Читаем без скачивания Человек, для которого не было тайн - Юрий Корольков

Зорге возликовал в душе, у него сразу поднялось настроение. «Значит, наши помогают Китаю и в военном отношении, японским милитаристам не так-то просто будет добиться победы». Зорге почувствовал себя в одном строю с неизвестными ему советскими волонтерами, которые где-то здесь, совсем близко, и, так же как он, выполняют свой интернациональный долг.

В Нанкине, куда Хироси и Зорге прилетели к полудню, продолжалась кровавая вакханалия, начавшаяся с захватом города. На улицах лежали трупы расстрелянных в разных концах города дымились пожарища; горело здание советского посольства. Всюду бесчинствовали японские офицеры и солдаты. Они жгли, насиловали, грабили, охотились за китайцами, искали переодетых военных. Принадлежность к солдатской профессии определяли по стриженым волосам, по мозолям на руках, набитым винтовкой. Но мозоли на руках были и у рабочих…

Схваченных заталкивали в автомобильные кузовы, везли к Янцзы, расстреливали на берегу, сбрасывали трупы в реку, и они медленно плыли вниз по течению.

Зорге поселился в немецком посольстве — жить в отеле было опасно. Рядом с его комнатой жил старик доктор Алыптадт, председатель общества «Красная свастика». Алыптадт все время нервно поправлял пенсне и без конца говорил взволнованным шепотом.

Он живет здесь вот уже двадцать лет, имеет практику, раньше руководил немецким Красным Крестом, теперь «Красной свастикой». Из город а бежали почти все жители — больше полумиллиона, осталось процентов двадцать. Но для убийств, для грабежей хватает и этих двадцати процентов… Истреблены десятки тысяч жителей.

Доктор только накануне был свидетелем страшной трагедии. Вечером его вызвали в семью богатого китайца, крупного инженера, с которым Альштадт находился в давних приятельских отношениях. Несколько дней назад его дочь схватили на улице и увели в комендатуру. Сказали — оставляют заложницей. Потом обещали отпустить за большой выкуп. Отец деньги внес, дочь привели домой, но вскоре она почувствовала себя плохо. Когда приехал доктор Альштадт, она была мертва. Доктор констатировал отравление. Перед тем как отпустить девушку, ей сделали какой-то укол. Взяли деньги и отравили, чтобы молчала…

Виновником нанкинской резни доктор считал командующего войсками принца Асака.

В Нанкине Зорге провел несколько дней. Как-то вечером комендант города генерал-лейтенант Амая устроил прием для иностранных корреспондентов. Был чай, сандвичи, неторопливая беседа. Амая говорил цветисто и чем-то напоминал Рихарду полковника Хироси.

— Мы идем по императорскому пути… Япония, как прекрасная гора Фудзияма, поднимается в предутреннем тумане высоко в небо и показывает свое великолепие миру… Мы — Страна восходящего солнца…

Зорге подумал: самое страшное — это убийцы-лирики, сентиментальные садисты, пытающиеся прикрыть свой преступления красивыми фразами, поэтическими ассоциациями.

Амая, в комендатуре которого был самый страшный застенок, сейчас убеждал журналистов не писать о зверствах в Нанкине. Он защищал командующего войсками принца Асака, говорил, что принц огорчен «недружелюбными слухами», проникающими в печать. Но ведь командующий прекрасный человек и женат на дочери императора…

В Нанкине Рихард впервые увидел лицо войны с новой для него стороны. Такого не было и под Верденом! Война ушла дальше, но истребление беззащитных, безоружных людей продолжалось в невиданных ранее масштабах. Как страшен и мерзок воинствующий национализм! Но ведь идейные корни фашизма, милитаризма одни и те же во всех странах — в Японии, Германии или в Италии. Значит, это прообраз фашистской бойни. А если эта орда ринется на Советский Союз, на Европу?.. Где найти силы, чтобы оградить мир от того, что он, Рихард, увидел в Нанкине?!.

В Китае Зорге сделал много важных наблюдений и уверился в том, что военные дела здесь идут у японцев не так блестяще, как они хотят изобразить. Возможно, поэтому командование экспедиционными силами так неохотно выпускает из своих рук информацию о текущих военных событиях. Но эту информацию надо обязательно вырвать. Зорге принялся осуществлять свой план сразу же, как вернулся в Токио.

