Читаем без скачивания Субмарины-самоубийцы - Ютака Ёкота

— Не говорите так, господин младший лейтенант, — взмолился я. — Я сейчас достану аварийный запас. И мы с вами выпьем виски, чтобы не так мерзнуть.

Под сиденьем водителя в каждом «кайтэне» была спрятана небольшая коробка с неприкосновенным запасом продовольствия на случай аварии. Среди прочего там имелась и фляжка с виски емкостью чуть меньше пинты. Я вытащил ее, и мы по очереди стали прикладываться к ней. Огненная жидкость согрела нас, и мы почувствовали себя лучше.

Прошло еще какое-то время. Наконец младший лейтенант Китагава произнес:

— Наверно, волнение со времени нашего выхода усилилось, и из-за этого им трудно нас найти. Жалко и стыдно будет, если нас не найдут — ведь тогда наши «дорогие друзья» американцы сохранят себе один корабль.

Я уже собирался было ответить ему, как вдруг мы оба услышали гул орудийного выстрела, донесшийся до нас с поверхности. Нас нашли. Нашли через сто минут после того, как мы стартовали от борта торпедного катера. Еще через двадцать минут мы услышали шаги водолаза по корпусу «кайтэна» и условный стук, означавший вопрос: «У вас там все в порядке?» Я отстукал ему: «Все в порядке», и вскоре мы почувствовали, как наш «кайтэн» вытаскивают из придонного ила. Небесам было угодно оставить нас в живых.

Этот случай дал мне обильную пищу для рассказов, а письмо от молодой девушки из Токио — пищу для раздумий. Я немедленно написал ей ответ, спрашивая ее, не сможет ли она прислать мне побыстрее обещанный ею шарфик, чтобы я смог получить его до 20-го числа. Мне нелегко было писать это письмо так, чтобы не выдать секретную информацию, поэтому я намекнул, что меня могут перевести в другое место и я не успею получить ее подарок.

Вскоре мной завладели приятные новости. 13 марта лейтенант Миёси, который получил это звание, пока я ездил в отпуск, сообщил нам, что на задание нас доставит подводная лодка И-47. При этом известии мы все испытали огромное облегчение. Мы все боялись того, что нам придется отправиться на И-368, еще не зная того, что эта субмарина была потоплена вражескими кораблями у Иводзимы.

Подводная лодка И-47 доставила на поле боя лейтенанта Нисину и его группу в ходе первой операции «кайтэнов» у атолла Улити. Она также транспортировала «кайтэны» в залив Гумбольдта острова Холландия на Гвинее. Официально на ее счету числилось восемь вражеских кораблей, потопленных в ходе операций «кайтэнами». Ее командир, капитан 2-го ранга Дзэндзи Орита, считался одним из самых опытных командиров подводных лодок. Он осуществлял операции у побережья Америки и у Соломоновых островов. Экипаж лодки тоже имел боевой опыт и гордился репутацией своего корабля. «Наша подводная лодка отнюдь не „корабль смерти“», — хвастались они, используя иероглифы, означавшие бортовой номер лодки.

Кандзи, иероглифы, могут иметь несколько чтений и значений. Именно этим и воспользовалась команда субмарины с бортовым номером И-47. На выступающей из корпуса рубке корабля красовался знак И-47, то есть «подводная лодка, бортовой номер 47». Иероглифы, которыми это было записано, представляли собой знаки «си» (четыре), «нана» (семь) и «и» (один). Если их прочитать вместе — «синанай», — то получившуюся фразу можно перевести как «не умирай», то есть близко к значению «бессмертный», особенно если это очень хочется понимать так. Повод к этому давала и статистика боевых походов лодки, соотношение потопленных кораблей и благополучных уклонений от преследования. Это заставляло поверить, что субмарина буквально заколдована. Команда отличалась высоким боевым духом, известным во всем императорском военно-морском флоте. Мы только радовались тому, что пойдем на задание именно на ней, и надеялись поддержать ее славные боевые традиции.

— Вы будете называться группа «Татара», — сообщил нам лейтенант Мията. — Выходите 27 марта, имея задание нанести удар по вражескому судоходству в районе Окинавы.

И-47 могла транспортировать шесть «кайтэнов», поэтому в нашей группе прибавился еще один человек, младший лейтенант Киси Киридзава. На заключительную тренировку мы шли с решительным боевым настроем, назавтра мы должны были стартовать с И-47. Этот день, 14 марта, ознаменовался небывалым для водителей «кайтэнов» успехом. Каждый из нас шестерых — лейтенант Миёси, младшие лейтенанты Като и Киридзава и мы, трое старшин, — прошел точно под килем корабля-мишени. Каждый проход был идеален. В настоящем бою американцы потеряли бы шесть боевых кораблей и многие сотни, если не тысячи, моряков.

