Читаем без скачивания Маркиза Бонопарта - Виктория Дьякова

Подъехав ближе, Анжелика увидела княгиню Лиз. Почему-то маркизе представлялось, что княгиня окажется в самых первых рядах приветствующих Кутузова – ведь Лиз давно была знакома с ним и даже дружна. Но Анжелика не могла не отметить: особым свойством русской принцессы было везде занимать то место, которое в данный момент оказывалось наиболее подходящим. Дочь императрицы Екатерины скромно стояла в стороне. Так же как и княгиня Анна, она ожидала, пока генералы закончат свои дела и главнокомандующий сам обратит на нее внимание.

Заметив Анжелику, княгиня Лиз пригласила ее присоединиться к ним.

– Я вижу, что вы оправились, ma chère, – сказала она с улыбкой, когда Анжелика подъехала.

– Да, вполне, благодарю вас, мадам, – ответила та.

В это время Михаил Кутузов, поднявшись на крыльцо, увидел княгиню и, поклонившись, хотел снова спуститься к ней.

– Не нужно, не нужно, Михайла Илларионович, не трудись, – видя, как тяжело новому главнокомандующему даются подъемы и спуски по лестнице, Лиз сама поспешила к нему.

– Матушка Лизавета Григорьевна, – еще раз поклонился Кутузов, встретив княгиню на крыльце и расцеловав ей руки. – Вот уж погляди, свет ты мой, я тебе письмецо привез. От государя… – Он тут же достал из-за лацкана сюртука конверт и передал его Лиз.

Выражение лица княгини не оставляло сомнений – послание вовсе не порадовало ее.

– Супружница моя, Катерина Ильинишна, поклон тебе шлет, – продолжал Кутузов.

– Как здоровье ее? Как дочки? – спросила княгиня, все еще глядя на конверт.

– Да живы-здоровы помаленьку…

Несмотря на яркий солнечный день и праздничное настроение, царящее вокруг, Анжелика лишь внешне старалась выказать бодрость. Она по-прежнему скованно чувствовала себя среди русских. Сам воздух вокруг казался ей насыщенным невысказанными угрозами и непонятными опасностями. Ей почему-то казалось, что каждый русский видит в ней только врага и следит за каждым ее движением. Потому, когда обе русские дамы прошли по приглашению Кутузова в дом, где был накрыт обед, Анжелика не торопилась последовать за ними, хотя княгиня Лиза, обернувшись, знаком позвала ее.

– Я сегодня так и сказал князю Петру Ивановичу, – услышала Анжелика за собой уже знакомый голос гусарского поэта Дениса Давыдова. – Ведь коли до Москвы докатимся и сдадим Первопрестольную, так Бонапартий нас не ровен час с собой на Индию потащит. Нет, уж если должно мне погибнуть, то лучше здесь костьми лягу. За чужую пользу в Индию не пойду…

– Ты, Денис, одно слово, что поэт. Красиво мыслишь, далеко, – ответил ему другой голос, который Анжелика не признала. – Но ведь помирать – то лучше в Индии, у амазонок тамошних.

– А наши бабы чем хуже? Кто ж за них помирать станет? – возмутился Давыдов. – Я за справедливость!

– Фантазируешь ты, Денис. Тебе сам Багратион сказал про то: никто не собирается в Индию. Разве только Бонапарт туда как-нибудь иначе попадет, не через нас.

– А я тебе скажу, чего французов туда тянет. Там, в Индии, у каждого раджи по многу жен, а у них в Париже, так же как и у нас, у каждого по одной, вот и заскучали мужики-то! В Индию собрались.

– Они заскучали, а мы причем?

– Маркиза, позвольте обратить ваше внимание к нашей скромной компании, – обратился Денис Давыдов к Анжелике.

Она отъехала на несколько шагов, чтобы не мешать разговору молодых людей.

