Читаем без скачивания Смесь бульдога с носорогом - Маша Стрельцова

— Маш, а ты мне насчет Зыряна не можешь погадать? Мне б мыслишки его знать.

Он ставил меня на место. Мое дело — ворожить и колдовать. Все что ему от меня надо — это мой дар. Никаких бессонных ночей, полных обожания и нежности, никаких совместных завтраков. И у меня не будет его сына — темноволосого прехорошенького малыша, которому я буду лучшей на свете матерью. Я бы никогда не ругала малыша с его четким монетным профилем, ни за промоченные ботинки, ни за плохие отметки, непедагогично разбаловала бы его и во всем бы ему потакала. Ничего не будет этого. Никакой долгой — долгой жизни вместе, никакой смерти в один час — что может быть лучше. Никакого «forever together».

— Приходи завтра часиков в три, прогадаем без проблем, — мертвым голосом сказала я. А что мне оставалось делать? Он меня приговорил — непонятно за какие грехи, но приговорил, и не мне было оспаривать его решения.

— Нет, завтра наверно не устроит, вот если б ты сейчас могла, — отказался Ворон.

— Послушай, а как Зырян тебя отпустил? Я думала он тебя в подвале запрет, пока ты ему два миллиона не отдашь.

Кофе был почти допит, отпадал повод оставаться в его квартире. Но уходить отчаянно не хотелось. Хотелось пройти по комнатам и посмотреть на вещи, в окружении которых он живет, к которым прикасается — все это почему — то мгновенно исполнилось для меня смысла. Хотелось остаться навсегда в этой квартире.

— В подвале? — высокомерно поднял он бровь. — Мария, не путай. Я — не шестерка, что б меня в подвале запирать.

— Ясно. А что с общаком?

— Искать надо, — сухо сказал он.

— Я красивая сегодня ? — внезапно выпалила я. Черт меня дернул за язык. Однако я не рисковала нарваться на обычный язвительный ответ — гламария, заполированная « Ангелом» от Мюглера — адская смесь, сам папа римский не устоит.

— Не вижу существенных отличий от тебя вчерашней, — пожал плечами он.

Все ясно. Что с гламарией, что без — я для него интереса не представляю.

В неловком молчании мы допили кофе и я стала собираться домой. Ворон меня не держал. У лифта я обернулась, и посмотрела на него. Как и час назад, он стоял босой и подпирал собой стенку. Внезапно я не выдержала, подбежала к нему и припала к нему всем телом. Что — то шепча, я словно в бреду его целовала, и таяла как воск под его ответными поцелуями. Он обнимал меня, словно я самое драгоценное в его жизни, и целовал, словно мечтал об этом годами. Внезапно он оторвал меня от себя.

— Твой лифт подошел, — подтолкнул он меня.

— Любимый, — прошептала я.

— Не знаю что ты там вообразила, но я тебя даже не хочу, — цинично оглядел меня сверху донизу и указал на лифт, — надо особое приглашение?

— Я же тебя люблю, — неверяще прошептала я.

— Твои проблемы, — равнодушно обронил он и затолкал меня в лифт. — Еще раз так сделаешь — убью.

— Тогда ты разделишь и мою смерть, — спокойно кивнула я и створки лифта сомкнулись, прервав разговор.

Потом кинулась в машину и долго там рыдала. Произошло невероятное. Я влюбилась в привороженного, буквально с первого прикосновения. И он меня отверг.

Весь следующий день я хандрила. Сидела в интернете, листала журналы, съела с Маруськой и Грицацуевой огромный торт. Те мучались с похмелья и ползали по дому, как сонные мухи. Грицацуеву Маруська, кстати освободила подчистую, только двери заперла. И как не странно — та не наделала гадостей.

— Мария, можно я домой позвоню? — не выдержав, попросила Грицацуева меня.

Я равнодушно кивнула. Мне ее проблемы были до фени. Да и свои тоже. Если бы Грицацуева на моих глазах высыпала подозрительный порошочек в воду и поднесла мне ее, за версту отдающую запахом миндаля — вылакала бы беспрекословно. Меня ломало, как последнюю наркоманку. Я хотела Ворона рядом.

Грицацуева набрала номер и, присев на кресло, вдруг завопила:

— Сыночек?!!

Я поморщилась от резкого звука. А Грицацуева не переставая вопила.

— Родненький мой, ты жив — здоров? Что там с тобой эти ироды сделали? Ничего? Игоречек, в холодильнике суп, разогрей только, а я сейчас прибегу.

Она положила трубку и умоляюще на меня посмотрела:

— Мария, отпусти. Сына моего Ворон отпустил, значит нет мне нужды тебя убивать. Если не веришь, позвони, поговори с моим Игорюшей, дома он, живенький!!

