Читаем без скачивания Верховные правители - Уильям Вулфолк

Он проявил меньшую терпимость к группе мексиканцев, организовавшей в Южной Калифорнии сеть из проституток и сутенеров. Это был открытый вызов. Нельзя допускать существование подобной параллельной системы. Поскольку для подавления мятежа требовались жесткие меры, Фрэнк передал дело в "Суд кенгуру", высший трибунал, одну из опор, на которой покоилось здание Синдиката. Этот суд был создан потому, что обычные законы не могли регулировать деятельность преступной организации и защищать ее; Синдикату пришлось создать свою законность и правопорядок. Кенни рекомендовал ликвидировать непокорных мексиканцев или отправить их на родину.

Во второй половине дня Кенни расслабился за документами, отражавшими прибыль Синдиката от производства продуктов питания, патентованных лекарств, косметики, содержания сети аптек. Сейчас Синдикат вкладывал средства в пять десятков различных законных отраслей, и все они процветали.

Иногда Фрэнк Кенни спрашивал себя, не убивает ли постоянный успех волнение и радость игры. Деньги теряли свое значение даже как фишки, символы. Если их так много, что проиграть невозможно, какое в этом удовольствие? Он радовался возможности работать с Бланкеншипом из-за масштабности вызова. Дальновидность Бланкеншипа заставляла Кенни ощущать себя скульптором, всю жизнь создававшим фигуры не выше человеческого роста, и вдруг увидевшим гигантские лица, вырезанные на Черных скалах Южной Дакоты.

Он поспал в течение часа перед обедом и был готов в семь часов встретить гостя. Винсент Папаньо, "босс всех боссов", был маленьким человеком с носом, напоминавшим клюв, и гнусавым голосом. Друзья за глаза называли его Попугаем.

За столом Кенни вежливо поинтересовался здоровьем Папаньо, его семьей, бизнесом. Попугай был хозяином процветающей компании, занимавшейся поставками сыра и оливков, а также владел несколькими похоронными конторами. Этот фасад прикрывал другие предприятия Папаньо и позволял жить на широкую ногу, не привлекая внимания налоговой инспекции.

Поглощая оленину и лазанью, Кенни рассказывал забавные истории о том времени, когда он, молодой выпускник колледжа, работал на Матта Урго, главного адвоката преступного мира. Покойный Урго объяснял клиентам их права и опасности, разрабатывал правильную линию поведения при аресте, которая позволила бы ему наиболее эффективно защищать их в суде. Пользующийся всеобщим уважением за свое умение извращать и деформировать закон, Матт Урго превращал habeas corpus в пропуск на волю, а отсрочку слушания дела - в эквивалент выдачи на поруки.

Винсент Папаньо вытирал слезы, слушая рассказы Кенни о изобретательности покойного адвоката. Наконец, расправившись со спумони и канноли, они приступили к серьезному обсуждению. Мо Харгис, третий член Синдиката, вел переговоры с профсоюзом докеров о поддержке в Нью-Джерси предложения о созыве Конвента. Переговоры провалились. Росс Дули, президент профсоюза, просто отказался от сотрудничества.

- Он почему-то считает наши действия подрывными или антиамериканскими, - сказал Кенни. - Он служил на флоте во время Второй Мировой войны и потерял сына во Вьетнаме. Он настроен крайне националистично.

- Настоящий фанатик, - печально заметил Папаньо.

- Я бы не удивился, узнав, что его воодушевляют люди из федерального правительства. Какой бы ни была причина, Дули приказал Мо покинуть его кабинет. Он сказал, что людям, которым не нравится система, нечего делать в этой стране. Что он выставил из своего профсоюза коммунистов и не собирается впускать кого-то ещё через заднюю дверь.

Гнусавый голос Папаньо стал внезапно резким.

- Он сравнил нас с коммунистами?

Консервативный, религиозный итальянец почувствовал себя оскорбленным.

- Если он так настроен, я не желаю иметь с ним никаких дел.

Кенни кивнул.

- Но мы должны проявлять бдительность. Мы не можем позволить себе утрату контроля над доками.

Благодаря действующему соглашению с руководством порта Синдикат получал значительные отчисления от законных доходов, предотвращал забастовки, манипулировал деньгами из профсоюзного фонда социальной защиты, не контролируемого государством. Важным побочным благом являлся для Синдиката доступ к причалам, значительно облегчавший контрабанду наркотиков. Ежегодно линию пирса пересекали грузы стоимостью около двадцати миллиардов долларов, включая треть всего экспорта Соединенных Штатов меха, часы, драгоценности, фотокамеры. Широкомасштабное воровство, даже хищение целых партий товаров, приносило в год от ста до двухсот миллионов долларов чистой прибыли. Это всех устраивало. Транспортные компании перекладывали финансовую ответственность на погрузочные фирмы, а те в свою очередь - на страховщиков, которые повышали стоимость страхования грузов. В конце концов экспортеры или импортеры включали эти дополнительные расходы в цену товара.

