Читаем без скачивания Туда и обратно - Клиффорд Саймак

Я говорю — машина, потому что она так выглядела, хотя, по правде сказать, я не понял ее устройства. Она походила на яйцо, слегка вытянутое по краям, как если бы на яйцо кто-нибудь слегка наступил, но не раздавил его, а только сплюснул так, что концы стали более вытянутыми. Внутри не было заметно никаких приборов или механизмов, но существовало окно, через которое можно было поглядеть наружу. Хотя было совершенно очевидным, что для управления этим яйцом нужно находиться внутри, человек этот стоял снаружи перед открытой дверью и возился с чем-то, что напоминало двигатель. Однако когда я пригляделся, то понял, что если это мотор, то я такого никогда не видел. По правде говоря, я не очень хорошо рассмотрел этот «двигатель» и вообще что-либо касающееся машины, поскольку человек, как только увидел меня, как-то очень ловко и незаметно отвел меня от машины и начал любезный и очень интересный разговор. Так что я не мог, боясь показаться невежливым, сменить тему разговора или освободить себя от его расспросов, хотя бы на короткое время, чтобы удовлетворить свое любопытство насчет машины. Я вспоминаю сейчас, что было очень много такого, о чем я хотел спросить его, но так и не спросил. Мне кажется сейчас, что, очевидно, он ожидал моих вопросов и старательно, с большим умением избегал ответов на них, фактически, он так и не сказал, кто он, откуда пришел и почему оказался на моем пастбище. Хотя это может показаться читателю моего рассказа невежливым с его стороны, в то время мне это так не казалось, поскольку он был таким очаровательным собеседником, что к нему трудно было подходить с обычными мерками для оценки других людей, не являющихся такими совершенными, как он.

Казалось, он очень много знал о земледелии, хотя внешне не походил на фермера. Подумать только, я даже не могу в точности вспомнить, как он выглядел, хотя мне кажется, что одет он был каким-то необычайным образом, раньше я такой одежды не видел. Его одежда не бросалась в глаза, не походила на одежду иностранца, но было в ней какое-то неуловимое отличие, которое трудно описать словами.

Он похвально отозвался о моих пастбищах, о траве, растущей на них, спросил, сколько голов скота мы держим, сколько надаиваем молока и какой способ забоя скота я считаю лучшим. Я охотно отвечал на его вопросы, так как тема разговора была мне близка, а он продолжал беседовать со мной, очень уместно вставляя свои замечания и задавая вопросы, некоторые из которых, как я теперь понимаю, представляли утонченные комплименты в мой адрес, хотя в то время я этого не замечал. В руках он вертел какой-то инструмент и указывал им в сторону кукурузного поля, которое располагалось за изгородью, неподалеку. Он сказал, что всходы хорошие, и спросил, как я думаю, не подрастет ли кукуруза к четвертому числу. Я удивленно ответил, что сегодня как раз четвертое, и что кукуруза уже поднялась выше нормы, и что я этим очень доволен, так как это был новый сорт, который я пробовал впервые. Он выглядел немного удивленным, рассмеялся и проговорил: «О, уже четвертое». И объяснил, что был так занят последнее время, неудивительно, что он перепутал дату.

Прежде чем я успел выразить свое удивление этим, он сменил тему разговора. Далее он спросил меня, как долго я живу в этом месте, а когда я ответил, тут же поинтересовался, жила ли моя семьи здесь всегда, поскольку он уже слышал где-то о людях с такой фамилией. Тогда я начал рассказывать о своей семье и, прежде чем сам успел заметить, сообщил ему абсолютно все, включая даже смешные истории, которые мы обычно не рассказываем за пределами семейного круга, поскольку не хотели, чтобы окружающие знали о нас эти вещи. Наша семья всегда была консервативной и уважаемой, и во многих аспектах она лучше, чем другие, но все равно, по-моему, нет такой семьи, у которой не было бы семейного секрета, который она не хотела бы выставлять напоказ.

