Читаем без скачивания ЗАГАДКИ И ТРАГЕДИИ АРКТИКИ - Зиновий Каневский

Сегодня мы получили возможность выслушать самого доктора Кука, вчитаться в строки его дневников, в слова его самооправданий. Похоже, что уже можно сделать определенные выводы.

Сильнейшей стороной путевых записей Кука надо признать на редкость точное и тонкое, пусть иногда грешащее «красивостями», описание природы высоких широт. Здесь автор предстает как пытливый исследователь-натуралист, умеющий подмечать скрытые от неискушенного глаза детали, верно оценивать разнообразные природные явления. В сущности, этот скромный врач всегда был естествоиспытателем, географом, океанографом, метеорологом, этнографом. По мнению многих современных специалистов-североведов, вымыслить, придумать то, что скрупулезно описал когда-то Кук, любой человек, не побывавший в Центральной Арктике, был бы не в состоянии (сознательно пишу пока в «Центральной Арктике», а не на «Северном полюсе»).

Самым серьезным доводом в пользу правдивости Кука стал его рассказ о «тяжелом волнистом льде». Такими словами он охарактеризовал поверхность айсберга, оторвавшегося от шельфового ледника, типичного для ледниковых покровов Арктической Канады. Во времена Кука и Пири о таких плавучих островах пресного льда, «вмонтированных» в дрейфующие поля соленых морских льдов, попросту не знали и даже не догадывались об их существовании. Один из странствующих по Ледовитому океану островов-айсбергов Кук даже назвал Землей Брэдли (читатель сможет подробнее узнать о подобных «Землях» из главы «Кочующие призраки»). Путешественник пересек это величественное ледяное образование приблизительно в тех координатах, где полвека спустя работала одна из первых американских дрейфующих станций, аналогичных нашим станциям «СП» — ее специально высадили на прочный ледяной остров, меньше подверженный разрушениям и разломам.

По его словам, доктор Кук обнаружил Землю Брэдли между 87 и 88° северной широты, т. е. на подходах к полюсу. Впрочем, будем справедливы — в этих же широтах в 1909 г. наверняка побывал и Пири: сопровождавшая его вспомогательная партия во главе с капитаном Бартлеттом, как и было предусмотрено планом, покинула полюсный отряд и повернула назад к берегу на широте 87° 47', это зафиксировано в экспедиционных документах и никакому пересмотру не подлежит. Так что в любом случае Роберт Пири был сравнительно недалеко от Северного полюса. Можно не сомневаться, что он предпринял отчаянную попытку одним рывком достичь цели, но, убедившись в тщетности своих усилий, испытывая острую нехватку продовольствия, отчаявшись и «забыв» об этике исследователя, пошел на прямой обман, на фальсификацию путевых документов. А где побывал Кук?

Самым простым было бы объявить: естественно, на Северном полюсе, ведь характер его записей непреложно свидетельствует о том. Однако при всей симпатии к несчастному, многократно ошельмованному исследователю, успевшему получить лишь прижизненную амнистию, но никак не полную реабилитацию, научную и общечеловеческую, уверенно говорить о нем как о первооткрывателе полюса, на мой взгляд, невозможно — слишком обильны «против».

По каким-то абсолютно непонятным, туманным причинам доктор Кук, возвращаясь из полюсного похода, не захватил с собою на Большую землю святая святых для каждого путешественника — полевые записи, бесценные дневники, несущие на себе отпечаток подлинности, результаты непосредственных наблюдений и в первую очередь астрономические определения координат, широты и долготы достигнутых на маршруте пунктов. Он зачем-то оставил их в гренландском поселке, где эти основополагающие документы вскоре каким-то мистическим образом бесследно исчезли... Правда, копии всех астрономических наблюдений сохранились и вроде бы не вызвали сомнений у специалистов, но явный осадок недоверия к Куку все же возник. Это вынужден признать даже активно «прокуковски» настроенный автор «Большого гвоздя» Т. Райт. О, если бы только одно это обстоятельство!

В полюсном походе Кука сопровождали два совсем юных эскимоса. Подростки отчаянно сопротивлялись белому начальнику, вынуждавшему их уходить далеко- далеко в глубь океанской ледяной пустыни, где нет ни уютного жилища, ни хотя бы полноценной охоты, и сам Кук этого факта не скрывает. Нужно ли удивляться, если впоследствии оба предали своего хозяина, показав, что во время похода к «Большому гвоздю» они почти постоянно находились в пределах прямой видимости суши, то есть в считанных десятках километров от берегов Арктической Канады или Гренландии?!

Не все вяжется у Кука с весом и количеством экспедиционных грузов, вызывают недоверие, как и в случае с Пири, результаты суточных переходов, поистине феноменальные для новичка (я имею в виду новичка не в экспедиционных делах — тут он был полярником со стажем, приобретенным и в Арктике, и в Антарктике, а только в том, что касается опыта путешествий по дрейфующим льдам). И уж коль скоро мы подвергаем сомнению резко завышенные расстояния, пройденные испытанным ветераном Пири с его «цветными», то вправе ли мы утратить критический взгляд на суточные переходы Кука, сопровождаемого с самого начала двумя юнцами- эскимосами?

Выглядит крайне двусмысленно и кажется необъяснимым многое из последующего поведения Кука уже на родине, в США. Конечно, ни в коем случае нельзя забывать о тех яростных психологических атаках, каким он подвергся: тут тебе и кража патагонского словаря, и обман с подъемом на Мак-Кинли, и шпионаж в пользу Германии в 1915 г. (Кук происходил из семьи немецкого эмигранта), и обвинения в спекуляции землей. Но когда Куку была предоставлена возможность реабилитироваться в глазах общественности, внезапно начались загадочные зигзаги, явное нежелание предстать перед лицом компетентной и вполне доброжелательно настроенной комиссии, затем последовал неожиданный отъезд из США. И уж меньше всего способствовали признанию приоритета Кука такие его нарочито туманные высказывания: «Дошел ли я действительно до Северного полюса? Может быть, я ошибаюсь, веря в это, а может быть, и нет...»

Подобных «откровений» у Кука набирается предостаточно. Вот еще пример. Принимается, допустим, доктор как бы сам с собой обсуждать вопрос о том, побывал ли он на Мак-Кинли, и вдруг следует такой пассаж: «Стараясь изо всех сил помочь мистеру Пири, они (недруги. — 3. К) протащили этот спорный (! — 3. К) побочный вопрос». Или: «Я ступал по полярной пустыне, сжигаемый личным честолюбием» — это заявление мало вяжется с «имиджем» Кука, созданным почитателями, которые не жалели эпитетов типа «сверхскромный», «рыцарь полюса, лишенный рекордсменских поползновений»...