Читаем без скачивания Рассказы о Бааль-Шем-Тове - Шмуэль-Йосеф Агнон

(Мифалот ѓа-цадиким, с. 29)

Рабби Исраэль из Сатанова, автор книги Тиферет Исраэль

Рассказывал святой рабби Яаков-Исраэль из Черкасс, да будет благословенна память праведника, как сблизился с Бештом святой гаон и каббалист рабби Исраэль Хариф из Сатанова, сочинитель книги Тиферет Исраэль, да будет благословенна память праведника. Ведь святой рабби Исраэль и раньше знал Бешта, ибо видел его несколько раз, но только не верил в него, Бешт же хотел привлечь его к себе. Один раз святой рабби Исраэль пребывал в большом недоумении из-за двух [непонятных] мест: одно – в связи с неким рассуждением в Талмуде, другое – в сочинениях Рамбама, и почувствовал сие Бешт, и пришел к нему, и сказал ему два верных толкования буквального смысла обоих мест. И сказал ему святой рабби Исраэль: «Верно, буквальный смысл, что вы привели, весьма хорош, и за это я мог бы уже полюбить вас, если бы только не были вы Повелевающим Именем»[186]. И снова был как-то святой учитель рабби Исраэль в великом недоумении по поводу одного места, и почувствовал сие Бешт, и пришел к нему, и растолковал ему буквальный смысл. И снова сказал ему святой учитель рабби Исраэль то же самое, что и в первый раз. После того заболел сын рабби Исраэля тяжкой болезнью, упаси нас Господь, и прикован был к постели с начала праздника Песах до исхода лета. И донельзя изводила его жена, приговаривая: «Вот ведь весь мир ездит к Бешту, и он дарует людям спасение, отчего же и тебе не съездить к нему, может, исцелит он нашего сына». И сказал ей: «Даже будь у Бешта настоящая сила, так что он мог бы влиять благотворно, и тогда, поехав к нему, я вынужден был бы оторваться от Торы и молитвы, а я не верю, что пустая трата времени, помимо Торы и молитвы, может быть полезна для излечения больного». Потом прошло еще сколько-то времени, и сильно жена его стала давить на него и не отставала от него, чтобы он поехал к Бешту. И сказал ей: «Скоро наступят дни слихот, а в книгах есть указание на то, что в дни сии правильно немного умерять занятия учением и делами небесными, тогда и поеду к Бешту». И сделал так. И поехал к Бешту, и пришел к нему в бейт мидраш в первый день слихот, до того, как начали там читать покаянные молитвы. А затем что не было у него книги слихот, встал он у ковчега и произносил молитву, читая заодно с кантором. А обычай был у Бешта – читать молитвы Эль рахум и анейну[187] самому, стоя перед ковчегом, как об этом рассказывается в книге Дегель махане Эфраим, где сказано: «Однажды слышал я от него (то есть от Бешта): “Если бы мог еще кто-нибудь произнести молитвы Эль рахум и анейну так же, как я, то я бы привел [в мир] Машиаха”». Когда же кантор и общество дошли до молитвы Эль рахум, удалился кантор от ковчега, святой же рабби Исраэль по-прежнему стоял подле ковчега, погрузившись в мысли об [одном месте] в Тосафот*, которым не занимался уже долгое время. И потому, что весьма утружден был мыслями об этом месте, не заметил, как Бешт подошел к ковчегу. Когда же произнес Бешт анейну, пришел на ум рабби Исраэлю буквальный смысл этого места в Тосафот. Закончив же анейну, сказал он рабби Исраэлю: «Мое анейну может открыть буквальный смысл Тосафот». Сказал ему святой учитель рабби Исраэль: «Теперь я вижу, что есть у вас удел в Торе каждого человека из Израиля, а посему готов я привязаться к вам всем сердцем». И с тех пор сделался учеником Бешта.

(Маасийот у-маамарим йекарим, 11)

Автор книги Меир нетивим и брат его рабби Бер из Язловца – «шестьдесят доблестных витязей»

Божественный учитель наш рабби Исраэль бен Элиэзер говорил, что душа его не желала спускаться в этот мир из-за змей жалящих[188], которые есть в каждом поколении, [опасаясь], что не сможет, не дай Бог, из-за них подняться, что они ослабят разум его, так что и совсем он исчезнет, не дай Господь. [Тогда] придали ему шестьдесят храбрецов[189] – праведных душ, – дабы они охраняли его, и одной из них был гаон и учитель наш, автор книги Меир нетивим[190].

