Читаем без скачивания Игра в обольщение - Дженнифер Эшли

— Для залога? Для какого залога?

— За деньги, которые вы предлагали мне взаймы. — Эйнсли опять попыталась вернуть себе зонтик и удивилась, когда он ей уступил. — Я отдаю вам залог, а потом, когда моя подруга пришлет мне деньги, вы вернете мне украшения.

— Я никогда не говорил про залог, — прищурил потемневшие глаза Кэмерон. — Я заплачу Филлиде, и на этом все закончится. А твоим «залогом», если ты на этом настаиваешь, должен стать разговор со мной, только не про эти чертовы письма. Я до смерти устал от них.

— Я не могу принять от вас денежный подарок и при этом остаться леди, — заявила Эйнсли. — Это может быть только залог, деловая сделка, и то лишь потому, что я — друг семьи. Подруга Изабеллы.

— Ты слишком все усложняешь. Никто не будет знать, что я дал тебе денег.

— Миссис Чейз непременно узнает или догадается. И уж будьте уверены, она тут же доведет этот факт до всеобщего сведения.

Эйнсли повернулась и пошла дальше.

Кэмерон ускорил шаг, чтобы догнать ее. Черт, если бы кто-нибудь сказал ему, что однажды он будет бегать по улицам Эдинбурга, преследуя женщину, которая решила отгородиться от него зонтиком, он бы громко рассмеялся. Кэмерон Маккензи не преследует женщин с зонтиками или без.

— Ювелир сказал, что сережек и броши достаточно, чтобы отдать их в залог за пятьсот гиней, — сказала Эйнсли.

Кэмерон решил не говорить ей, что теперь Филлида хочет уже полторы тысячи гиней. Не посылать же Эйнсли домой за фамильным серебром.

— Это украшения твоей матери?

— Да. Это единственное, что у меня осталось от нее. Я всегда сожалела, что никогда ее не знала.

Печальные нотки в голосе Эйнсли тронули сердце Кэмерона. Его собственная мать представляла собой объятое ужасом существо, которому было велено держаться подальше от собственных детей. Она умерла, когда Кэму исполнилось восемнадцать лет, и он поступил в университет. Неудачно упала, как ему сказали.

Позже Харт рассказал Кэмерону правду. Отец убил их мать: избивая ее, он тряс женщину так сильно, что сломал ей шею. Харт узнал об этом по прошествии длительного времени. Единственным свидетелем случившегося был Йен, и отец отдал десятилетнего мальчика в приют еще до похорон, чтобы не умеющий лгать Йен не проговорился о произошедшем.

У Кэмерона ничего не осталось на память о матери — сразу после ее смерти отец очистил дом от всего, что принадлежало ей. То, с каким сожалением Эйнсли говорила о своей матери и о том, что совсем не знала ее, нашло отклик в сердце Кэмерона.

Эйнсли оборвала разговор, открыв дверь другого магазина, где им улыбнулась хорошо одетая продавщица. Эйнсли с удивлением посмотрела на Кэмерона, который шагнул в магазин следом за ней.

— Это салон портнихи, — пояснила она.

— Я знаю, что это такое. Полагаю, ты пришла сюда, чтобы пополнить свой гардероб, а не за свежеиспеченным хлебом. И опусти ты свой зонт, пока не проткнула им кого-нибудь.

Эйнсли отдала свой зонтик помощнице портнихи, но сердце ее слегка изменило свой ритм, когда Кэмерон вошел следом за ней в заднюю комнату салона.

— Ваша светлость, — встретила его доброжелательной улыбкой мадам Клер.

— О, Кэмерон! Отлично! — помахала ему рукой из своего удобного кресла Изабелла. — Именно тот, кто нам нужен.

Кэмерон с невозмутимым видом снял пальто, уселся в кресло и взял стакан портвейна, который принесла ему помощница портнихи.

— Вы чувствуете себя здесь очень комфортно, — заметила Эйнсли.

— Я хороший покупатель.

Это означало, что Кэмерон присылал сюда своих любовниц. Эйнсли бросила себе на колени один из модных журналов, открыла его и попыталась рассмотреть разноцветные платья, но не видела ни одной модели.

— Мы наряжаем Эйнсли, — пояснила Изабелла. — Я хочу, чтобы она была ослепительной.

Эйнсли замерла, у нее пересохло в горле, пока Изабелла показывала Кэмерону ткани, которые она выбрала, и рассказывала, для чего предназначалась каждая ткань. Кэмерон одобрил ее выбор. Казалось, он знал все о вставках, коротких рукавах и фишю[2]. Эйнсли могла бы здесь и не присутствовать.

— Я хотел бы видеть ее в красном, — сказал Кэмерон.

— Только не с ее цветом кожи и волос, — не согласилась Изабелла. — Яркий красный цвет будет ее бледнить, и глаза потеряются.

— Зачем яркий красный? Темный. Очень темный. И бархат. Уютное зимнее платье.

— У его светлости тонкий вкус, — просияла мадам Клер. — У меня как раз есть то, что нужно.

Эйнсли следовало кричать, протестовать, просить их прекратить все это. Но она только наблюдала в каком-то полубессознательном состоянии, как мадам Клер вернулась с рулоном красного бархата, такого темного, что казалось, он отливает черным.

Кэмерон встал, взял у нее ткань и подошел к Эйнсли. Она вскочила на ноги, испугавшись, что он просто набросит ей ткань на голову, если она останется сидеть.

— Вот видишь? — обратился Кэмерон к Изабелле, приложив мягкие складки бархата к плечам Эйнсли.

— Да, просто замечательно, — хлопнула в ладоши Изабелла. — У тебя меткий глаз, Кэмерон. Она будет великолепно выглядеть в этом цвете.

Эйнсли не могла вымолвить ни слова. Сквозь бархат она чувствовала крепкие руки Кэмерона, вся сила которых превратилась теперь в нежную ласку.

Эйнсли поймала взгляд Бет из-за спины Кэмерона. Ее голубые глаза светились пониманием. Бет сама попала в ловушку неотразимого красавца Маккензи и прекрасно понимала, что Эйнсли оказалась в такой же ловушке.

На следующий день дождь так и не прекратился, и это означало, что гостей, приехавших в Килморган, предстоит развлекать в доме. Поэтому Изабелла организовала игру под названием «Охота на мусор». Вместе с Бет и Эйнсли она составила список предметов, которые следовало найти за ограниченное время, и раздала списки гостям. Те, кого игра не заинтересовала, отправились в главное крыло дома, чтобы сесть за карточные столы.

Дэниел посмеялся над довольно скучной игрой, предложенной Изабеллой, и увлек Эйнсли в бильярдную. Изабелла обрадовалась, что Дэниел не будет вертеться под ногами, и отпустила их обоих.

— Изабелла говорит, что ваши браться научили вас играть на бильярде, — обратился к Эйнсли Дэниел. — Что-то мне не верится: эта игра не для дам.

— Не верится? Тогда я тебя удивлю, мой мальчик. Готовься.

Эйнсли попросила Дэниела принести кии, красные и белые шары, а сама в это время нащупала в кармане письмо, которое принесла ей сегодня утром служанка Филлиды.

В письме говорилось:

«Роулиндсон, ближайший сосед Харта, устраивает завтра вечером костюмированный бал. Ждите меня в час ночи в оранжерее, там и состоится обмен. Но только вы, миссис Дуглас, а не лорд Кэмерон».