– Признаюсь, мы все счастливы, что вы не захотели возвращаться к французам, а предпочли наше общество.

– Мне было неловко, что я окажусь невольной слушательницей, – смутилась Анжелика.

– Но мы не разглашаем секретов, – рассмеялся Давыдов и тут же предложил: – Позвольте, я представлю вам моих друзей. Ротмистр Тройкин, лейб-гвардии Гусарский полк, – начал он и тут же иронически добавил: – Явиться изволили, на третий-то месяц войны…

Молодой офицер сдернул кивер и поклонился Анжелике, встряхнув густой шевелюрой русых кудрей.

– А также мой брат, Левушка, – продолжал Давыдов.

– Я счастлив познакомиться, – проговорил тот, и Анжелика по голосу узнала участника разговора, упрекавшего поэта в излишнем фантазерстве.

– Вы собираетесь на генеральский банкет? – поинтересовался Денис у маркизы.

– Да, я приглашена. А вы?

– Мы нет, – ответил он со смехом. – Пока еще не доросли эполетами. Но мы тоже собираемся отметить приезд нового главнокомандующего. Правда, обстановка и угощение у гусар поскромнее: «Заменяет все диваны куль овса, вместо зеркала сияет яркой сабли полоса», – процитировал Денис свои стихи. – Простите, в переводе на французский получается не так гладко. «Стукнем чашу с чашей дружно. Нынче пить еще досужно. Завтра громы загремят…» Так, может быть, вместо генеральского, посетите наш банкет, мадам? – спросил гусар с хитрецой.

– С большим удовольствием, – согласилась Анжелика. Ей самой хотелось побыть с людьми, которых она совсем не знала и которые, тем более, почти ничего не знали о ней. – А ротмистр Анненков будет там? – спросила она как-то неожиданно даже для самой себя.

– О, господа! – воскликнул Левушка. – Мы зря стараемся, наши карты биты еще до начала игры. Ну что же, порадуемся за боевого товарища. Однако, – Лев наклонился к уху Анжелики и продолжал вполголоса: – По-дружески, – он подчеркнул, – исключительно по-дружески должен предупредить вас, там – о-го-го! – он покрутил пальцем над головой, изображая корону…

– Лев! – строго осадил брата Денис.

– Прошу прощения, – тот бросил на Давыдова-старшего насмешливый взгляд.

– В Петербурге говорят, – вступил в разговор Тройкин, явно желая разрядить обстановку, – недавно адмирал Чичагов отличился. Просто смех! Он нагрузил с собой на войну обозы дорогими сервизами да приборами столовыми – как загородили дорогу, армии ступить негде. Ну, французские кирасиры и отбили у него все добро – кушают теперь, радуются.

– Ох, господа, до родной моей сторонки всего-то день пути остался, если скоро ехать, – с сожалением произнес Денис Давыдов, оглянувшись на восток, – на пригорок заберешься – так и увидишь уже. Я сегодня поутру глянул, Лев, – обратился он к брату, – так сердце и зашлось. За синим лесом белая колоколенка стоит. Помнишь? Крест позолоченный в лучах солнца рассветного блещет, змейкой речушка стелится, крыши домишек, соломой крытые, видны… Куда докатились-то? До дома родного. Вырос я там.

– А как дом твой прозывается? – спросил у него Тройкин.

– Деревня Бородино, – вздохнул Давыдов. – Если снова отступать станем, так денька за два до нее и доберемся.

Глава 5. День Бородина

«Гусарские хоромы», как весело именовал Денис Давыдов временное жилище, где расположились офицеры, представляли собой пустой дом. По дороге Анжелике объяснили, что все жители Царева Займища выехали из деревни, так как их дома оказались на той самой позиции, где Барклай де Толли намеревался дать Бонапарту генеральное сражение. Потому в избе, куда квартирмейстеры разместили гусар, остался один кот, которому теперь неплохо жилось на гвардейско-армейском пайке новых хозяев.