Читаем без скачивания Седьмое лето - Евгений Пузыревский

Когда старшенькой дочурке уже исполнилось одиннадцать, а младший подбирался к семи, в доме раздался телефонный звонок.

Это была Наташенька.

Выпалив в трубку триаду о том, что Людочка всё знает и хочет познакомиться с отцами, она услышала ответ, дрожащим голосом, что, мол, вы ошиблись телефоном, вас тут никто не знает и всем будет лучше, если любые контакты больше не повторятся.

И правильно – незачем растрясывать устоявшийся мир.

А «дочка» запомнила, и в трудную минуту, спустя много лет, находясь на харьковском вокзале, прижимая к себе его «внучку», обратилась за помощью к другому родителю.

«– Ты был когда-нибудь в Москве?

– Не был. Не привёл бог»[38]

А Семён Семёновича привёл.

Но город ему показался злым, неопрятным, искусственным, не располагающим к заживлению любовных рубцов. Поэтому, не выдержав и года, он поехал вглубь страны.

И всё дальше и всё дальше и всё дальше.

Пока, наконец, не оказался в небольшом уральском городке, полностью его устроившим по всем заявленным показателям.

Там, выучившись в соответствующем учреждении, он дослужился до районного участкового, так на всю жизнь им и оставшись.

Звёзды далеко, до них не дотянешься, а вот землицу потрогать можно.

Большего и не надо.

Однажды позвонила Наташенька и рассказала про желание дочери. На следующий же день, отец пил чай из гранёного стакана в металлическом подстаканнике, сидя в купейном вагоне поезда.

Встреча прошла так, как он и рассчитывал – сначала деликатность с учтивостью, плотной изолентой связывала руки и заклеивала рты. Но затем, во время прогулки по Крещатику, нелепая походка толстенного мужика в пилотке из вчерашней газеты, как будто прорвала грудину закрывающему чувства неведомому охраннику, и все трое начали весело смеяться, бегать (а кто-то прихрамывать, наступая на протезную ногу), радоваться, искренне наслаждаясь происходящим.

«Счастье есть, его не может не быть»

На прощание, под вечер, Людочка рассказала забавнейшую историю про то, как её одноклассник, Васька Хромов, решил напугать свою младшую сестрёнку, оделся в мамино платье, накрасился косметикой, вышел в подъезд и стал стучать, дожидаясь пока она отроет. Но Света давно уже вылезла через окно на улицу и в данную минуту, с подругами, возводила песочные замки в соседнем дворе. Так он до вечера и простоял у закрытой двери, пока родители не вернулись с работы. Слух, многократно преувеличенный и приукрашенный, быстро разлетелся по школе, и теперь горе пугателя иначе как «Баб Вась» не называют.

А ведь и правда смешно, думал Семён Семёнович, наслаждаясь мимикой и жестами предполагаемой дочери, что щедро ими делилась во время своего рассказа.

Попросив подождать её во дворе, Наташенька завела ребёнка домой, уложила спать, вернулась и быстро сказав: «Спасибо. Ій це було необхідно. Коли наступного разу знадобитися батько, я дам знати. Ідь. До побачення», ушла обратно.

В следующий раз, отец понадобился не скоро.

Наташеньку он больше не увидел.

Телеграмма его взбудоражила – что такого могло случиться, что, спустя столько лет, дочь вдруг проявила признаки жизни и к тому же сама едет к нем у.

Сон, и так уже пару лет как проявляющий все стадии детского каприза, исчез окончательно.

Как себя с ней вести? О чём говорить?

Чтоб хоть как-то приукрасить первый день прибытия, Семён Семёнович решил приготовиться заранее и сначала наведался в кондитерскую, накупив разных сладостей (половину из которых, быстренько попортились на жаре), а затем в женский отдел где, не зная точного размера, купил четыре одинаковых платья разного.

За всю жизнь, ни разу не поднявший на девушку руку, он был просто взбешён, когда Люда рассказала обо всех подробностях её замужества.

Таких людей надо давить, медленно, жестоко, не чувствуя жалости и угрызения совести.

Но чем же тогда он, потративший себя на служение закону, будет отличаться от этой падали, выродков, недоносков, мрази?

Да ничем.

Ты защитник правопорядка, которому страна доверила нести, в себе, эту огромнейшую ответственность и ты не имеешь права её подвести своими необдуманными поступками. Надо действовать другими методами и средствами. Более грамотно, неожиданно, тонко – так, чтобы изуродовать всё дальнейшее существование недочеловека под именем Пётр Грушко.

