Читаем без скачивания Метод Вильяма Д. Харта. Почти доктор - Эрих Баслей

Харт аккуратно пересек кабинет, ничего не трогая, и прошел в комнату с мягкими стенами. Покои для буйных пациентов, которые выстроило бессознательное доктора Линна, тоже были не совсем обычными. Небольшие пуговки, прикреплявшие мягкий слой к стене, представляли собой копии шмелей. Складывалось впечатление, что насекомые просто спали, настолько реалистично выглядели эти необычные элементы. Сам цвет обивки был светло-желтым, поэтому вся обстановка в совокупности напоминала улей. Вильям сделал несколько записей в блокнот и перешел в последнее помещение через проход в стене.

Уютная комната сочетала в себе спальню и зону отдыха. В центре стоял небольшой диван, который мог трансформироваться в кровать. Рядом с тумбочками, расположенными по углам, было несколько горшков с растениями. На некоторых стенах висели детские фотографии доктора Линна с его родителями. Самым интересным в этой комнате оказался стоявший на табурете рядом со шкафом для одежды граммофон. Прямо за табуретом на полу обнаружилась целая коробка с пластинками. Харт включил ту, что уже лежала в граммофоне. Раздался только треск. Вильям переставил иглу на другое место, и мужской голос начал что-то рассказывать. Харт вслушался в доносящуюся с пластинки речь – это явно был дневник воспоминаний. «Форма интересная, но не очень удобная», – подумал Вильям. Он стал искать, откуда снял иглу. Через полчаса Харт нашел место, где монолог переходил в треск тишины, и, предварительно записав в блокнот последние на пластинке слова («Не каждый шмель находит дорогу домой»), оставил там иглу.

Для составления гипотезы информации было более чем достаточно. Харт, очнувшийся в кресле своего кабинета, сразу же дал сигнал Сидни об окончании терапии. Как только мистер Линн пришел с сознание, он попытался избавиться от ремней, одновременно начав жужжать. Подоспевшей Сидни Вильям помог освободить пациента и вместе с ней проводил бывшего доктора до отведенной ему палаты. Линн то и дело норовил выскочить из их рук, но им все же удалось его удержать. Как только дверь в палату с мягкими белыми стенами захлопнулась, Сидни поблагодарила Харта за помощь, и он направился обратно в свой кабинет.

Деталей в бессознательном мистера Линна было немало, но все они находились в тесной логической взаимосвязи и подводили к одному выводу. Вернувшись в кабинет, Вильям набрал номер профессора Дежайна.

– Слушаю, – раздался из трубки голос Фрэнка.

– Это я. Осмотр закончен, вывод можно сделать следующий: у доктора Линна, судя по всему, произошло психическое расстройство на фоне переутомления. Он не говорил в последнее время, что устал от работы?

– Тревор был всегда очень сдержанным человеком. Он никогда ни на что не жаловался. Держался отстраненно от коллектива, мне даже некого посоветовать тебе, кто бы знал о нем больше, чем все остальные. Но он не давал повода заподозрить переутомление.

– Видимо, усердно скрывал этот факт, так как в его бессознательном много всего, что подтверждает мою версию.

– Вильям, на самом деле у Тревора, кроме работы, ничего и не было. С семьей не получилось: с женой они разошлись. В общем…

– Понял. Фрэнк, у Линна случилось психическое расстройство именно на почве его истощения от работы. Возможно, что он даже сам не отдавал себе в этом отчета, раз он был таким трудоголиком.

– Да, Тревор работал за троих. Это моя вина, – Вильям впервые слышал такой подавленный голос профессора. Харт выждал небольшую паузу, а затем продолжил.

– Завтра утром я проведу еще один сеанс, чтобы составить более полную картину, после чего позвоню тебе.

– Хорошо, Вильям, спасибо, – произнес собравший волю в кулак для ответа профессор Дежайн и положил трубку.

У Харта был вечер, чтобы еще раз просмотреть записи в блокноте, вспомнить что-то, чему не придал сначала должного значения, и подумать над недостающими деталями, которые нужно поискать. То, что доктор Линн не смог превзойти возможности человеческого организма, который в конце концов истощился от постоянных перегрузок, было причиной его состояния. В результате сейчас он сам входил в число нуждающихся в лечении. Но его бессознательное не сгорело, не было затоплено или стерто в песок, как у других пациентов с таким же поведением. Вот что являлось действительно странным. Большей загадочности добавлял тот факт, что уютная спальня в подсознании Тревора не должна была сохраниться: при его текущем психическом состоянии она не могла остаться такой, какой была прежде, а осталась.

