Читаем без скачивания Как уморительны в России мусора, или Fucking хорошоу! - Дмитрий Черкасов

Портвейн пили под нескончаемый бубнёж Казановы, повествующего о своих успехах на любовном фронте. Успехи в большинстве своем были выдуманными, но слушателей это не смущало. Ибо похвастаться своими Дукалис и Чердынцев не могли по причинам полного отсутствия таковых.

У Казанцева была хотя бы фантазия.

В момент произнесения последнего тоста очнулся Ларин, из-за чего Чердынцев чуть не захлебнулся портвейном. Зная характер оперативника и его тягу к насильственной экспроприации чужого добра, особенно если речь шла о спиртосодержащих продуктах, начальник дежурной части залпом махнул свой стакан и потом минут пять кашлял, пока Дукалис не отоварил его стулом по спине и майор не затих в углу.

Еще через четверть часа, когда опера коллегиально соображали, где бы им раздобыть деньги на продолжение банкета, под окнами заревело, захрипело и задребезжало — это прибыл набитый под завязку УАЗик и встал под объявлением: «Машины не ставить! Штраф — удар лопатой по стеклу». Из «козелка» выгрузились Соловец, Крысюк, продрогший Кабанюк-Недорезов и трое пэпээсников. Затем вытащили из «собачника» упирающегося Твердолобова, подталкиваемого сзади угрюмым сержантом.

Соловец отдал парочку невнятных распоряжений и побежал на доклад к Петренко.

Остальные поволокли дознавателя в дежурку.

ГЛАВА 5

БЕРУТ ЗАВИДКИ НА ЧУЖИЕ ПОЖИТКИ

Вполне понятное любому бизнесмену недовольство генерального директора издательства «Фагот-пресс» Ираклия Вазисубановича Дамского не знало границ.

Сначала его дважды немотивированно оскорбил действием какой-то милицейский стажер, затем оказалось, что никто не собирается возбуждать по этому вопиющему факту уголовное дело, а напоследок бизнесмена отдубасили в райуправлении, куда Дамский явился отстаивать попранные гражданские права, и где он провел семь часов в пропахшей бомжами клетке в ожидании аудиенции у начальника, которой так и не произошло. Вместо подполковника Петренко бизнесмена привели к начальнику ОУРа некоему Соловцу, который в наглой и циничной форме предложил Ираклию небогатый выбор из двух зол: по собственной инициативе и без внешнего воздействия подписать отказ от всех претензий к сотрудникам милиции или быть хорошенько заплющенным дубинками находившихся в кабинете майора ухмылявшихся сержантов и опять-таки подписать приготовленную заранее бумагу.

Дамский выбрал первое.

Сидючи в «обезьяннике», книгоиздатель заполучил до кучи ко всем свалившимся на него неприятностям еще и стригучий лишай, и был в принудительном порядке обрит наголо в районной поликлинике, прибыв туда для фиксации очередных травм.

Такого удара по своим чести и достоинству генеральный директор не ожидал.

Дамский поистериковал, но затем взял себя в руки и усилил борьбу за дисциплину на вверенном ему урюпинскими партнерами предприятии.

Для примера он уволил нескольких произвольно выбранных младших редакторов, наложил штрафы в пол-зарплаты на всех сотрудников отдела реализации, в очередной раз не выполнивших утвержденные Ираклием Вазисубановичем грандиозные планы продаж, вышвырнул на улицу своего второго заместителя, не сумевшего купить права на издание суперпопулярной серии книжек «Гарри Потцер», в которых повествовалось о хитром еврейском мальчугане, рассказывавшем всем, что он — волшебник, разогнал отдел маркетинга и вдвое урезал оплату труда уборщиц.

Однако измученная душа издателя на этом не успокоилась и продолжала требовать мщения.

Когда кончились подчиненные, владелец «Фагот-пресса» попытался наехать на любовницу, потребовал у нее отчет за потраченные деньги и даже махнул кулачком, но встретил отпор в виде хорошего удара тефлоновой сковородой по бритой голове и упреков в скаредности.

Что-что, а здесь девушка была в своем праве.

Ираклий Вазисубанович действительно был экономен сверх всякой меры. Если посчитать сумму, на которую он одарил свою полюбовницу за год, то выходило чуть более пятисот долларов.

Корыстолюбивая содержанка также прикинула собственную выгоду от общения с Дамским и выставила того вон.

Генеральный директор долго стучал в дверь и требовал, чтобы любовница вернула все его подарки, но наглая дамочка лишь выбросила на лестничную площадку злополучную сковороду, а косметику и пару маечек, купленных чуждым расточительности издателем в «секонд-хэнде», оставила себе.