Меж тем, сбежавшая от мужа, закончила свою историю и теперь вопросительно смотрела на предполагаемого отца, ожидая его ответа.

И он был довольно странным – «Тебе надо сходить в кино»

«И вдруг что-то щёлкает, всё исчезает, и на экране появляется поезд железной дороги. Он мчится стрелой прямо на вас – берегитесь! Кажется, что вот-вот он ринется во тьму, в которой вы сидите, и превратит вас в рваный мешок кожи, полный измятого мяса и раздробленных костей, и разрушит, превратит в обломки и в пыль этот зал и это здание, где так много вина, женщин, музыки и порока»[39]

Семён Семёнович полюбил это новое, не так давно появившееся, искусство, с того самого момента, когда посмотрел в Киеве «Броненосец Потёмкин» и теперь завёл себе традицию – каждый послепятничный день, по вечерам, ходить в местный кинотеатр «Октябрь». Ему там, как постоянному посетителю (да и как представителю власти) всегда было забронировано пятнадцатое место в седьмом ряду. Вся местная шпана, любившая покричать и похулиганить во время кинопросмотра, срывая этим показ, знала золотое правило – «В любой день, кроме субботы». Поэтому, именно на эти сеансы, билеты раскупались достаточно быстро и заранее.

Кино – друг тишины.

«Успокаивает меня – успокоит и её» – логически решил новоявленный отец, отправляя дочь на зрелище из движущихся, под речь, шумы и музыку, картинок.

А сам, пока она в отъезде, решил приготовить ей ещё один сюрприз, основываясь на немногочисленных совместных воспоминаниях.

Теперь, стоя одетым в одно из купленных платьев, старый участковый слушал, пытаясь не засмеяться, как открывается входная дверь.

Приготовились.

И, в ответ на включенный свет, он, весело крича, выпрыгнул из комнаты.

Это была не она, это были они.

Те двое, личное дело которых, постепенно всё распухало в его домашнем архиве, заведённым больше десяти лет назад и в который попадали все мало-мальски подозрительные личности.

Какого лешего они тут делают?

Переодетый стоял неподвижно, пытаясь понять, что же всё же тут происходит.

У человека, в его богатом арсенале чувств, где главенствует давно устоявшаяся элита из Страха, Радости, Гордости, Эгоизма, Щедрости, Уныния и т. п., есть ещё и другие, рангом пониже. И одно из них, находящееся «где-то побоку» – это Тупизм. Уточняю – не Тупость, а именно Тупизм. И именно он, липучей жижей заполняя каждый свободный метр/сантиметр/миллиметр кухни дома по адресу Чкаловская тринадцать, расплавлял, до себе подобного состояния, всех троих участников событий.

То, что в данной ситуации разговорами не ограничишься – понимал каждый. То, что же теперь необходимо делать – не понимал никто.

Тишина.

Стоящий справа оказался эмоциональнее и упал в обморок, послужив той самой выбитой затычкой, что, закрывая собой единственное отверстие, препятствует «побегу» содержимого.

Прорвало.

Семён Семёнович, прыгая, бросился в комнату, где у него хранилось табельное оружие (не любил он его, и старался брать в руки, только в случае крайней необходимости, которая, к счастью, почти не предоставлялась), схватил кобуру, попытался открыть, но тут же получил удар в спину и, не удержав равновесие, рухнул на пол. Затем его перевернули и последнее, что успел увидеть любитель «Кино по субботам», это Ивана Александровича Смугланова, садившегося на него сверху, одной рукой придавливающего почти не сопротивляющееся тело, а второй замахивающегося чугунным чайником.

Удар.

Удар.

Удар.

Заползая в дом к участковому, тот, кто уже давно жил внутри его головы, отлично понимал, чем всё может закончиться, но сам Ваня, твёрдо верил, что это всего лишь акт мести и способ поставить зарвавшегося одноногого, на своё место.

Когда же тот «Зарвавшийся» оказался дома, да и ещё одетым в женское платье, то принесённое с собой состояние с чёрной диагональной надписью «Месть», сначала сменилось на «Шок», а затем на «Страх».

Быть может на этом всё и закончилось, ведь обе стороны стали обладателями «Тайны», соответственно находились в безопасности друг от друга, но.… Зря Семён Семёнович попрыгал в комнату, этим самым показав «Слабость».

И гость её почувствовал.

«Паника», ещё мгновение назад, дрожжевым тестом оставленным на солнце, набухала в его груди, теперь же вместе с потом через поры покинула тело, но в отличие от водного раствора солей и органических веществ, не стала терять время, задерживаясь на коже, а моментально улетучилась.