Читаем без скачивания Я знаю точно: не было войны (СИ) - Тарханов Влад

За едой и питьем разговор стал проще, непринужденнее, Арончик присматривался к семье, в которой ему предстояло жить, Абрахам и Лейза изучали парня, с которым им и их девочкам предстояло жить в скором времени. Абрахам уже заикнулся жене, что хочет пристроить к их дому еще одну комнату, и Лейза прекрасно понимала, почему он хочет это сделать именно сейчас, и горячо поддержала мужа. Как было вкусно то, что приготовила в тот день Лейза! Как их гость восхищался каждым блюдом, с каким аппетитом все ели! А что еще доставляет удовольствие хозяйке, как вид любимых людей, с удовольствием и радостью съедающих приготовленное ею?

Начало вечереть. К этому времени небольшой польский гарнизон в Вестерплятте, что в устье Вислы отразил уже пятую атаку фашистов. Оставалась на сегодня еще одна. Они будует героически сопротивляться еще неделю, сражаться не смотря ни на что. Лейза ушла на кухню готовить чай. Девочки убирали со стола, когда в дом постучали, тут же дверь открылась и соседский паренек, Срульчик Штойхман с порога поздоровался с тетей Лейзой и бросился в комнату.

— Дядя Абрахам! Дядя Абрахам! Здравствуйте!

— Что ты, Сруль? Конечно здравствуй! И не кричи так, будто у нас на улице пожар или корова тети Клары принесла поросят? Что такое за крики?

— Ой! Я помешал, у вас тут гости…

— Гости! Садись за стол! Сейчас Лея принесет чай. Есть ореховый пирог.

— Ух ты! Тот самый?

— Конечно тот самый, Срульчик. А ты знаешь за другой?

При разговоре о сладком и о пироге паренек, казалось, забыл, зачем прибегал.

— Так что ты так хотел нам сказать, что даже забыл туфлю скинуть в передней? — спросил Абрахам.

— Дядя Абрахам, вы слышали, сегодня утром немцы напали на Польшу!

В комнате сразу повисла тишина. Такая густая, как утренний туман над городом. Как-то сразу все почувствовали, что война приближается к их границам. И от этого стало как-то не по себе.

Глава двадцать вторая. Брат Антон

Часть вторая

На родной земле

Глава двадцать вторая

Брат Антон

Антон остановился, чтобы отдышаться. Он шел по пыльной дороге, постоянно оглядываясь и прислушиваясь, весь настороженный, как волк при облаве. Пока что ему нечего было опасаться, но все-таки страх уже сковал его душу и тело, превратив из обычного человека в испуганного зверя.

Вдруг он услышал шум — скорее всего грузовой машины. Воображение нарисовало сразу же отряд милиционеров при оружии, которые начнут выскакивать из машины и пойдет облава… Неужели он ошибся? Неужели все открылось прямо сейчас? А ведь он так хотел добраться до города раньше, чем его начнут искать. И кто это может быть? Антон тут же отбежал от дороги и скрылся в густом подлеске, стараясь неприметно выглянуть, чтобы увидеть, что происходит на грейдере.

А по дороге и вправду проехала машина — расхлябанный грузовичок, в кузове которого тряслись несколько людей, уже немолодой мужчина, и три женщины, даже нет, девушки, а женщина постарше одна сидела рядом с водителем. Грузовик свернул на Яругу. Антон усмехнулся про себя, упрекнув в малодушии. Но надо было идти. Он снова вышел на дорогу и пошел значительно быстрее. Тут, от Яруги до Ямполя, дорога становилась более оживленной, а Антону кровь из носу надо было попасть в Ямполь до наступления темноты. И поэтому он торопился.

В семье крестьянина Архипа Майстренко из Бандышовки было восемь детей. Выжило пятеро. Антон, еще три брата и сестра Ульяна. Она была младшей и любимой всеми братьями, и ей исполнилось только лишь шестнадцать. Антон был третьим из братьев, ему уже было двадцать два года. Старшим братьям Ивану и Остапу двадцать пять и двадцать четыре, младшему — Богдану восемнадцать. Семья была дружная, крепкая. Но Антон был вынужден покинуть ее, оторваться от родного гнезда, совершить преступление и превратиться в беглеца. И на душе его кошки скребли. Он переживал даже не за себя, а за родных, за то, как его поступок отразится на них, но терпеть дальше не было сил.

