Читаем без скачивания Ловушка для олигарха - Илья Рясной

— Да, повторяю, он мне дал две тысячи… Не фальшивые!.. Э, а моя доля? Семьсот мне? Я тебя целую жарко… Что ты все дергаешься? Не они это!.. Встретимся у Галки в квартире… В десять утра. Хорошо?.. Еще раз жарко целую… Грустна и пуста будет эта ночь без тебя, дорогой!

Нет, ну как речь течет у паршивца!

— Пока…

Я опять развалился в машине. Ждать мне до утра. Выход из подъезда один, «Мазда» тут. Ночь бессонная ждет. Дрыхнуть мне нельзя. Мне нужно являть образец бдительности и внимательности.

— Полдела сделано, и в этом нет сомненья, Коль ты сумеешь запастись терпеньем, — вслух процитировал я Гете.

По закону подлости спать хотелось страшно. Но я крепился.

В полвторого ночи двое юношей пытались снять колесо с «Форда» на стоянке прямо перед домом.

— Брысь, щеглы, — прикрикнул я, вылезая из машины.

— Тебе чего, дядя? — нагло заявил один, угрожающе поднимая домкрат.

Они считали, что я нарушаю их гражданские права. Домкрат я оставил себе, как охотничий трофей… В два тридцать ночи появились двое постовых,

— Кого ждем? — осведомился старшина, выразительно постукивая по сапогу дубинкой. Вид у них был угрожающий и грубый. А стояли они так, что, если бы я был злоумышленником, им бы пришлось туго. Успел бы их перестрелять прежде, чем они поняли, что в них стреляют.

— Кого надо, — бросил я небрежно.

— Чего? — опешил старшина.

— Вот что, коллеги. Гребите отсюда. Тут проводятся мероприятия, — я ткнул старшине удостоверением уголовного розыска, сдвинув сурово брови.

— А что за мероприятия? — не отставал он.

— Что, товарищ старшина? — осведомился я холодно. — В рядовые захотели?

Я это умею — когда надо говорить с начальственным высокомерием. А у старшины отработана реакция на такой тон. Он знает, что дешевле в таких случаях отвалить в сторону и не мозолить глаза.

Он козырнул, и патруль отправился восвояси. Остаток ночи и утро я провел спокойно. В шесть утра появился дворник в желтой безрукавке, он с зубовным скрежетом возил метлой по асфальту. В семь появились первые собачники. Затем люди потекли струйкой из дверей дома на работу.

Интересно. Проведи я тут следующую ночь, то увидел бы то же самое — скрежещащую об асфальт метлу, собачников, идущих на работу людей. Люди крутятся по кругу. Люди попадают в колею, и катясь по ней, изнашивают свою жизнь. В девять часов появился Ростик. Вот, пижон. Надел джинсы и новый ремень. И микрофон остался там… Ничего, микрофон еще найдем. Хуже, что могу потерять контроль.

Розовая «Мазда» двинулась сквозь пробки и заторы. Утро Москвы — это преисподняя для автомобилистов. Быстрее, конечно, ездить на метро.

Пару раз я чуть не потерял объект. Чудом настиг его вновь и опять пожалел, что не имею возможности работать группой.

Ростик держал путь в Бескудниково.

Дом располагался в районе института «Цветметавтоматика».

Ростик вышел из «Мазды», поправил темные очки на носу. И направился в сторону первого подъезда длиннющего двенадцатиэтажного дома.

Черт, код на дверях. Он его набрал уверенно, почти не глядя — значит, не в первый раз здесь. И вошел внутрь.

Теперь только пошевеливайся!

Я кинулся вперед и подскочил к первому подъезду, у которого сидели на скамейке двое толстых теток — одна с дворницкой метлой.

Я ткнул милицейским удостоверением и крикнул так, что одна из теток чуть не подскочила;

— Милиция! Какой номер кода?

— Какая милиция! — возмутилась дворничиха.

— Московская! Быстрее! Поздно будет!

Что будет поздно — они не поняли, но с уважением назвали номер кода.

Я заскочил в подъезд. Лифт уже дополз почти до самого верха.

Я бросился вверх, перепрыгивая через пять ступеней. Лифт остановился на девятом этаже. А когда я был на седьмом, то услышал лишь хлопанье двери. Наверное, у Ростика был ключ. На звонок бы так быстро не подошли.

Но какая дверь хлопнула? Черт ее знает. Я прошелся по лестничной площадке. И увидел то, что искал. Один половик был влажный. Ростик, когда выходил из машины, наступил в лужу и перед дверью аккуратно вытер ботинки. Голубые — они вообще аккуратные.

Я приблизился к обитой дерматином деревянной двери с железной биркой «295» и разбитым глазком. В одном месте дерматин был разрезан, и из него неопрятно торчала вата.

Прислонив ухо к двери, я прислушался. Дверь толстая — очень плохо слышно. Но что-то там говорили. Я различил два невнятных голоса — один тонкий, другой погрубее.