Оскорбленный в лучших чувствах и практичный Ираклий Вазисубанович поплелся домой, не забыв, разумеется, прихватить сковороду и вручить ее законной супругу в качестве неожиданного презента.

Неожиданного вдвойне, ибо изделие фирмы «Тефаль» было покрыто толстым слоем подгоревшего жира, на который расстроенный генеральный директор не обратил внимания.

А мадам Дамская, зная мужа давным-давно, подумала, что скаредный супруг нашел эту сковороду на помойке, и тоже врезала Вазисубанычу предметом кухонной утвари в дыню, попав практически по тому же месту, что и любовница.

В общем и целом, жизнь несчастного издателя приобретала какие-то фантасмагорические очертания.

Соловец подергал запертую дверь кабинета подполковника Петренко, удивленно подвигал кустистыми бровками и отправился вниз к себе в отдел.

По пути майор встретил известного на всё РУВД участкового по кличке Пуччини.

Участковый вечно обжирался горохом и бобами, запивал сие изобилие пивом и самодельной картофельной брагой, и потому его регулярно пучило.

Инспектор стоял возле туалета.

— Мухомора не видел? — спросил Соловец.

— Не-а, — Пуччини качнул головой слева направо. — С утра не было…

— Утром он был, — начальник «убойного» отдела поправил невнимательного старшего лейтенанта. — А ты чего здесь застыл?

— Жду…

— Кого?

— Сантехников. Туалет опять забило, — горестно пробормотал участковый.

Его лицо начало наливаться краской.

Соловец понял, что Пуччини снова набил брюхо своими любимыми бобами, и спешно ретировался.

Ларин сидел на стуле и раскачивался из стороны в сторону, повторяя себе под нос «Кто я? Ну, кто же я?», Чердынцев безостановочно бродил по периметру кабинета, глядя перед собой совершенно пустыми глазами, Дукалис храпел, раскинув свои жирные телеса на столе, а Казанова застыл над раскрытым на середине журналом «Sex-Show» и всё пытался перевернуть страницу. Журнальчик накануне был случайно залит прозрачным канцелярским клеем и превратился в единый блок из слипшихся глянцевых листов, что капитана очень раздражало.

Из стоящего в углу на тумбочке телевизора «Panasоnic» лились охи и вздохи какой-то очередной эстрадной «звездуньи».

— Андрей! Может, из формы чё на рынке толкнуть? — Чердынцев резко остановился, взгляд его приобрел некоторую осмысленность и майор тронул Ларина за плечо.

— О! — лицо капитана просветлело. — Андрей!

Услышавший вопрос начальника дежурной части Казанова хлопнул себя по лбу, достал из кармана разряженный ТТ, так и пребывавший у него с момента перестрелки на рынке, и бросил его в кучу предметов, наваленных в углу.

Чердынцев проследил взглядом за пистолетом и приоткрыл рот.

Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался трезвый и недовольный Соловец.

— Ага! — закричал майор, узрев картину «Мусора на привале». — Отмечаем выход из дурдома?!

— Да пошел ты, — вяло отреагировал Казанова, слюня палец.

— Действительно, Георгич, отвали, — поддержал товарища капитан Ларин. — Орешь, как заявитель…

Оскорбление попало в точку.

«Заявителем» бравого стража порядка майора Соловца еще никто не называл.

Начальник ОУРа побагровел.

— Что ты сказал?

— Что слышал, — выдохнул Ларин и упал со стула.

— Хам! — взвизгнул Соловец.

— Сам такой, — проворчал Ларин, даже не делая попыток подняться и разглядывая узоры на грязном линолеуме.

— Значит, так, — в голосе майора появились железные нотки. — Возьмите какое-нибудь дело и им займитесь. Хватит пить! Через час приду — проверю.

— Ты чё, Георгич? — потрясенный словами начальника «убойного» отдела Казанова поднял голову. — Какое дело?

— Любое! — возопил Соловец, подскочил к столу, схватил исписанные листы и бросил их поверх склеенного журнала. — Вот! Это, хотя бы!

— А чё это? — капитан непонимающе уставился на многостраничное заявление Дамского, нацарапанное им под диктовку Мартышкина.

Ларин обнаружил перед собой пульт дистанционного управления телевизором и носом нажал на кнопочку увеличения громкости.

— Мой парень задерживается, — задумчиво сказал юноша на экране, стоящий в очереди перед металлодетектором у входа в гей-клуб «69». — И у меня явно будет время выкурить мою любимую сигаретку «Парламент»…

— Да-а, очередь немаленькая, — поддержал юношу сосед, бородатый мужик в кожаных штанах и жилетке, с цветной татуировкой на плече. — Кажется, и у меня есть время покурить мой любимый «Парламент»…