Меньше чем через неделю после того вечера, который я провел в кругу своих родных в Токио, армада американских бомбардировщиков Б-29 на небольшой высоте совершила налет на столицу, засыпав город зажигательными бомбами. Демонтировав практически все бортовое вооружение, чтобы идти с большей скоростью и нести максимальный бомбовый груз, эти чудовища нанесли невероятные разрушения застигнутому врасплох городу. Утром 11 марта Токио представлял собой сплошное море огня. Как и во время ужасного землетрясения 1 сентября 1923 года, город был объят огненной бурей. Это страшное известие заставило меня с нетерпением ждать писем, и я несколько успокоился только тогда, когда узнал, что красный вал смерти прокатился в основном по центральным районам Токио. Жившая в районе Сугинами моя семья должна была оказаться в безопасности, хотя более 125 тысяч японцев погибли в огне, а более миллиона человек остались без крова. Затем жизнь обрушила на меня еще одну трагедию — смерть моего самого близкого друга старшины Ёсихито Ядзаки.

Это случилось 16 марта, в последний день наших тренировочных стартов с подводной лодки. Мы должны были совершить еще один, последний тренировочный выход. Затем И-47 должна была уйти на огромную верфь в Куре для незначительного ремонта. Предполагалось, что затем она вернется, примет на борт нас, шестерых водителей «кайтэнов» и наше оружие, а затем через пролив Бунго выйдет в Тихий океан. При каждом из нас, разумеется, должен был также находиться один из механиков, обслуживавших наши торпеды.

Таким образом, мы должны были стать пятой группой «кайтэнов», отправившихся на боевое задание. Первой была группа «Кикусуи», что означает «плавающая хризантема», названная так в честь родового герба семьи Кусуноки. Второй стала группа «Конго», названная по имени горы, рядом с которой готовились к сражению сторонники Кусуноки. Третья группа носила имя «Чихайя» — по названию огромного замка к югу от Нары, древней столицы нашей страны. Замок этот принадлежал роду Кусуноки. Лейтенант Окаяма, тот, который заставил нас пробежать изрядный кросс до завтрака, погиб в составе группы «Чихайя». Четвертой вышла группа «Симбу» — ей не суждено было совершить ничего, и она была отозвана по причине изменения операционной стратегии штаба 6-го флота. На задание эта группа вышла с подводными лодками И-58 и И-36, причем последняя возвратилась на базу 9 марта, а субмарина капитана 2-го ранга Хасимото — 16-го числа, в день гибели Ядзаки. «Симбу» в вольном переводе означает «божественный воин», и это блистательное имя должно было звучать горькой иронией для лейтенанта Минору Какидзаки, младшего лейтенанта Хадзимэ Маэды, старшин Ситиро Фурукавы и Сигэо Ямагути, о которых я расскажу подробнее несколько ниже. Они уже выходили на задание в составе группы «Конго» на И-56 и вернулись, не сумев преодолеть противолодочные сети у островов Адмиралтейства. На этот раз они тоже вернулись ни с чем, так и не побывав в бою.

Утро 16 марта, тот день, когда И-58 вернулась на базу Хикари с отмененного задания, было пасмурным. Дул порывистый ветер, по заливу гуляли волны. Мы с Ядзаки и Китамурой сразу обратили на это внимание, едва подойдя к эллингу с «кайтэнами», но не придали этому особого значения. «В реальных условиях открытого моря волнение может быть куда больше», — решили мы для себя, готовясь подняться на борт субмарины. Но после завтрака, подойдя к жилищу офицеров, мы увидели, что остальные отнюдь не разделяют нашего оптимизма. Здесь, помимо капитана Ориты и некоторых из его подчиненных, находился и капитан 2-го ранга Кэйскэ Мията, заместитель командира базы.

— Погода сегодня не самая подходящая, — сказал Мията, — и ветер, похоже, еще и усиливается. Будет, наверное, лучше всего отменить сегодняшний выход.

— Это было бы глупостью, — не обращая внимания на присутствующих здесь других офицеров, заявил лейтенант Миёси. — Подводная лодка уходит в Куре сегодня в ночь. Нынешний день — последняя для нас возможность еще раз попрактиковаться в старте под водой. Нельзя ее лишаться из-за небольшой ряби на воде.

Мы безмолвно стояли за спиной нашего командира, не смея, разумеется, принимать участия в споре. Нам оставалось только энергично кивать в подтверждение его слов. Миёси, конечно, прав. О чем только думает этот Мията! Все, что может способствовать успеху нашей миссии, не должно быть упущено. И как, по его мнению, мы будем топить вражеские корабли в открытом море, если боимся выйти при небольшом волнении в воды залива?