, нормально ориентированного, как хороший компас, содержания. Целый шкаф был завален истрепанными порнокассетами типа «В постели со стрелковой ротой». Крыша у Депутата на этой тематике съехала капитально, но это у них партийное. Каков поп, таков и приход. Готовится к выходу пятитомное собрание афоризмов Ширшиновского, посвященных интимной тематике.

Я поуютнее устроился в кресле и даже вздремнул. У меня есть немножко времени. Сегодня у либеральной партии в штаб-квартире банкет, плавно переходящий в оргию. После банкета Депутат поедет домой. Тут мы с ним и встретимся.

Появился он в первом часу ночи. О его приходе возвестил щелчок замка, скрип двери и веселое разноголосье.

— Сейчас мы как… — это голос хозяина квартиры.

— Хи-хи, я аж покраснела, — этот голос женский, точнее, девичий.

— Я вас буду объедать, как торт, — это Депутат.

— У, маньяк, — это второй девичий голос.

— Я не маньяк. Я добрый. Гр-р…

Кажется, он вцепился зубами в чье-то мягкое место, и гостья вскрикнула в восторге.

Свет зажегся, и в комнате появился Депутат. На руках его висели две девчушки лет по пятнадцать, платиновые крашеные блондинки.

— Ая-яй, как не стыдно, Андрей Григорьевич, — покачал я головой. — Я же заказывал брюнеток. И не старше тринадцати лет.

— Гхры, — издал он нечленораздельный звук.

— Дайте девушкам деньги на такси. И заплатите за беспокойство, — посоветовал я. Мне очень хотелось испортить ему эту ночь.

— Но…

— Андрей Григорьевич, — я укоризненно покачал головой, и Депутат послушно полез за увесистым толстым портмоне, на который девчонки уставились, как зачарованные.

Он отстегнул им по зеленой купюре, и малолетки вытряхнулись из квартиры.

— Как ты сюда попал? — спросил Депутат, привычно поправляя перед зеркалом галстук. Для члена законодательного собрания галстук — это как для шахтера отбойный молоток. Он любил свои галстуки. Он тратил на них огромные деньги. И он лелеял их.

— Через потолок.

Он невольно поднял глаза наверх.

— Как это?

— А ты догадайся.

Проник я в дом без проблем. Тетке, дежурившей внизу и не пускавшей никого в дом, как цербер, я продемонстрировал удостоверение прокуратуры.

— Ой, а что случилось? — всплеснула она руками.

— Случилось, — многозначительно произнес я и, пройдя мимо нее, спокойно уселся в лифт, поднялся на седьмой этаж, открыл ключом дверь.

Откуда ключ? Не буду рассказывать, как я умудрился сделать слепок с ключей Депутата. Было дело, представился подходящий случай. При общении с людьми надо знать о них все и рассчитывать на самые неожиданные варианты отношений.

— Всю песню испортил, — вздохнул Депутат. — Нормально не мог в гости прийти?

— Не мог. Я стал кинозвездой.

— Видел. Но ты сейчас на себя не похож.

— Стараюсь… Отлично выглядишь, — похвалил я.

— Тоже стараюсь. Общественный статус заставляет.

— Да, — согласился я.

Несмотря на то что сам вождь либеральной партии с утра до вечера клялся в ненависти к Америке и обзывал нехорошими словами их президента, птенцы его гнезда очень быстро впитывали именно американские стандарты. Партийцы оформлялись в соответствии с требованиями к имиджу средней руки американского бизнесмена. Галстук шелковый черный, не дешевле пятидесяти долларов — иначе засмеют. В кармане чернильная ручка, лучше всего модель «Доупол» фирмы «Паркер» — вон она торчит из кармана Депутата, стоит триста восемьдесят баксов. На руке часы «Тэнк» фирмы «Картье», три тысячи зеленых. Сотовый телефон, притом обязательно в кожаном чехольчике, который тянет на сто пятьдесят баксов. Портрет Депутата закончен.

— Вообще я пришел спускать с тебя шкуру, — кинул я небрежно.

— Что? — собеседник выпучил на меня свои и без того круглые темные очи.

— План по сдаче шкур у меня не выполнен. Тебя сразу убить? Или лучше помучаешься?

— Э, Тим, брось так шутить, — обиделся он.

— Знаешь, что я больше всего не люблю. Когда мне врут. Камешек вранья может вызвать обвал.