Ну и что делать будем?.. А чего изобретать велосипед? Проще надо быть, решил я, и с силой вдавил бусинку звонка.

Тот отозвался грубо-скрежещущим звуком.

— Кто там? — послышался настороженный голос.

— Галя, вы нам в туалете все залили! — запричитал я.

Как я слышал вчера из переговоров, эта квартира некоей Галки.

— Нет Гали! — крикнули из-за двери.

— И что теперь, утонем?

— Я не знаю.

— Ну тогда я милицию вызываю. Тут дверь открылась. На пороге стоял танцор — Лева Бландинц!

Я бесцеремонно вошел в квартиру.

Танцор тонко ойкнул, поняв, что пришли за ним. Он быстро отскочил назад, потом подпрыгнул и с криком «кийя», больше испуганным, чем грозным, попытался влепить мне ногой в грудь.

Двигался он легко и свободно — профессия обязывает. Но танцор — это все-таки не боец. И задом дергать у Бландинца куда лучше получалось.

Я отпрянул в сторону, придал нападавшему нужную траекторию, и тот приземлился мягкой точкой на линолеум. Я подстраховал его, чтобы он ненароком не убился, и врезал под дых, на время выбив дух.

— Полежи, — велел я.

— Пошел! — в панике вскрикнул Ростик. Художник выглядывал из кухни, в руке он держал графин. Этим графином он и запустил в меня, по-бабьи взмахнув рукой.

Я уклонился, сблизился с графинометателем и, схватив его за шею, устроил на полу в коридорчике, уронив прямо на танцора,

— Ну-ка, тихо, — я вытащил пистолет и ткнул Ростику в лицо.

— Не надо! — всхлипнул он.

— Вот что, голуби мои сизокрылые, — я ткнул носком ботинка в танцора, к которому начало возвращаться дыхание. — Поговорим спокойно? Без стрельбы и убийств?

— О чем? — обиженно произнес Ростик.

— Можем и не говорить, — я поднял пистолет.

— Поговорим, — поспешно исправился Ростик.

— Тебе сюда, — я втолкнул его в ванную и запер ее на задвижку.

Поднял Бландинца, прислонил спиной к стенке в коридоре, встряхнул:

— А с тобой будет разговор.

Танцор наконец продышался. Он был симпатичен и мужествен на вид. И он вовсе не походил на голубого. Это у него вывих не в теле, а в голове.

— От кого прячешься, балерун? — спросил я почти ласково. — Тебя уже почти два месяца поклонники но дождутся.

— Ни от кого я не прячусь! — возмутился он.

Я взвесил в руке пистолет.

— От кредиторов, — тут же заявил танцор.

— Да? А я думал, ты мне о встрече в «Кукарачче» расскажешь… Зря пришел. Шлепну обоих — и в дорогу. Мне сегодня в Нью-Йорк еще лететь, — я отступил на три шага, поднял пистолет и прицелился ему в лоб…

— Мишуню похитили! — вдруг всхлипнув, сказал танцор.

— Зубовина, кивнул я. — Твой кавалер?

— Ну… Да. Мы не афишировали нашу любовь. У него была квартирка в Марьино. Мы там встречались. Он приводил туда и других, но я ничего не имел против. Я не ревновал, — Бландинц замолчал и присел на пол в коридорчике, обхватив голову руками.

— Свободная любовь?

— Ну…

— Не стесняйся, голубь, — улыбнулся я. — И не такое слышали. Что дальше?

— В тот вечер в «Кукарачче» я к нему так и не подошел. Там было слишком шумно. Слишком много народу. Там был Ширшиновский, у меня от него начинает болеть голова.

— Не у тебя одного.

— Мы тогда с Мишуней только обменивались взглядами. Но полный страсти взор может сказать куда больше, чем холодные и ничего не говорящие слова…

Как же они любят цветистости!

— Он улыбнулся пару раз, — помолчав, продолжил танцор. — Но как-то рассеянно. Я чувствовал, что он, несмотря ни на что, хочет провести вечер со мной. Что он нуждается во мне…

— Как чувствовал?

— Сердцем, — танцор ударил себя кулаком по груди.

— Он тебе платил за свидания?

Бландинц покраснел.

— Замнем, — сказал я. — Что дальше?

И тут он начал выговариваться. Путано, сбивчиво, но он выложил все, что знал, и все, что думал.

Получалось, что Бландинц дождался, пока Михаил Зубовин выйдет из клуба и вышел за ним. Они перекинулись парой слов, кумир пригласил танцора в Марьино.

Телеведущий сел в свою машину. Танцор уселся в свою. Пока ехали по городу, Бландинц поотстал, а когда вывернул на улицу, на которой располагалось их уютное тихое трехкомнатное гнездышко, издалека увидел, что около «Тойоты-лендкруизера» телеведущего стоит инспектор госавтоинспекции.

Танцор остановил машину за одиноким безжизненным рейсовым автобусом, который давно забыли на этой улице, и видел, как инспектор проверил документы у Михаила Зубовина. И как потом повел его к черному джипу «Мерседес».