Я равнодушно кивнула и произнесла:

— Иди куда хочешь, только иглы и заклинания сама с моей двери сними.

— Ага, я быстренько, сейчас все сделаю, еще и оберег мой фирменный наложу от воров, золотая ты моя! — обрадовалась ведьма и унеслась.

— Машка, ну что с тобой? — верная Маруська устроилась рядом и испытующе посмотрела.

— Влюбилась, — со вздохом констатировала я.

— Да ну нафиг, — поморщилась Маруська. — Когда?

— Вчера. В Ворона, — уточнила я.

— Да ну нафиг?????? — пораженно вскричала Маруська. — Ты с дуба упала? Он что, настолько хорош в постели?

— Не спала я с ним, — печально призналась я.

— Ну — ка, давай по порядку, откуда он вообще взялся, я его имени раньше от тебя даже не слышала, а тут такое!

— Ну как, — начала я, — тут Никанора убили, и Ворон — его преемник, вот и пришел первым делом ко мне, я ему стандартный набор обрядов сделала. Да и приворожила заодним. А ты же знаешь, что если я человека приворожила — все, он для меня считай как мужчина вообще не существует.

— В курсе, — кивнула Маруська. — Так чего ты сейчас стонешь?

— Что — то пошло не так, — напряженно размышляла я. — Он почему — то меня коснулся с нежностью, и похоже я ее у него перехватила. Все как в классической приворожке — я после этого с ума по нему схожу, и я ему не нужна. Но как это могло случиться?

— Слушай, а может все правильно, и он как раз тот кто тебе нужен? — осторожно сказала Маруська, невольно снова меня возвращая к тому разговору с бабушкой.

— Бред, — отрезала я. — Если «тот самый» — то все должно быть обоюдно! А он мне сам сказал что меня ненавидит!

Последние слова дались мне очень тяжело. Грудь сдавило подступающими рыданиями.

«Да поплачь, не притворяйся, легче будет, — с жалостью сказал внутренний голос».

«Пошел к черту!!!»

— Может его еще на раз приворожить? — подала голос Маруська.

— А как я его еще раз затащу сюда? Он меня видеть не хочет. А по воздуху — так когда еще дойдет.

И тут перед глазами встала сцена — Ворон сдергивает салфетку со стаканов сока и один предлагает мне.

— Маруся, я поняла, — потрясенно воскликнула я. — Я нашла глюк. Я сама выпила стакан с приворотом. Он не привороженный!!! Зато приворожилась каким — то образом я.

«Ты что, дура, такой бред несешь?» — недоуменно спросил внутренний голос. Понятно, что я сделала вид что ничего не слышала.

Следовало срочно отворожиться. Я подскочила и немедленно начала готовиться к обряду.

— Могу помочь? — спросила Маруська.

— Конечно, — рассеянно отозвалась я, наливая родниковую воду в ведерко, — брысь отсюда на кухню, и не показывайся пока не позову.

— Только я готовить не буду, — предупредила Маруська, — мне лень.

— Правильно, пиццу закажем, — согласилась я.

Маруська убежала, я снова сняла оковы с силы, раскрылась и начала по крупинкам сыпать в воду соль, обволакивая каждый кристалл силой и словом.

— Три раза крещусь , — прошептала я, накладывая на себя трижды крестное знамение, — три раза молюсь, три раза заклинаю…

Сила дробила кристаллики соли и с моей руки тонкой струйкой текла соляная пыль в воду. Я не спеша наговаривала слова.

— … земля ты моя земличка,

есть на тебе место,

где нам с Вороном будет тесно,

будем мы с ним плеваться,

никогда не будем целоваться , — тут мне стало отчаянно жалко расставаться с любимым.

— Тебя я не жду, проклинаю,

Дверь на замки закрываю,

постель для тебя — не расстилаю,

и крепко тебя — не обнимаю , — печально читала я.

С тяжелым сердцем я дочитала слова обряда, в ванной вылила на себя соляной раствор и не вытираясь пошла в спальню. Там упала на кровать и почему — то долго рыдала.

— Мань, — раздался голос Маруськи от порога, — тебе твой Ворон звонит.

— Алло! — счастье и покой снизошло на меня. Онмнепозвонил…

— Мария, — спокойно сказал Ворон, — ты вчера попросила у меня помощи.

— Какой? — Его голос был для меня райской музыкой

— Насчет того что тебя убить хотят, — усмехнулся он. — Проблемы больше нет. Поняла?

— Так я знаю, что ты у Грицацуевой сына отпустил, спасибо тебе большое, — светло улыбнулась я. То что он передумал меня убивать — было для меня добрым знаком, какой — то надеждой, что все у нас будет хорошо.

— Маша, — сказал он, не обращая внимания, — наша договоренность в силе, общак надо искать, как не крути. Могу я к тебе приехать?