Читаем без скачивания Ловушка для олигарха - Илья Рясной

К холодильнику я вернулся поздним вечером. Экипированный. Готовый к бою.

Надо отметить, что расследование этого дела состояло у меня по большей части из проникновении в частные владения — в квартиры, на закрытые территории. Ну что ж, не зря меня учили этому искусству, и не зря я столько лет практиковался в нем.

Я занял заранее присмотренную позицию для наблюдения — за мусорными баками и деревянными ящиками, наваленными рядом со свалкой, на возвышении — оттуда просматривалась часть территории холодильника. Рядом шебуршались помойные коты. А бомжей не видать — ночуют они в других местах, Появляясь здесь на дневном промысле.

Небо заволокло тучами, заодно скрыло и Луну. Но хладокомбинат освещался прилично. Эдакий оазис света в море тьмы. Тишина, только собаки брешут, да по шоссе в отдалении иногда прогромыхает гружен-. ный металлическими трубами грузовик.

Двое охранников послонялись по территории, потом засели в сторожке, и из нее донеслась музыка. Над холодильником птицей воспарила новая песня Федора Укорова. Из одноэтажного здания, расположенного около правого холодильника, вышел какой-то тип, переговорил с охранниками и спрятался, обратно. Больше никакой активности не наблюдалось. Я уже собрался выдвигаться, когда услышал звук мотора. Со стороны шоссе к хладокомбинату приближалась машина.

«Скорая помощь»! Белый фургон с красным крестом и рекламной надписью «Медицинское страхование, Компания „Роско“ — ваша гарантия на долгую жизнь».

Она остановилась перед шлагбаумом. Чего ей, спрашивается, тут делать? Или плохо кому стало. Не похоже.

— Кирпич, открывай, — высунувшись из «Скорой» заорал водитель.

— Чего орешь? Иду? — крикнули из сторожки. Похоже, «скорая» была здесь не в первый раз.

— Проезжай, — крикнул охранник, открыв ворота и подняв шлагбаум.

«Скорая» проехала на территорию и застыла перед холодильником. К ней из домика вышел его обитатель. Похлопал по плечу водителя, пожал руку второму человеку, вылезшему из машины, у этого второго в руке была сумка, В бинокль я рассмотрел, что из нее торчали горлышки бутылок. Все стихло. Охранники сделали звук музыки громче. Гости заперлись в домике. А я начал действовать. Работать я решил свободно. И не создавать себе лишних проблем. Я перемахнул через высокий бетонный забор.

Собачонка, бегавшая по территории и призванная изображать служебного бультерьера, была какая-то голодная и исхудалая, даром что рядом с окорочками живет. Я кинул ей припасенный кусок сыра с быстродействующим снотворным, она сожрала его моментом и вскоре завалилась дрыхнуть.

Теперь я свободно мог пробраться вдоль забора к сторожке — однокомнатному деревянному домишке со стульями, столом и кушеткой.

Охранники времени не теряли. Они жрали водку,

Я ворвался внутрь. Одним ураганным движением, не останавливаясь, отключил обоих и уложил их на пол, сделал по доброй инъекции. Потом еще прибавил громкости у магнитофона. И пузатый «Панасоник» на столе с энтузиазмом взвыл новую песню группы «Сладкие грезы»:

— Я тебя люблю, а ты сука!

Оттого у меня душевная мука!

Я отправился дальше. Мимо приземистых длинных зданий — это были холодильники с бетонными возвышениями подъездных путей для грузовиков. На одном таком подъеме стояла и «Скорая помощь». Я прислушался, потом выглянул, присмотрелся — в салоне пусто.

Я приблизился осторожно, посмотрел внутрь. Там на носилках лежало тело. Пускай лежит. К нему мы вернемся позже.

В домике горел свет. И слышны были оживленные голоса.

Ступая мягко, как кошка, я приблизился. Теперь можно было различить, о чем говорят. Голоса были веселые и жизнерадостные. Принадлежали, как я определил, трем особам мужского пола. Настроение у парней было хорошее. Периодически слышалось позвякивание рюмок.

— Ну, будем. За дружбу, — звяк стаканами… И разговор потек опять.

— Бобон, чего меньше платить стали?

— Туши подешевели.

— Конечно, мы пока туши еще поставляем. Но при таких деньгах…

— Левчик, братушка, а я при чем? Понимаешь, конкуренция. Душит Юго-Восточная Азия, да и республики СНГ не отстают, А тут еще кризис экономический.

— Да, тяжела жизнь, — вздохнул Левчик. — Бакс опять вверх попер. Бензин — тоже. О чем это там наверху думают?

— Это все фашисты виноваты, — встрял третий.

— Кузя, ты чего, какие фашисты ? — спросил Бобон.

— Ну, разные. По телевизору говорили.