(Нетив мицвотеха, нетив 1)

Сокрытие

Господин мой, отец деда моего, учитель наш рабби Ицхак-Дов, да будет благословенна его память и в грядущем мире, был главой суда Язловца, и говорили о нем все мудрецы поколения, что в изучении Гемары и Тосафот он был единственный в своем поколении. Зрячий да узрит сие в респонсе[191] брата его, гаона – автора книги Меир нетивим – в том, как тот превозносит и восхваляет его. Отец же мой, благословенной памяти, знавал его, хотя и был еще ребенком в час его кончины, и рассказывал мне, что слышал из уст святого, как тот всегда смеялся над отзывавшимися пренебрежительно о Беште и помышлявшими сказать, будто Бешт, благословенной памяти, не был ученым человеком. Он говорил об этом такими словами: мало того, что велика была его сила в познании Торы, верное понимание галахи даровано было в том поколении только ему. И сказал: «Обо всем, что вызывало у меня сомнение в Торе, я спрашивал его, и он [ничего] не утаивал от меня, упаси Бог. Но когда приходили к нему великие люди того поколения, дабы исследовать сосуд его и судить, учен ли он, то он таился от них. Один раз пришел к нему один из великих людей того времени, который слышал, сколь грозной силой он обладает, и желал посмотреть, так же ли он учен, а тот хранил свою тайну. А великий решил было, что он обладает большим умом, вот только не разбирается в законах, и сказал ему: “Что вы станете делать, если, не дай Бог, случится в городе пожар в святую субботу, а вы не разбираетесь в законах? Ведь пока вы будете справляться в Шульхан арухе, что можно спасать [из пламени], а что нельзя, сгорит все?” Бешт же знал все, что было у того на сердце, и ответил ему: “Вы же за чудотворца меня держите?” Ответил ему: “Так”. Сказал ему Бешт: “Тогда я положу, чтобы не сгорело ничего, пока не достанет мне времени справиться [в книге]”».

(Кеѓаль хасидим ѓе-хадаш, 11)

Влияние

Однажды сказал Бешт, благословенной памяти, учителю нашему рабби Меиру: «Меирл, ты помнишь ту субботу, когда ты начал учить Хумаш*, и встал на стол, и стал говорить толкование, а дом отца твоего был забит людьми, что тогда было?» Сказал: «Я хорошо помню, вдруг мать моя вошла и сняла меня со стола посреди толкования, а отец мой сказал ей: “Отчего ты снимаешь ребенка со стола посреди толкования?” Ответила ему: “Какой-то человек в пельце[192] стоит и таращится на ребенка”, – и она испугалась»[193] (потому что ребенок был красив и миловиден, просто на диво). Сказал ему Бешт: «Я-то и был тем человеком, и великий и яркий свет излил на тебя своим взглядом, и, если б не забрала тебя тогда мать, знаю я, что блага было бы даровано тебе много более».

(Нифлаот ѓа-Йеѓуди, в: Бейт цадиким, с. 91)

В мелочах их и в величии их

В то время Бешт был резником в деревне Кошиловцы, что возле Язловца, и таился ото всех, ни слова тогда от него не было слышно, а был он простым резником, как все прочие резники. Вдруг в сердце каждого из братьев[194] загорелось острое желание поехать к резнику из Ксиловичей, и не видели они никакого смысла в этом, с чего бы и зачем, но желание сие становилось все сильнее в сердце каждого и горело беспрестанно, и каждый говорил брату своему, сказывая: «Что это учинил нам Бог, ведь это – чудесно, но бессмысленно?» И не могли открыть сего ни отцу своему, ни любому другому человеку, ибо знали, что удивительно будет сие в глазах всех и каждого и скажут [им]: «Что это?» Сами же чувствовали, что не могут победить горящую эту страсть, и вынуждены были тайком от отца своего и домочадцев своих пробраться украдкой вдвоем в деревню, чтобы прийти к Бешту. Что они делали там, о чем говорил с ними Бешт и чем занимался с ними все время пребывания их в доме его, того не открывали они до скончания дней своих ни единому человеку, ни даже отцу своему, гаону, благословенной памяти. И думали они оставаться у него [и дальше], кто знает, сколько времени хотели они быть в затворе с ним. У них же дома сделался шум большой и великое недоумение, ибо пропало как-никак трей цантарей даѓава[195]. И многие люди пошли и встали на развилках дорог, чтобы расспрашивать, разузнавать и искать, пока на исходе второй недели не пришел один человек и не сказал, что в деревне видел двух таких путников. И ходили по деревне от дома к дому, пока не нашли их в доме у резника, и должны они были вернуться по домам своим. Отец же их, от великой радости, что они нашлись, не стал их спрашивать, что это был за странный поступок. Спустя время спросил их: «Сыны мои, скажете мне, в чем величие резника из Ксиловичей и почему такие люди, как вы, затворяются с ним столь долго?» Ответили ему: «Невозможно описать тебе свойства этого человека, ибо ты не видел его и не общался с ним, но в одном можешь нам поверить – он мудрее всех в мире и праведнее всех в мире».