— Ты о чем?

— Ты не сказал, что был перед первым исчезновением Михаила Зубовина в его компании.

— Ну, был… А ты не спрашивал.

— Ну-ка, выкладывай все. И без запинки.

— Вождь наш на тусовке в «Голубой бездне» выступал. Твердил, что геи, если он станет президентом, официально получат канал на телевидении, театр Вахтангова и будут признаны политической партией. Потом облобызался с одним из них, отказался уединиться, хотя у того бедолаги аж ресницы от вожделения дрожали.

— А Михаил Зубовин?

— Он тоже там был. Вождь и с ним обнялся. Обещал, что когда у геев будет свой телеканал, то директором на нем будет Зубовин.

— Дальше?

— Зубовин и тот гомик, с которым вождь лобызался первым, — он танцор в «Бездне», уехали вместе.

— И что?

— И все. Позже я узнал, что Зубовин исчез. Потом он нашелся. И теперь исчез.

— Он с тем танцором накоротке?

— Как сказать. Зубовин официально вроде как и не гей, просто сочувствующий, и в «Голубую Бездну» вроде бы опустился, чтобы осветить встречу Ширшиновского с электоратом…. И никто не знает, что они вдвоем уехали. Я покурить вышел, видел, как они обнимались у выхода. Потом каждый в свою машину сел. Конспираторы. Мне кажется, у них давняя страсть. Обнимались как-то по-семейному,

— Кроме тебя кто видел это?

— Скорее всего, никто не видел.

— Как ты умудряешься все время совать всюду свой нос.

— Умею.

— Чего раньше молчал?

— Не хочется лезть мне во все это, — вздохнул Депутат. — Такой гнилью от всей этой карусели тянет…

— Как того приятеля Зубовина из «Бездны» найти? — осведомился я, вытаскивая конверт с деньгами и бросая на журнальный столик. Услуги Депутата должны оплачиваться, иначе он растеряет весь свой энтузиазм.

— Это Лева Бландинц, Он достаточно известный танцовщик. В шоу с Борисом Моисеенко участвовал.

— Он сейчас выступает в «Голубой луне»?

— Нет. Выступал полгода назад. Но потом завязал. Сейчас в каком-то кабаре для голубых.

— В каком? Ты как партией уполномоченный должен знать подобные места.

— Не знаю. Сейчас их тьма, этих баров, — Депутат раскрыл пакет с деньгами, радостно хмыкнул.

— Ну так узнай, — приказал я.

— Узнаю…

Глава двенадцатая

Пара высших чиновников страны со свитой прибыли на ежегодную тусовку в Австрии — форум экокомического развития Европы, К ним же присоседился Олигарх всея Руси и несколько акул рангом поменьше. На этих форумах российская делегация занимала почетное место, поскольку уже десять лет там и на других подобных тусовках Россию удачно продавали по частям и, к изумлению мировой общественности, никак не могли допродать, и тогда опять начинались разговоры о загадочной русской душе и таинственной заснеженной стране.

Так как цены на Россию в последнее время чуть упали, Абрам Борисович Путанин на пресс-конференции подал свой суровый голос — мол, неча тут нас учить. У нас шестьдесят процентов мировых запасов ядерного оружия. И если что… После этого Россия пошла по более приличным ценам.

Сам Президент России ни в какую Австрию не поехал. Он с трудом выбрался в Кремль с дачи в Завидякино, тут же снял пару министров и отбыл обратно. Мне вспомнилась песня Высоцкого:

Од согнал министров с кресел, оппозицию повесил, и скучал от тоски по делам.

За последние три года сменилось около двух сотен министров. И с каждым разом в желанных креслах рассаживались все более странные люди. Поговаривали об амнистии за экономические преступления — именно таким образом будет покрыт дефицит необходимых чиновничьих кадров, которых сейчас так не хватает.

Из двух новых министров один был родственником Абрама Путанина, другой — бывшим сокамерником по следственному изолятору, задним числом оправданным, известного финансового монстра, считавшегося олигархом номер два.

В «Новостях» опять показали мое лицо, после чего начался «Музыкальный час» и завыла жалобно, слабо и трогательно — так просят подаяние — Маргарита Брузайтис, дочка Алины Булычовой, жена арабского миллионера. Интересно, что ее голос считался на эстраде в последнее время эталонным, а там сделать карьеру, имея вокал хоть ненамного лучше, весьма проблематично.