— Да нет, это все от взяток, — заявил Левчик, — Вон, чтобы одну тушу распотрошить и продать, сколько народу кормить надо. Эх, страна!

— Ох, надоело все, — вздохнул Бобон. — Крутишься, крутишься, копейки выгадываешь… На Западе за такую работу знаете, сколько платят.

— Сколько?

— О-о-о! — протянул Бобон. «О-о-о», похоже, — это очень много, потому что на миг собеседники уважительно притихли.

Потом они еще поругали правительство. Пожаловались на застой в делах.

— Да и туши пошли не те, — говорил Бобон. — Экология. Здоровье у народа падает, Глядишь, туша с виду нормальная, а почки и печень уже изъедены… Эх, мужики, чую, конец света скоро. Нострадамус еще писал.

— А ты откуда знаешь?

— По телевизору говорили.

— Ну ладно. Еще по одной, — предложил Кузя.

— За справедливость, — и стаканы звякнули.

— Все, пора за работу, — сказал Кузя. — Туша сонная лежит. Мы ее у трех вокзалов прихватили.

— Туша под снотворным? — поинтересовался деловито Бобон.

— Да. Живехонек.

— Надо срочно на заморозку. На почку как раз заказ пришел. Сейчас пробы возьмем.

— Ты врач, — с уважением произнес Левчик. — Тебе виднее.

Кряхтя, Бобон направился к выходу.

Дверь отворилась.

Он ступил на крыльцо. Это был обитатель этого здания, который выходил общаться с охраной — высокий, жилистый, с двумя золотыми кольцами на пальцах, с круглой наивной мордой и короткими волосами.

Уложил я его тут же, одним ударом в биоактивную точку — не сильно. Чтобы привести в чувство в случае чего минуты за две.

Я зашел в помещение. За столом сидели двое. Один бородатый, интеллегентный с виду, весьма объемистый, с кулаками-кувалдами. Другой — молодой, красивый, спортивного вида, в руке сжимал стакан, лицо его было задумчивым и сосредоточенным, а взор устремлен вдаль. Видно, парня одолевали мысли о судьбах мира.

— Привет, уроды, — сказал я.

— Ты кто? — бородатый, судя по голосу это был Левчик, слегка офонарел.

— Смерть твоя, — просто и со вкусом ответил я. Бородатый не стал долго думать.

— Держи тушу, — прикрикнул он напарнику и бросился на меня. С голыми руками!

Вскоре они улеглись оба. Я их не жалел, так что, возможно, понадобится реанимация. Но это будет позже. Сейчас есть дела поважнее.

Я привел в себя доктора. Задерживаться мне с ним не резон. Поэтому я просто осведомился:

— Где туши?

— Окорочка куриные, что ли? — решил Бобон повалять дурака.

Я его быстро убедил — самым жестким образом, что врать нехорошо,

— Т-туда, — стуча зубами указал он. После нашей короткой беседы идти он сам еще мог, правда, с большим трудом. Покачиваясь, он сорвал пломбу с двери холодильника. С трудом отодвинул дверь. В холодильнике было как положено — холодно.

Бобон зажег свет. Лампа дневного света высветила картонные коробки с куриными окорочками.

Повозившись за трубами, он повернул скобу, и металлическая стена отъехала прочь. Там был еще один холодильник, с «тушами»!

Я человек с хорошей нервной системой. Но плечами я передернул. И удержал себя от естественного движения — нажать на спусковой крючок и всадить в хозяина этого заведения пулю.

«Туш» набралось немало. Большинство — уже разделанные, Стояли контейнеры с азотным охлаждением — для хранения органов и для перевозки. Часть разделанных тел была свалена в углу — для последующей утилизации.

— М-да, дела идут в гору, — отметил я. — Жаловаться не приходится.

Бобон не ответил. Зубы его застучали еще сильнее.

— Ну как, Бобон, — осведомился я. — Тебя оставить здесь на материал?

— Н-нет.

— Где Зубовин?

— Кто?

— Телеведущий, Не помнишь? — я поднял пистолет.

— Вон! — он показал на то, что осталось от тележурналиста, Осталось не так много. Но узнать Михаила Зубовина в том, что осталось, было можно.

Мы вернулись из холодильника в домик. Там я порасспрашивал Бобона немножко о его процветающем бизнесе. В холодильник ему не хотелось, поэтому отвечал он охотно. Сведения пока для меня бесполезны, но они лягут в мой компьютер и когда-нибудь пригодятся.

Хорошие инъекции выключили душегубов минимум часов на десять. А мне пора отправляться вон из этого места.

Я добрел до своей машины. Сделал оттуда два звонка. Один — моему человеку из отдела по борьбе с организованной преступностью.

— Марк, чего-то ты разоспался, — сказал я.