Читаем без скачивания Луна в тумане (Жуткие японские рассказы) - Уэда Акинари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этот мальчик был прекрасен наружностью. Настоятель крепко его полюбил и, забыв о своем многолетнем подвижничестве, стал пренебрегать служением вере. В апреле прошлого года мальчик захворал и слег. День ото дня здоровье его слабело. Настоятель был в отчаянии; он вызвал даже лекарей правителя провинции, но все было напрасно, – мальчик умер. Настоятель лишился зеницы ока, у него как будто вырвали сердце. У него не было слез, чтобы плакать, у него не было голоса, чтобы кричать. Горе его было слишком велико. Он не позволял предавать тело ни огню, ни земле и все сидел у трупа мальчика, прижавшись щекой к его щеке, держась руками за его руки. Шли дни, и вот разум его помутился: он стал ласкать мертвеца, словно живого, а когда тело начало разлагаться, в исступлении впился в него зубами и сожрал целиком, оставив лишь обглоданные кости.
Монахи решили, что настоятель обратился в дьявола, и в ужасе бежали из храма. С тех пор настоятель то и дело спускается по ночам в деревню и пугает жителей до полусмерти либо разрывает могилы и пожирает свежие трупы. Воистину, давно я слыхал о дьяволах в сказках, а теперь вот пришлось увидеть дьявола во плоти. И мы ничего не можем с ним поделать. Только каждый вечер после захода солнца запираемся в домах и никуда не выходим. Теперь об этом известно по всей провинции, и никто не заглядывает к нам в деревню. Вот как случилось, что вы вызвали такое смятение».
Выслушав хозяина, Кайан сказал: «Странные дела случаются на свете. Вот рождается человек и так и кончает дни свои, не познав благости святого учения, погрязнув в тупости и упрямстве. Он уходит из этого мира, отягченный грехами любострастия и алчности, и либо вновь обретает свой прижизненный облик и предается разнузданной злобе, либо становится кровожадным демоном и преследует людей. Тому примеров не счесть с древних времен. Но были и случаи, когда человек обращался в дьявола еще при жизни. Так придворная чусского князя обратилась в змею, мать Ван Ханя обратилась в Якшу[58], а жена У Шэна – в двуглавого дракона.
В старину некий монах заночевал в доме, о котором ходили дурные слухи. Ночью подул ветер, разразился сильный дождь. Монаху не дали светильника, и он лежал без сна в темноте. На душе у него было тяжело. В полночь он вдруг услышал блеяние, а немного спустя обнаружил, что кто-то его настойчиво обнюхивает. Заподозрив неладное, монах нащупал посох, лежавший у него в изголовье, и изо всех сил ударил. Послышался громкий крик, кто-то упал. На крик прибежала старуха хозяйка со светильником, и тут монах увидел рядом с собой распростертую на полу молодую женщину. Старуха с плачем стала умолять спасти эту женщину, но монах убежал из дома без оглядки. Прошло время, и ему снова пришлось проходить мимо этой деревни. В поле он увидел большую толпу людей, которые что-то разглядывали. Монах приблизился и спросил: «Что здесь случилось?» И ему ответили: «Поймали женщину-оборотня, зарываем ее в землю». Однако все это случалось с женщинами, и мне никогда еще не приходилось слышать, чтобы в дьявола заживо превращался мужчина. Все женщины злонравны от природы и потому обращаются в безобразных чудовищ. Правда, был у суйского императора Яна вассал, некто Ma Шу, который тайком похищал маленьких детей и лакомился их мясом, но это было с ним от дикой гнусности натуры и к тому, о чем вы мне изволили рассказать, отношения не имеет.
Видно, много нагрешил этот монах в прежней жизни, раз он обратился в дьявола. И то обстоятельство, что раньше он неизменно шел по пути добродетели, объясняется, наверное, его усердием в служении Будде. И если бы не приблизил он к себе этого мальчика-прислужника, то остался бы до конца праведным монахом. Но он предпочел стезю любострастия, горение в огне нечистых желаний и потому обратился в дьявола. Все это, должно быть, из-за прямого и твердого нрава. Сказано: «Дашь волю сердцу – станешь демоном, а смиришь сердце – приблизишься к Будде», и случай с настоятелем подтверждает эти слова. В благодарность за вашу доброту, хозяин, я хотел бы попытаться вернуть этому монаху-дьяволу человеческий образ, вновь наставить его сердце на истинный путь». И душа Кайана исполнилась жажды подвига.
Хозяин поклонился, касаясь лбом циновки, и сказал со слезами радости: «Если вы это сделаете, мой господин, вся наша провинция обретет райский покой и умиротворение». В деревне и в горах царила тишина, не было слышно ни храмовых труб, ни звона колоколов. Взошел ущербный месяц и озарил щели в ветхой двери. Хозяин заметил, что наступила глубокая ночь, пожелал гостю спокойно отдыхать и удалился в свою спальню.
Храм на горе был безлюден, дорожка у ворот заросла густым бурьяном, полы внутри покрылись мохом. Статуи будд были оплетены паутиной, на алтаре высились кучи птичьего помета. Покои настоятеля и кельи монахов пребывали в страшном запустении. Когда солнце стало клониться к закату, Кайан вошел в храм и, стукнув посохом, крикнул: «Странствующий монах просит приюта всего на одну ночь!» Никто не отозвался. Он крикнул еще и еще раз, но ответа по-прежнему не было.
Наконец из спальни, еле волоча ноги, вышел тощий иссохший монах и проговорил хриплым голосом: «Как вы попали сюда? По некоторым причинам сей храм заброшен, люди в нем не живут, все пришло в запустение. Здесь не найдется ни зерна, чтобы приготовить трапезу, ни постели, чтобы отдохнуть с дороги. Ступайте отсюда в деревню». Кайан сказал: «Я иду из провинции Мино в Оу. Когда я шел внизу через деревню, чудесные виды этой горы и ее потоков увлекли меня, и я незаметно для себя самого оказался здесь. А сейчас уже заходит солнце, возвращаться в деревню далеко. Разрешите мне переночевать у вас».
Монах-хозяин ответил на это: «Скверные дела случаются с людьми в таких вот заброшенных местах. Ну, как хотите. Я вас остаться не
