Читаем без скачивания Субмарины-самоубийцы - Ютака Ёкота

Но все обошлось. На семинаре мне досталось не так уж сильно. Возможно, мои товарищи решили не огорчать человека, уже готового отправиться на задание. Они задали всего несколько вопросов относительно моего последнего определения на поверхности для финального броска к цели, в остальном же меня пощадили. Таким образом, день моего первого выхода на «кайтэне» с подводной лодки закончился вполне благополучно.

Глава 7. МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ОТПУСК. ГИБЕЛЬ ЯДЗАКИ

3 марта я отправился домой в краткосрочный отпуск. Было принято давать тем из нас, кто вскоре должен был отправиться на задание, особый отпуск, чтобы они могли повидаться с семьей. Сначала дата моего отпуска была назначена на 1 марта, но затем сдвинута на пару дней, поскольку на базу прибыл офицер из штаба 6-го флота для особых консультаций. Я не переживал из-за этого. Продолжительность отпуска составляла четыре дня, поскольку я жил довольно далеко, в 400 милях от Хикари.

Вечером накануне моего отъезда я был так возбужден, что едва смог заснуть. Весь вечер ко мне приходили товарищи, приносившие подарки для моей семьи. Редкие в то время сласти, сигареты, витаминные драже и консервированные продукты уже так распирали мой чемодан, что я едва смог закрыть его. Ложась в постель, я был очень счастлив, но все равно тревожился. Что я скажу своим родным, когда увижу их? Ведь для них я по-прежнему готовлюсь стать военным летчиком. Они станут задавать мне вопросы, на которые я не смогу правдиво ответить. Действия «кайтэнов» продолжали оставаться строжайшей тайной. Я даже не смогу сказать родным, что это наша последняя встреча. Не смогу я сказать им и о том, что хожу рядом со смертью. Министерство военно-морского флота сообщит все, что будет возможно, уже после того, как со мной все будет кончено.

Необходимость говорить неправду меня очень беспокоила. Я был воспитан в честности и не умел врать, что называется, «на голубом глазу». Моя старшая сестра Тиёэ вполне могла понять, когда я буду говорить неправду. Я знал, что буду бояться ее взгляда, поскольку она знала меня лучше, чем я сам.

Мои размышления на эту тему прервал приход младшего лейтенанта Ивао Китагавы, который вошел в мою комнату как раз тогда, когда я раздевался. Младший лейтенант командовал группой техников, обслуживавших «кайтэны».

— Мои ребята собрали гостинцы для твоей семьи, Ёкота, — сказал он, протягивая мне сласти, несколько пачек сигарет и две бутылки виски.

Я тут же решил для себя, что выброшу из чемодана запасную смену белья, чтобы уложить все это. Мой отец, которого я очень любил, обрадуется такому гостинцу. Я знал это совершенно точно, поскольку крепкие напитки в это время даже по карточкам выдавались в очень незначительных количествах, так что он будет растягивать удовольствие как можно дольше. Я же позволю себе выпить с ним одну стопку, чтобы больше досталось ему. И вообще постараюсь сделать свое краткое пребывание в кругу родных как можно более счастливым для него. Немного радости ему не помешает. Уже четыре месяца гигантские «суперкрепости» обрушивали на нашу родину свой смертоносный груз. Перед их мощью Токио был беззащитен. Бомбардировщики Б-29 летали слишком высоко для наших истребителей, а Сайпан находился слишком далеко от наших авиабаз, так что только камикадзе дальнего действия могли добраться до него. Но и они были не в силах нанести американцам сколько-нибудь значительный урон. Радары, это проклятие войны на Тихом океане, засекали их еще на дальних рубежах, а вражеские истребители массами поднимались в воздух и ждали их приближения.

Младший лейтенант Китагава немного пошутил над тем, что я не могу заснуть, но потом ушел. Он знал, сколь необходима такая побывка для меня и для остальных водителей «кайтэнов», знал он и то, почему я так взволнован. Вернувшись несколько минут спустя, он протянул мне альбом с грампластинками.

— Ты как-то говорил, что у тебя дома есть проигрыватель, не правда ли? — сказал он. — Захвати это с собой.

Я раскрыл альбом. Это была симфония Дворжака. На глаза у меня навернулись слезы. Очень многие японцы питают глубокий интерес к классической музыке. Я знал, сколь драгоценный подарок сделал мне этот юный офицер. Он круто развернулся и исчез, прежде чем я смог найти слова благодарности.