На следующее утро Харт еще раз осмотрел каждую из комнат на предмет каких-нибудь скрытых помещений, но ничего не обнаружил. Все находилось на виду. Вильям изучил содержимое каждого шкафа и даже то, что находилось за ними, он смотрел, не прикрывают ли они собой потайные двери. Конечно, кое-какие интересные вещи нашлись. Например, отодвинув один шкаф, Харт обнаружил спрятанный бессознательным снимок, который лежал под ним в пыли. На фотографии Тревор целовал в щеку другого мальчика. Видимо, мистер Линн стеснялся своего поступка, может быть, над ним смеялись или еще что-то, главное, что он предпочел о нем забыть. Харт задвинул шкаф обратно, оставив снимок лежать на своем месте.

Вильям не нашел ничего, что хоть как-то прояснило бы ситуацию. Доктор Линн не мог притворяться. Если бы это был исключительный случай раздвоения личности, при котором во внутреннем мире отсутствует разделение на несколько не связанных между собой бессознательных, то мистер Линн становился бы нормальным хоть изредка. А этого не происходило.

Второй сеанс закончился в шесть вечера и длился около восьми часов, что неудивительно с учетом почти постоянной задумчивости, в которую впадал Вильям. После того как доктор Линн оказался за пределами кабинета, Харт набрал номер профессора Дежайна.

– Фрэнк, сеанс только закончился. Прости, но мне нужно еще время. Как выяснилось, случай чрезвычайно непростой.

Профессор тяжело вздохнул, после чего ответил:

– Вильям, ты прекрасный врач, и я верю, что у тебя все получится. Буду ждать результатов.

Харт поблагодарил Фрэнка Дежайна за понимание и, после того как трубка заняла свое обычное место, решил выйти на свежий воздух. Слишком тяжело в этот раз думалось в четырех стенах.

Вильям бродил по пустынным улицам недалеко от лечебницы, сопоставляя факты между собой. Час сменял час, прохладный вечер постепенно переходил в холодную темную ночь. Вильям вернулся в больницу и, сделав горячий чай, занял место около окна. Причины, последствия, гипотеза никак не могли склеиться. Чем больше он вдумывался в ситуацию мистера Линна, тем больше понимал, что его начальное предположение было не совсем правильным. Имеющиеся данные никак не могли сойтись в одной точке. Три такие разные комнаты в бессознательном Тревора Линна, и такое странное поведение. Возможно, оно не казалось бы таким, если бы в его подсознании было исключительно помещение с мягкими стенами. Внезапно Харта осенила мысль, и он быстро сделал несколько пометок в своей записной книжке. На этом решил остановиться, чтобы пойти немного вздремнуть перед новым днем.

Как только Вильям проснулся, он позвонил Сидни и попросил перенести доктора Линна на время после обеда. Харт сделал это, чтобы еще раз обдумать все идеи, которые посетили его поздним вечером.

Было около одиннадцати часов утра, когда у Сидни раздался очередной телефонный звонок.

– Доброе утро еще раз. Я готов принять мистера Линна прямо сейчас, – голос Вильяма был взволнованным.

– Хорошо, доктор Харт, конечно, – Сидни пришла в замешательство, так как звонок был для нее неожиданным.

– Отлично, жду, – Вильям положил трубку и стал неспешно ходить по кабинету. Он взвешивал разные варианты, и ему не терпелось найти подтверждение гипотезе непосредственно в подсознании Тревора.

После подготовки пациента к терапии Харт погрузился во внутренний мир Линна. Очутившись в комнате в виде кабинета, Вильям прошел в помещение, напоминавшее улей. Оказавшись в нем, он стал пристально рассматривать проемы, которые вели из боковых комнат в центральную. В одном из них материал, покрывавший стены, пол и потолок желтой палаты, не был аккуратно поджат и торчал немного наружу. Харт взялся за него пальцами и начал потихоньку тянуть на себя.

Как Вильям и предполагал, за желтоватой тканью скрывался деревянный пол и краешек ковра бирюзового цвета. Вильям достал из своего синего мешочка небольшой нож и сковырнул мягкую оболочку комнаты возле стены. Под обивкой находился кусочек обычных обоев голубоватого цвета.

Теперь все встало на свои места. Доктор Линн не просто получил психическое расстройство в результате переутомления. Нет, он готовился к тому, чтобы сойти с ума. По словам Фрэнка, Тревор мало общался как в стенах больницы, так и вне их. При этом постоянно работал с пациентами. Причем, как Харту удалось выяснить утром, подавляющее большинство больных, которых лечил Линн, составляли люди, у которых полностью или частично было разрушено бессознательное. Именно они с течением времени становились все более близкими Тревору. Он не просто так работал в таком режиме – чем ближе доктору становились внутренние миры пациентов, тем энергичнее велся ремонт в центральной комнате его бессознательного. Никаких скрытых помещений – мистер Линн сам превращал одно из помещений в «улей».