Читаем без скачивания Время войны - Станислав Сергеев

Очень много сил отвлекалось для охраны линий снабжения. Русские диверсанты использовали новую, истинно варварскую тактику: группы по два-три снайпера с дальних дистанций расстреливали двигатели автомобилей. Все проходило просто и буднично: щелк, мгновением позже откуда-то со стороны леса доносился приглушенный расстоянием звук выстрела, и машина останавливалась, выпуская облака пара.

Сначала немцы посмеивались над точностью русских стрелков, в ответ немного стреляли и шли дальше, по возможности перегрузив груз, но потом, когда командование проанализировало состояние дел с автомобильной техникой, немецкие генералы схватились за голову. Они поняли дьявольскую тактику варваров: только в течение месяца таким образом из строя было выведено больше тысячи грузовых машин, которые в основном использовались для снабжения действующих частей, что сразу сказалось на боеспособности войск. Танки останавливались из-за недостатка горючего и боеприпасов, солдаты голодали и пытались хоть как-то добыть пропитание и становились жертвами русских партизан, артиллерия отмалчивалась, экономя снаряды. Части тайной полевой полиции и жандармерии, как могли, вычищали тылы от диверсантов, но положение все равно было катастрофическим. Многочисленные заранее подготовленные в труднодоступных местах скрытые склады оружия и боеприпасов, небольшие, хорошо подготовленные группы диверсантов, разветвленная сеть информаторов, позволяли русским держать в большом напряжении тылы наступающих немецких армий.

В это же время с соблюдением всех возможных мер секретности по ночам к линии соприкосновения с войсками противника подтягивались свежие части, которые буквально растворялись в многочисленных лесных массивах в ожидании приказа наступать. И множество вот таких батальонов ночью, чтоб не стать жертвой немецкой авиации, огромным потоком двигались на запад. Но именно судьба этого танкового батальона отслеживалась на самом высоком уровне, и докладные регулярно ложились на стол Верховному главнокомандующему.

Хотя он и фигурировал в документах как 165-й отдельный танковый батальон, среди знающих людей он назывался 1-й экспериментальный танковый истребительный батальон войск НКВД СССР.

Командир 2-й роты капитан Сергиенко, убедившись, что танки размещены на отведенных позициях и качественно замаскированы, не задерживаясь на ужин, направился к комбату. Отогревшись в теплых внутренностях боевой машины, он стал быстро замерзать на трескучем морозе, и, накинув поверх комбинезона ватник, скрипя снегом под подошвами сапог, энергично, чтоб хоть как-то согреться, побежал в сторону командирского танка, где уже должны были все собраться и получать боевое задание. Ориентируясь на слабый свет ручных фонариков и продавленные гусеницами тридцатитонных машин следы, Сергиенко быстро нашел штаб батальона и, увидев комбата в компании других командиров, сбавил темп и уже степенно, с неким чувством собственного достоинства двинулся к командирскому танку, возле которого уже вовсю обсуждались обстоятельства сегодняшнего боя, в котором должно пройти боевое крещение экспериментального танкового батальона. Где-то недалеко грохнул сдвоенный взрыв, и несколько мгновений позже донесся глухой звук выстрела.

«Немцы, гаубица. Километра три до них…» — уже автоматически отметил капитан.

Подойдя ближе и разглядев в группе командиров полковника Снегирева, представителя командования, который с самого начала курировал их батальон, и определив его как самого старшего по званию, с соблюдением Устава, Сергиенко доложил:

— Товарищ полковник, разрешите обратиться к товарищу майору Коновальцу?

Снегирев кивнул и коротко бросил:

— Разрешаю.

Повернувшись к Паше Коновальцу, старому другу и соратнику, Сергиенко продолжил:

— Товарищ майор. Вверенная мне рота разместилась на указанных позициях. Маскировка проведена в полном объеме. На данный момент проводится прием пищи.

— Вольно. Как дошли?

— Нормально. На четверке левый фрикцион барахлит, но пока терпимо.

— Люди?

— Нормально.

— Хорошо, Максим, присоединяйся.

Обменявшись выразительными взглядами с командиром первой роты, Витькой Кузнецовым, с которым еще с военного училища дружили и постоянно соревновались, Сергиенко, внимательно слушая полковника Снегирева, оглядывал других командиров. Рядом стоял капитан Мельниченко с автоматом ППС на плече, в белом маскировочном костюме, поверх которого было надето новое снаряжение, называемое разгрузкой, в карманах которой находились несколько снаряженных магазинов и гранат. Здесь он присутствовал как командир такого же экспериментального отдельного мотострелкового батальона войск НКВД, с которым они не раз отрабатывали совместные действия в наступлении, в обороне, в условиях городского боя. Мужик умный, толковый, хваткий, настоящий профессионал своего дела, такому можно доверить спину. Рядом стояли неизвестные командиры в пятнистой форме, в которую были одеты их инструкторы на специальных курсах, где они осваивали новую технику и особенно новую тактику, которую сегодня им предстояло опробовать в бою. Присмотревшись, в одном из одетых в пятнистую форму Сергиенко с трудом в темноте узнал капитана, точнее уже майора, Васильева, который несколько раз приезжал к ним и читал лекции по тактике применения бронетанковой техники.

— …Вы лучшие. Родина вас кормила, одевала, учила, пока на фронте умирали другие. Ваша задача не умирать за Родину, а умно, жестко, безжалостно уничтожать врага, при этом сберегая вверенных вам людей и новую боевую технику. Еще раз повторяю, вы лучшие и должны будете завтра, точнее уже сегодня, это доказать. Изучив тактику противника, было принято решение об организации маневренной ударной группы по образу Kampfgruppe, боевых танковых групп Вермахта, способных действовать самостоятельно и решать широкий спектр тактических задач. Мы изучили эту практику, немного доработали и решили использовать против самих немцев. Отдельный танковый батальон майора Коновальца и отдельный мотострелковый батальон капитана Мельниченко до особого распоряжения входят в особую ударную группу майора Васильева. Даю ему слово.

Закончив психологическую накачку, полковник отошел в сторону, и вместо него заговорил майор Васильев, который не стал рассусоливать и сразу перешел к делу.

— Значит, так, товарищи командиры. В данный момент мы находимся в полосе наступления четвертой танковой группы Вермахта, которая пытается прорваться вдоль Минской автострады к Можайску, где открывается прямая дорога на Москву. На данном участке фронта нам будет противостоять дивизия СС «Райх» и десятая танковая дивизия Вермахта, входящие в состав сорокового моторизованного корпуса. Впереди знаменитое Бородинское поле, где из последних сил держат оборону части 32-й стрелковой дивизии. По всем расчетам завтра должна быть прорвана оборона в полосе 113-го и 322-го стрелковых полков. Приказ на отход они не получат — немцы еще не выдохлись, и поэтому еще в состоянии пускать в ход свежие резервы. В нашу задачу входит максимально сильно потрепать наступающие части противника, не ввязываясь в затяжные бои, контратаками и засадами приостановить наступление противника и заставить их ввести в бой последние стратегические резервы. Это именно та работа, для которой вас готовили в последнее время. Не подведите ребята, противник у нас серьезный, но и вы не мальчики и кое-что умеете, вас специально отбирали, тренировали и готовили. Что такое части СС, вам объяснять не надо, именно нам дается возможность наказать этих уродов, за то, что они творят на захваченных территориях Советского Союза с местным населением…