Еще в начале осени, вскоре после того, как разгорелся вооруженный конфликт, Рихард принял некоторые подготовительные меры. Теперь они пригодились. Через подставных лиц Рамзай создал частное телеграфное агентство, имевшее сотрудников в Китае. Агентство поставляло газетам какую-то информацию. Теперь надо было сделать так, чтобы это агентство стало источником военной информации. Об этом Рихард решил посоветоваться с Одзаки, Вукеличем и Мияги. Разговаривал с каждым отдельно.

Прежде всего следует заинтересовать военных, подбросить им мысль, что штабу экспедиционных войск нужен свой информационный центр и что давно уже пора военным людям взять контроль над военными сообщениями. Осуществить эту часть плана должен Мияги, у него достаточно знакомых среди работников генерального штаба. Что касается Ходзуми Одзаки, то он вступит в игру несколько позже и в другом месте.

Вскоре в генеральном штабе заговорили о настоятельной необходимости создать информационный центр для освещения боевых действий в Китае. Такой центр должен контролироваться штабом экспедиционных войск, чтобы вредная информация не могла просочиться в прессу.

В правительстве идею генштаба тоже приняли одобрительно. Принц Коноэ сказал, что идея военных заслуживает внимания. Для военно-информационного агентства уже начали подбирать аппарат, но в этот момент в игру вступил Одзаки. Советник правительства по китайским проблемам, естественно, не мог остаться в стороне от такого дела. Он тоже одобрил идею информационного центра, но высказал одно сомнение: нужно ли тратить дорогое сейчас время на организацию агентства, нести большие расходы, когда такое частное агентство уже существует? Не проще ли передать его в распоряжение правительства и подчинить штабу экспедиционных войск? Предложение советника было логичным и не вызвало ни у кого возражений. Теперь доктор Зорге мог не беспокоиться об отсутствии информации с японо-китайского фронта.

Несомненно, события в Китае на какое-то время отодвинули непосредственную угрозу нападения Японии на Советский Союз. Однако затянувшаяся в Китае война нарушала планы японской военщины, и создавшееся положение могло толкнуть японские военные круги на новые авантюры. Рихард Зорге представлял себе это вполне отчетливо. События могли принять самый неожиданный и крутой оборот. Настораживали такие факты, как назначение генерала Итагаки военным министром в кабинете принца Коноэ, утверждение его председателем комитета по делам Маньчжурии. Чувствовалось, что правительство ищет выход из китайского тупика.

Первым об этом заговорил Одзаки, Разговор произошел вскоре после возвращения Зорге из поездки в Китай. Рихард каждый раз назначал явки со своими людьми в разных местах, но чаще встречи назначали в «Империале», в просторном лоби отеля, стилизованного под старинный английский аристократический дом с узкими окнами-бойницами, с кирпичными нештукатуренными стенами, низкими потолками, антресолями, каменными лестницами и тесными переходами. «Империал» был одним из немногих зданий, уцелевших во время страшного землетрясения 1923 года. Здесь вечерами толпились журналисты, обменивались новостями, сидели в ресторане, приходили и уходили — газетная биржа…

Рихард поднялся в угловую гостиную, где было поменьше людей. Одзаки сидел в группе журналистов. Зорге поздоровался и ушел. Через несколько минут Ходзуми сам нашел его внизу. Заказали коктейли. Опершись на кирпичный выступ, Рихард ловил отрывочные фразы, вкрапленные в обычный журналистский разговор.

— Было совещание в присутствии императора…

— Говорят, у вас была интересная поездка…

— Генштаб высказывается за прекращение военных действий в Китае, чтобы усилить подготовку против Советского Союза…

— Мне бы очень хотелось побывать в Шанхае…

— Коноэ против, считает, что нельзя останавливаться на полпути. Поспешное заключение перемирия с Китаем расценят как слабость Японии…

— Император сказал: нельзя ли одновременно продолжать войну в Китае и вести подготовку против России. Военные попросили время для консультаций…

Разговор длился несколько минут… Выпили по коктейлю. Рихард увидел князя Ураха и, громко извинившись перед Одзаки, шагнул к приятелю.

— Послушай, Альбрехт, вот когда я жалел, что тебя со мной не было: ты узнал бы много интересного!

Урах и Зорге шли через лоби, и Рихард стал весело рассказывать ему о своей поездке…

В лоби «Империала» Одзаки говорил Зорге о совещании, которое происходило в резиденции премьера в присутствии императора в середине января 1938 года. Там проявились две крайних точки зрения, и возникшие разногласия едва не привели к отставке кабинета. Не было единодушия и среди самого военного руководства между представителями армии и морского флота. Генеральный штаб предпочитал действия на севере против Советского Союза, а командование морского флота высказывалось за экспансию на юг — в направлении Индокитая, Филиппин, Сингапура…