В день моего отъезда небо сияло глубокой лазурью без единого облачка. В кои-то веки мне не придется думать о премудростях управления «кайтэном». Ни о том, сочтут ли меня достойным для подготовки, ни о том, буду ли я отобран для выполнения задания. Обо всем этом я уже в свое время наволновался вдоволь. Теперь меня беспокоили не только сугубо военные заботы. Я ехал на побывку с родными с такими чувствами, которые испытывает школьник, собирающийся отправиться на долгую экскурсию со своими товарищами по классу.

Старшина Синкаи, младший лейтенант Като и я вместе вышли с нашей базы в 11.30 утра. Наш поезд должен был отправиться со станции Хикари ровно в 12.00. Он опоздал на десять минут, хотя поезда в Японии всегда отличались пунктуальной точностью. Я даже стал думать, что поезд может вообще не прийти. Возможно, его перебросили на перевозку войск или военных грузов. Когда же он затормозил у платформы, меня удивило, сколько в нем свободных мест. Люди перестали путешествовать из-за войны, решил я для себя.

Мы уселись на места у окна. Дом младшего лейтенанта Като был в Сакурагитё, в пригороде Иокогамы. Старшина Синкаи жил в Кобутизаве, что в префектуре Яманаси, неподалеку от священной горы Фудзи. Мой дом располагался в токийском квартале Сугинами. Вскоре поезд отошел от платформы станции. Пройдя небольшое расстояние по берегу живописнейшего Внутреннего моря, он наверстал свое опоздание.

Синкаи выходил в Нагое. Там он должен был пересесть на другой поезд, чтобы уже на нем добраться до дома. Перед расставанием младший лейтенант Като еще раз предупредил его, а заодно и меня:

— Дома не распространяйтесь много о себе. Побольше улыбайтесь и постарайтесь успокоить своих родных. Чем больше вы будете говорить, тем больше вероятность того, что скажете что-нибудь лишнее. Тайну выдавать нельзя.

Мы обещали помнить о военной тайне, и Синкаи вышел. Мы с младшим лейтенантом Като болтали весь остаток дня. Он сошел с поезда в Иокогаме, а вскоре после этого поезд подошел к вокзалу Токио. Часы показывали 14.30, то есть прошло более двадцати шести часов с тех пор, как мы выехали из Хикари. Шел небольшой дождь.

«Как же хорошо снова оказаться в родных местах!» — думал я. Счастливо улыбаясь, я пробирался сквозь вокзальную толпу, нагруженный гостинцами для своих родных, и в душе моей все пело. Но внешность окружавших людей поразила меня. Они сновали во всех направлениях, как всегда делают жители большого города, но были совсем не такими, как я помнил их по прежним временам. Никто из молодых девушек, на которых я засматривался, не улыбался. Не собирались они и в кружки, чтобы весело поболтать, как это было в обычае у девушек повсюду. У всех на лицах читались тяжкие заботы. Ни на ком не было видно красивой одежды, все женщины были облачены только в старые кимоно или момпэй, бесформенные грубые штаны, которые обычно носили раньше только бедняки. Было странно ощущать себя счастливым человеком в окружении людей, лица которых выражали только заботы или специально сохраняемое спокойствие. Как же отличалась эта толпа на токийском вокзале от той, сквозь которую я пробирался всего шесть месяцев тому назад, по дороге с Цутиуры на Оцудзиму! На вокзале тогда кипела такая же толпа, все куда-то целеустремленно двигались по своим делам, весело улыбаясь. Теперь же я шел, окруженный людьми, в которых словно не было жизни вообще. Если так обстоят дела в столице страны, то что же тогда творится в остальной Японии?

Будучи в Хикари, я не так уж много думал о гражданском населении. Все мои мысли занимало только одно: научиться направить «кайтэн» на вражеский корабль на полной скорости. По крайней мере, думал я тогда, именно это станет задачей моей жизни. У меня появилось оружие, которым я буду сражаться на этой войне. У людей, окружавших сейчас меня, не было такой цели, им оставалось только ждать и наблюдать, как будут развиваться события войны. И оружия у них тоже никакого не было. Может, именно поэтому они и выглядели такими подавленными и безжизненными.

Мне навстречу шел армейский генерал-лейтенант. Я вытянулся, отдавая ему честь, и это оторвало меня от раздумий. Я вспомнил, что уже назавтра мне снова нужно быть на этом токийском вокзале, чтобы сесть на поезд, идущий обратно в Хикари. Нельзя было терять ни минуты моего краткого отпуска. Я поспешил к своему дому.

Вскоре я уже оказался в кругу моих родных, которые приветствовали меня восторженными возгласами.

— Ютатян! — увидев меня на пороге, закричали сестры, называя меня, как в детстве. — Вот это сюрприз!