Папаньо отпил "эспрессо".

- Я знаю тебя, Фрэнк. Ты бы не стал приглашать меня к себе только для того, чтобы рассказать о проблеме.

Фрэнк, улыбнувшись, выпустил струю дыма. Он курил лучшие кубинские сигары.

- Амбиции людей, желающих занять место Дули - вот наш козырь в борьбе с ним. Один из них - наш человек Бенито Галенти.

Галенти, казначей профсоюза, получил прозвище Бенито за то, что он восхищался покойным итальянским диктатором. По слухам, будучи молодым человеком, он заплакал, увидев фотографию пробитого пулями Муссолини, висевшего вниз головой на Пьяцца Лорето в Милане. У Галенти было много сторонников, особенно среди докеров-итальянцев, но его мечта стать президентом профсоюза погибла во время неистовой предвыборной кампании, когда Росс Дули назвал Галенти "лидером борьбы за американский фашизм". И такое обвинение было предъявлено человеку только за то, что он восхищался великим вождем, осушившим понтинские болота, строившим дороги, ускорявшим индустриализацию, заставившему поезда приходить вовремя. Галенти потерпел сокрушительное поражение.

- Он мечтает о реванше, - сказал Кенни. - Думаю, скоро ему представится такая возможность. Дело только за удобным случаем.

Папаньо одобрительно кивнул. Они обсудили план Кенни и решили доверить подготовку операции Мо Харгису.

Через пять дней Бенито Галенти позвонил Россу Дули и заявил о своем стремлении к миру. Ввиду того, что профсоюзу угрожает Синдикат, сказал Бенито, необходимо забыть о разногласиях и образовать единый фронт. Бенито и его друзья встретились с Дули и его коллегами в ресторане. Обед продолжался три часа и прошел весьма успешно. Презирая Бенито, Росс Дули признавал, что пора покончить с расколом в профсоюзе. Он согласился предоставить Бенито и его последователям больше мест в управляющем совете, назначить некоторых его людей прорабами, воздержаться от оскорбительных заявлений в адрес "фашистов". Взамен Бенито обещал свою поддержку и поддержку со стороны его друзей в профсоюзе в борьбе с любыми внешними врагами. Обед закончился на дружеской ноте; Бенито предсказал, что в следующий раз Росс Дули будет переизбран единогласно.

Другие участники встречи покинули ресторан раньше своих лидеров; Бенито проводил Росса Дули до автомобиля, ждавшего на стоянке. Там стоял грузовик для развозки продуктов с откидными бортами. Когда мужчины зашли на стоянку, грузовик тронулся с места. Он почти поравнялся с ними, и тут борт упал вниз. В кузове находились три человека с ружьями. Они обстреляли Бенито, который потерял сознание, и увезли с собой Росса Дули.

Через неделю изувеченное тело Росса Дули нашли в контейнере мусоровоза. Дули подвергся жестокому избиению, ему нанесли много ножевых ран, низ его живота был прострелен. Из одежды на нем оставались только рваные брюки. Кто-то вырезал на его спине серп и молот.

Бенито Галенти провел две недели в больнице, он был в ярости из-за того, что его не предупредили об отведенной ему роли "жертвы". Когда его гнев немного утих, он признал, во всяком случае, частично, что было необходимо избежать возможных обвинений в его адрес.

На следующем заседании совета профсоюза Бенито Галенти был избран президентом.

Также было единогласно принято решение, согласно которому профсоюз обещал вознаграждение за информацию, способствующую аресту и осуждению убийц Росса Дули.

Через два дня после возвращения из Грэнжвилла Стивен Гиффорд решил нанести визит Деймону Джонсону. Он не мог больше откладывать эту встречу, потому что Деймон Джонсон был слишком тяжело болен для явки на допрос. Стивен узнал, что если он действительно дал эту взятку, то это произошло в тот момент, когда Джонсон был по уши в долгах. Где он взял деньги? Каким бы ни было состояние Джонсона, пора ему ответить на этот вопрос.

Шторы на окнах дома на Локуст-авеню были опущены. Дверь открыл смуглый человек в темном костюме. На его лице было терпеливое, скорбное выражение.