Мы разговаривали так долго, что час обеда уже миновал, а когда я это заметил, то пригласил его пообедать со мной.

Но он поблагодарил и сказал, что скоро починит свою машину и должен будет ехать, что, в сущности, уже закончил ремонт к тому моменту, когда я появился. Когда же я выразил сожаление, что слишком долго задержал его, он уверил меня, что ничего не имеет против и что проведенное со мной время доставило ему удовольствие. Когда я покидал его, то все-таки задал вопрос. Меня заинтересовал предмет, который он держал в руках во время нашей беседы. Я спросил его что это за инструмент? В ответ он показал мне его и сказал, что это гаечный ключ. Он действительно был похож на гаечный ключ, но не совсем.

После обеда, когда я немного поспал, то пошел обратно на пастбище, решив все-таки задать незнакомцу несколько вопросов, которых, как я понял, он избегал во время разговора. Но машина уже исчезла, и незнакомец тоже. Осталась только вмятина на том месте, где она стояла. Но гаечный ключ лежал рядом с этим местом. Когда я нагнулся, чтобы поднять его, то увидел, что один конец как будто чем-то испачкан, приглядевшись, я понял, что это была кровь. Я с тех пор много раз упрекал себя, что не отдал эту вещь за анализ, чтобы проверить, была ли это кровь человека или животного.

Я также много раз думал о том, что же случилось там, кто был этот человек, и как получилось, что он оставил этот ключ, и почему тяжелый конец его испачкан кровью? Я все еще прихожу отдохнуть к этому камню, и он все так же стоит в тени деревьев, и все тот же вид открывается с него, и воздух над речной долиной создает все ту же иллюзию объемности. И чувство звенящего ожидания все еще живет в этом месте. И я знаю, что это место было и будет в ожидании какого-то единственного необычного случая, что то, что произошло, было одним из многих событий, возможных здесь, и бесконечное число необычных событий может произойти здесь в будущем так же, как бесконечное множество их могло произойти в этом месте в прошлом. Хотя я не надеюсь оказаться свидетелем следующего события, поскольку жизнь человека — лишь мгновение по сравнению с жизнью планеты.

Этот ключ, что я подобрал, все еще находится у нас, он оказался очень полезным инструментом. Фактически мы никакими другими подобными инструментами не пользовались, обходясь одним этим гаечным ключом, так как он обладает свойством приспосабливаться к любой гайке, к любому болту и может удерживать любой вал от вращения. Его не нужно подгонять, и у него нет никаких приспособлений для размера захвата. Нужно просто поднести его к тому предмету, который необходимо захватить, и ключ сам приобретет нужный размер и захватит гайку или вал. Не нужно прилагать больших усилий, чтобы пользоваться им, у него будто есть способность увеличивать во много раз даже небольшое усилие, как раз до нужной степени, чтобы повернуть гайку или удержать вал от вращения. Однако мы пользуемся этим ключом с осторожностью, только когда не видят посторонние, поскольку он слишком напоминает что-то волшебное, что-то из колдовского арсенала, чтобы можно было показывать его посторонним людям. Если бы кто-либо узнал о том, что у нас есть подобный гаечный ключ, это, конечно, привело бы к разным разговорам среди наших соседей. Поскольку мы являемся честной и уважаемой семьей, то такая ситуация для нас нежелательна. Никто из нас между собой не говорит об этом человеке и его машине, которую я обнаружил на пустоши. Мы молчаливо признали тот факт, что это событие не вписывается в обычные рамки нашей жизни, нашей простой семьи фермеров, людей с не очень развитым воображением. Но хотя мы не разговариваем об этом, сам я думаю об этом много. Я провожу теперь значительно больше времени, сидя на этом камне. Почему — не знаю. Может быть, у меня теплится слабая надежда, что здесь я найду отгадку к объяснению этого странного события или хотя бы подтверждение той теории, которую я придумал для объяснения того, что случилось.