Читаем без скачивания Серебряный огонь - Мари Кордоньер

Екатерина Медичи, чья дочь Маргарита стала первой женой Генриха Наваррского, распорядилась построить эти галереи. Задуманные как крытый переход из Лувра в Тюильри при плохой погоде, они давно стали торговой площадкой для ремесленников и купцов. Небольшие лавки, открытые мастерские и торговые лотки были столь же популярны среди простых парижан, как и среди жизнерадостного светского придворного общества.

Восторженно рассматривала маркиза де Анделис товары великолепных витрин. Изобилие предлагаемого ошеломляло ее. Рядом с ювелирными изделиями, кувшинами для вина и резными шкатулками продавались шелка, парча, ленты, кружева. Возле перчаточника разложил свой товар переплетчик, на лотке которого красовался богато иллюстрированный Часослов, а возле шляпника, торговавшего также чепцами, стоял продавец сладостей, в корзине которого лежали конфеты всех цветов радуги.

У одной из витрин она невольно замедлила шаг. На белом бархате распластался соболь. Чучело, созданное искусной рукой скорняка, глядело на нее глазами из драгоценных камней, держа в жемчужных зубах собственный хвост.

– Посмотри, Иветта, какой прелестный зверек!

– Блошиный мех, мадам! – пояснила горничная, а заметив вопросительный взгляд маркизы, добавила: – Его укладывают вокруг шеи. Он должен собирать в себя докучливых блох, чтобы они не заползали под одежду. Но, по-моему, привычка наших предков раз в неделю посещать баню спасает от паразитов гораздо надежнее.

Фелина сморщила изящный носик. Чучело зверька с позолоченными когтями больше не казалось ей таким привлекательным. Зато она с удовольствием купила бы пригоршню соблазнительных конфет, уже готовых растаять во рту.

Но даже надев платье, стоимость которого позволяла прокормить зимой многодетную семью, она не располагала ни одной монеткой для удовлетворения скромного желания. Ну что же делать? Довольно скоро справившись с ним, она собралась идти дальше. И тут внезапно столкнулась с кавалером, выходившим из ювелирной лавки.

– Простите, я... Фе... о, мадам?

Глянув вверх, Фелина встретила карие горящие глаза супруга, который должен был бы находиться на заседании королевского совета. Побледнев от страха, она ожидала гневной реакции.

Филипп Вернон заметил испуг в темных зрачках, окруженных серебристым венчиком. Детский испуг, заставивший его на какой-то момент усомниться в том, что пред ним стояла Фелина. Он знал ее насмешливой, непокорной, презирающей, ненавидящей и даже страстно влюбленной. Но испуганной видел ее впервые. Чего она боялась? От кого или от чего нужно ее защитить?

– Я... я полагала... Вы сидите на королевском совете... – пролепетала наконец она.

– Уже нет, мадам! Король не любит долгих и бесплодных споров. Со времен войны он привык к быстрым решениям. Дискуссии он оставляет философам, а сам предпочитает дела. Я ценю эту его особенность. Она позволяет мне сегодня сопровождать вас. Кто из торговцев привлек ваше особое внимание?

Почувствовав облегчение, Фелина подарила ему особенно очаровательную улыбку. Филипп признался себе, что ни одна драгоценность в ювелирной лавке с сиянием такой улыбки сравниться не может.

– Итак, мадам? – повторил он вопрос, готовясь повернуться и снова зайти к ювелиру.

Однако Фелина движением головы указала совсем в другую сторону.

– Если можно, немного вот этих сладостей...

Вскоре липкие пальцы маркизы де Анделис погружались в коробочку с конфетами. Филипп, забыв о кольце с сапфиром, купленном для Терезы д'Ароне в качестве прощального подарка, восхищенно глядел на Фелину. С невинной радостью котенка наслаждалась она сластями, пока они бродили среди торговых рядов. Иветту маркиз хозяйским жестом отослал прочь.

Он не мог себе объяснить, почему подарил ей все те вещи, с которыми они вернулись во дворец. Духи, немного, по мнению Фелины, напоминавшие запахи весеннего леса и свежей травы, воротник с тончайшими венецианскими кружевами, набор из гребня слоновой кости и мягкой щетки для волос, пару белых перчаток из мягкой шкуры косули и, наконец, (вершина глупости) крохотную черно-белую болонку, способную своим лаем довести его вскоре до ручки.

Однако взгляд Фелины, ласково прижавшей животное к груди, и неописуемое блаженство на ее лице позволили ему тут же понять собственное расточительство. Как влюбленный болван, он был очарован девчонкой, давно ставшей для всех его законной женой.

– Спасибо, мсье! У меня никогда еще не было такого великолепного дня. А я ведь боялась, что вы будете меня ругать, – промолвила на этот раз нежно Фелина.

Анделис смущенно кашлянул, вспомнив о ее испуганных вначале глазах.

– Ругать? По-моему, вы не лучшего мнения обо мне, мадам.

– Ну мне, наверное, следовало спросить у вас разрешения, прежде чем покинуть дворец.

Филипп кивнул.

– В другой раз вы так и сделаете, мадам. Хотя бы для того, чтобы я имел удовольствие вас сопровождать! У меня тоже давно уже не было таких приятных минут. А теперь, прошу меня извинить, увидимся вечером на банкете у короля.

Держа на руках болонку, Фелина поклонилась. Лишь когда щелкнул запор, она снова выпрямилась и поднесла собачку к глазам.

– Ну-ка, погляди на меня! – потребовала она, окончательно расслабившись. – Вот так выглядит женщина, с которой мужчина проводит приятные минуты. Хотела бы я знать, не говорил ли он когда-либо то же самое этой высокомерной д'Ароне!

Потом, отпустив собачку, она поправила платье и вошла в соседнюю комнату.

– Иветта, Иветта, где ты? Помоги мне, я хочу надеть новое платье, которое прислал сегодня портной. Как ты думаешь, не принять ли мне ванну? Поскольку у меня нет блошиного меха, мне надо, видимо, опасаться, как бы насекомое не стало скакать над моим корсажем. И, пока я не забыла, нам нужна корзинка для этого юного господина. Как, по-твоему, его следует назвать?

Весь стремительный поток слов, произнесенных оживленной госпожой, Иветта выслушала с улыбкой. Похоже, что эти двое женаты всего восемь дней, а не десять лег. Анделис должен молиться на свою супругу.

Она посмотрела на болонку, именно в этот момент оставлявшую свою визитную карточку на каминной решетке.

– Парнишка кажется мне никчемным отпрыском непонятной породы!

Она была совсем не в восторге от нового жильца, означавшего дополнительные нагрузки.

Фелина улыбнулась.

– Мне он кажется очень милым. Посмотри на его красивые печальные глазки. А если назвать его Крохой?

Иветта согласилась.

– Подойдет, он действительно не больше крошки хлеба.

Кроха вскочил, устав от волнений новой жизни, в устланную подушками нишу перед окном и свернулся клубком для сна. Ему показалось, что он угадал с новой хозяйкой.