Читаем без скачивания Появление Сесса - Дорин Тови

Но я дошла! Уступ наконец остался позади. Те­перь мы шли по обычной горной тропе. Впереди нас поджидали еще карнизы, но они первому в подметки не годились. И я радовалась, что решила не возвра­щаться. Около трех миль тропа вилась почти гори­зонтально, и красота вокруг была потрясающая, как и вид на долину внизу. Затем за седловиной Хейстак-Батт начался довольно пологий подъем. Теперь мы пересекали склон под острым краем Садовой Стены, как называют эту грандиозную часть Грейт-Дивайда. Над нами среди камней сновали сурки — главная приманка для проголодавшихся гризли. Под нами слева виднелись купы ольхи и осыпанные ягодами кусты, среди которых мог скрываться медведь.

Мы ступали, как могли, осторожнее и оглядывали нижние склоны в бинокли. Ни малейшего намека на медведей! Пока мы не дошли до ручейка, бегущего поперек тропы. Чарльз внезапно остановился и шеп­нул, что пахнет мокрой собакой. Я тоже почувство­вала этот запах. Словно кто-то искупал сенбернара... Значит, не так давно тропу пересек медведь. Ниже нас виднелась рощица, в которой исчезал ручеек. И через минуту-другую мы увидели ее. Медведицу-гризли с шерстью, отливающей серебром. Шерсть, правда, несколько свалялась — август не лучшее для нее время,— но все равно медведица была велико­лепна: пышный осеребренный воротник, серебряный иней на темной спине, такой огромной, и могучая с горбом шея, типичная для гризли.

Она лениво обирала кусты. К счастью, ветер дул в нашу сторону, а она ни разу не взглянула вверх на нас. Мы смотрели, все еще не веря своей удаче... Я твердила себе, что это не сон... И внезапно, пройдя несколько шагов, мы увидели возле нее двоих медве­жат. Один был темным, как она, а другой много свет­лее — наверное, пошел в папашу. Они тоже ели яго­ды и казались очень послушными и дисциплиниро­ванными. Только когда она переходила на другое ме­сто, они бросались следом за ней как шаловливые котята. Многим ли людям приходилось переживать такие мгновения? Мне вспомнились слова Энди Рас­села: «Делить какое-то время гору с гризли — это и честь и приключение, которым нет подобия!»

Мы смотрели и смотрели, пока не услышали го­лоса в отдалении и не увидели компанию туристов, спускающуюся навстречу нам. А тогда встали и не­торопливо пошли дальше по тропе, словно просто отдыхали там. Мы надеялись, что, проходя мимо того места, где мы сидели, они не поглядят вниз. И они не поглядели, слишком занятые своим разговором. Возможно, медвежья семья их услышала и укрылась в кустах, но нам не хотелось, чтобы туристы пяли­лись на них, тыкали пальцами или, перепугавшись, начали бы бросать в них камни, надеясь прогнать. А им было так спокойно и уютно на их горе! И мы постарались их покоя не нарушить.

Боюсь, ближе к вечеру я уж не казалась себе столь благородной. Время шло к пяти, и мы сидели на террасе горного приюта Гранит-парка и болтали с другими туристами, которые собирались переноче­вать там. А нам надо было возвращаться не позже чем через час, сказала я. Назад, на перевал Логана. Но только другой дорогой. Спустимся по Ольховой тропе — она короче, и я прочла, что на крутых пово­ротах есть шансы увидеть гризли.

— Вы собираетесь спуститься сегодня вечером? — переспросил проводник, сопровождавший турис­тов.— Только не по Ольховой тропе! Медведи сейчас очень активны. Это же время их вечерних поисков пищи. И вам совсем не нужно вдруг столкнуться с голодным медведем. Если уж вам иначе нельзя, спус­кайтесь по Кружной тропе.

Мы так и поступили. Проводник вручил нам кон­сервную банку с камешками, велев всю дорогу гро­мыхать ими, и мы отправились в обратный путь, а они там провожали нас взглядами от начала тропы.

Кружная тропа, вопреки своему названию, оказа­лась кратчайшим путем к шоссе — четыре мили пря­мо вниз по склону по крутой каменистой дороге. А названа она так потому, что выводит к шоссе там, где оно описывает эффектный полукруг, меняя направ­ление с северо-западного на юго-восточное. Она была короче. Она была прямой. И не стоило опасать­ся, что за крутым поворотом окажется медведь. Мне это не так уж нравилось, но, конечно, проводнику было виднее. И кое-что заставляло меня нервничать: из «Ночи гризли» я знала, что Кружная тропа проле­гает совсем рядом с тем местом, где в ту ночь погибла девушка, и что гризли, несмотря на отсутствие кру­тых поворотов, за которыми на них натыкаются, тем не менее часто пользуются этой тропой.

Поворотов-то действительно было мало, но вот густые кусты имелись в изобилии. Именно такие, за которыми легко было вообразить медведя.по сторо­нам узкой тропы-выемки. Я трясла жестянкой, хотя против воли. Какой смысл отпугивать медведей, ког­да мы приехали сюда специально ради них? Однако на Кружной тропе, зажатой в тенях зелени, чувство­валась какая-то зловещность. Она приводила на па­мять трагедию «Ночи гризли». А потому я трясла же­стянкой, как безумная. Несколько раз садилась на край тропы перевести дух — мы почти бежали, а спуск был крутой. Но когда мы почти добрались до ее конца — до пешеходного мостика через ручей (вернейший признак цивилизации), мне стало очень стыдно. Не надо было греметь жестянкой. Мы ведь могли увидеть еще одного медведя... Но поздно! Вни­зу их нет.

В карманах у нас были апельсины, и я предложи­ла устроиться тут и съесть по апельсину, чтобы еще немного побыть в этом краю.

— Только когда выйдем на шоссе,— сказал Чарльз.— Запах апельсинов разносится далеко.

Я пошла за ним, думая: какая глупость! Истоптан­ный людскими подошвами мостик, шоссе в несколь­ких десятках шагов... За мостиком виднелась обыч­ная доска с предупреждением о медведях. То есть была доска, но объявление с нее было содрано — половина его валялась на земле вместе с верхней ча­стью доски. Бумага была исполосована пятью когтя­ми, такие же следы когтей виднелись на столбе, а рядом на земле порядочная кучка, которую, правда, могла оставить очень крупная собака.

Но, конечно, оставил кучку медведь. Так нам ска­зал человек на автостоянке. Он запомнился нам в Гранит-парке, и мы подошли поговорить с ним. И еще он сказал нам, что прошел по мостику минут за двадцать до нас и доска вместе с объявлением была в целости и сохранности. Он это хорошо помнил.

Следовательно, мы едва разминулись с еще одним медведем. С барибалом или гризли? Специалист мог бы определить это по экскрементам, но мы такими знаниями не обладали. Нам было известно только, что этот медведь разгуливал, круша доски с объявле­ниями. Может, и к лучшему, что мы с ним размину­лись... Или у него просто была такая манера развле­каться?

Чарльз сказал, что дома никто нам не поверит — один день, насыщенный столькими впечатлениями.