Наверное, глаза дядьки Мартына, кассира их колхоза, он будет помнить всю жизнь. А что было делать? Так просто судьба распорядилась. Значит, так тому и быть. Антон давно должен был уйти. Но без денег отправляться в дорогу не было никакого смысла. То немногое, что он зарабатывал, шло в семейный котел — у отца с этим было строго. Уля уже тоже вносила свою лепту в их не шибко богатый бюджет. А на его замысел деньги нужны были позарез. Конечно, дядька Мартын такого не ожидал. Так получилось, что Антон сам вызвался сопровождать Мартына Капчука в Мервинцы. Колхозный кузнец свалился в горячке, а починить детали для их единственного рабочего трактора надо было кровь из носу. Пока еще из МТС пришлют технику, а работать надо сейчас. В Мервинцах кузнец был толковый, ему еще раньше заказали кое-какие детали, которые для местного кузнеца были слишком сложные. Вот и поехали Антон с дядькой Мартыном выкупить одни детали и отремонтировать другие. И указание получили — без отремонтированного не возвращаться. Антон напал на Мартына, как только подвода повернула на Ивоновку. Там место было около посадки, да еще с поворота, хорошо защищенное от взглядов проезжающих. Оглушенный, со связанными руками, дядька ошалело смотрел на Антона, которого знал с самого рождения. Тот забрал колхозные деньги, завернутые в цветастую тряпицу, но денег самого Мартына не тронул.

— Прости меня, дядя Мартын, не мог я по-другому, прости!

Он оставил кассира связанным в подводе, а подводу в посадке, не слишком позаботившись замаскировать ее — пока найдут, пока поднимут тревогу, он будет уже далеко. И все равно — вот эти ошалелые глаза дядьки Мартына будут сниться парню всю его жизнь.

За этими горькими думами Антон не заметил, как на дороге показалась подвода. Он очнулся только тогда, когда его окликнули, назвали по имени, но умудрился при этом не броситься в кусты, а спокойно оглянуться. Это был Гнат Горилко из Яруги, человек пожилой, известный склочным характером и занимавшийся выращиванием табака. Архип, отец Антона, тем не менее, с Гнатом был дружен, и тот частенько заезжал на их подворье. Но что связывало таких непохожих людей, Антон никак не мог догадаться.

— Антоша! Куди йдеш, хлопчина? За якою бідою?[1]

Антон подошел к подводе. Гнат, одетый в залатанный ватник, с которым он не расставался даже в самую жаркую погоду, полулежал на телеге, укрытой соломой. Под ватником рубахи не было, а видавшие виды штаны, вылинявшие до безобразия, были заправлены в видавшие виды кирзачи. От старика несло перегаром, значит, побывал в шинке, а шинок в Бандышовке был только один, значит, отца не видел — Архип по шинкам не хаживал.

— До Ямполя йду, дядько Гнат, батько послали скупитися.

— Та що, в тебе й гроші є, синку? То сідай, завітаємо до шинку, трохи проп’єш із старим Гнатом, та ми небагато…

— Не можу. Вибачте, дядьку, мені треба до Ямполя ще вдосвіта встигнути.

— Ну то сідай, до Ямполя ні, а до Яруги підкину. Так все ближче буде.[2]

Антон сел на подводу. Сначала шибнуло от ароматов перегара и немытого тела, но вот телега выбралась на холм, отсюда стала видна колокольня родной церкви. И на душе стало еще тоскливее, так что захотелось волком выть, а вот нельзя было. Никак нельзя.

Бандышовка — село небольшое, старинное, уютно расположилось в небольшой долине речки Мурафы, меж шести холмов, которые частенько гордо именовали «курганами». До революции село было богатым, намного богаче окрестных сел. В нем была хорошая мельница, а селяне, кроме привычного крестьянского труда еще занимались добычей и обработкой камня. Его добывали в курганах или привозили с отрогов Днестра. Архип Майстренко и был таким потомственным мастером-каменотесом. Секрет их богатства был не только в этом. Правду говорят, что честным путем ни в какие времена не разбогатеешь. Промышляли сельчане и контрабандой (благо Днестр неподалеку, граница, а село вроде как на отшибе), а в старинное время, поговаривали, народ в Бандышовке селился отчаянный. Дорога неподалеку — так что название села было «говорящим». Не один купчик испытал на себе пристальный взгляд ватажка местного крестьянства. И в жарких исторических событиях местные крестьяне частенько принимали участие. Как только в Могилеве был организован казацкий полк под началом полковника Гоголя (предка прославленного писателя), как в его полку оказалось множество сорвиголов из Бандышовки. Да и во время Гайдамачины (обоих восстаний) местные ребята порезвились вовсю. Так что неуютно было панским управителям в беспокойной Бандышовке. Это село в девятнадцатом веке (как и многие другие) было продано поляками семье Витгенштейнов, тех самых, которые прославились в войне двенадцатого года против Наполеона. А потом случилась революция. И не было села в районе, которое бы революция не зацепила.