Читаем без скачивания Запретные сказки - Ахметова Татьяна Васильевна

— Что, сынок, стыдишься? Господь с тобой, не стыдись, у нас чужих людей никаких нету, прошу покорно в избу. Втащила его в избу и посадила за стол в переднем углу.

Пришло Лавру невмоготу, начал под себя валить и насрал полные штаны, сидит на лавке, боится с места пошевелиться.

Теща-то суетится: наставила перед гостями закусок, взяла бутылку с вином в руки, налила и подносит первый стакан жениху. Только поднялся жених со стаканом и встал на ноги — как поплыло говно вниз по ляжкам да в голенища, пошла вонь на всю избу. Что за причина! Воняет! Теща бросается по всем углам, глядит: не ребятишки ли где напакостили? Нет, нигде не видать, подходит к гостям.

— Ах, любезные мои! У нас на дворе-то не совсем чисто; может, кто из вас ногой в говно попал; встаньте-ко, я посмотрю: не испачкан ли у кого сапог? — Осмотрела старуха Грицька — ничего нету, подошла к Лавру: — Ну-ка, зятек, ты как приехал на двор — так и побежал к нужнику; не вляпался ли в говно?

Стала его щупать, и только дотронулась между колен — всю руку выпачкала. Заругалась она на жениха:

— Что ты, с ума сошел, что ли? Кой черт тебе сделалось! Ты, верно, не в гости приехал, а насмехаться над нами; подлая твоя душа! еще не пил, не ел, а за столом обосрался! Ступай же к черту, будь ты зятем, но не нам!

Тотчас призвала старуха свою дочь и говорит:

— Ну, дитя мое любезное! Не благословляю тебя выходить за этого дрянного засерю, выходи за его брата: вот тебе жених!

Тут Лавра в сторону, а в передний угол посадили Грицька, начали пить, есть и прохлаждаться до самого вечера. Подошла ночь, пора и спать ложиться. Старуха говорит гостям:

— Ну, ступайте с Богом спать в новой избе, а ты, дочка, снеси туда перину да постели жениху, а этому засере ничего не стели, пусть на голой лавке валяется!

Вот легли они спать, Грицько на перине, а Лавр скорчился на лавке; не спится ему, все думает, как бы отомстить брату его насмешку. Слышит, что Грицько заснул крепко, он встал с лавки, взял стол и тихонько перетащил его к самым дверям; а — сам опять улегся на лавке. В самую полночь проснулся Грицько, встал с перины и идет до ветру прямо к дверям, подошел да как ударится о стол.

— Что такое? Где же двери? — думает он. Воротился назад, давай искать — куда ни сунется, все стены.

— Куда же двери-то девались?

А срать так приспичило ему, хоть умирай! Что делать? Сел у стола и насрал такую кучу, что на лопате не унесешь. Насрал и раздумался:

— Дело-то неладно, надо говно до утра убрать! Поглядел кругом и увидел в стене большую щель, как ляпнет — в щель-то не попал, а прямо в стену, говно отвалилось назад да прямо ему в рыло. Утерся Грицько руками, забрал еще пригоршню, бросил в другой раз — опять то же самое. И стены вымазал и себя самого выпачкал. Надо умыться: стал искать воды; искал-искал и нащупал в, печи чугун с красною краской, что яйца к празднику красят. Вытащил и стал умывать руки и голову.

Ну теперь ладно будет!

Лег Грицько спать и только заснул. Брат его взял потихоньку стол и перенес на старое место. Стало совсем рассветать, пришла невеста жениха будить.

— Вставай, душенька! — говорит она ему. — Уж завтрак готов.

Да как глянула на него и видит, что жених рожею на черта смахивает, испугалась и побежала вон. Прибежала к матери, а сама-то заливается.

— Что ты плачешь? — спрашивает мать.

— Как же мне не плакать? Ведь я совсем пропала: поди-ка сама посмотри, что у нас в новой-то избе делается!

— А что делается? Там жених твой с братом.

— Какой жених? Это черт, а не жених!

Пошли все трое: отец, мать и невеста, в избу, где жених спал. Только вошли — жених увидал их и усмехается с радости: одни зубы белеют, а лицо все синее — настоящий бес! Они бежать вон. Старик запер избу накрепко и пошел к попу.

— Поди, батюшка, освяти у нас новую избу да выгони оттуда нечистую силу: завелась-таки проклятая!

— Как, у тебя черти завелись? Да я, чертей-то сам боюсь!

— Не бойся, батюшка! У меня есть кобыла: если что случится — садись на нее верхом и уезжай. Так не то черт — птица не поймает!

— Ну, так и быть, пойду выгонять нечистую силу, только чтоб кобыла была моя!

— Ваша, батюшка, ваша! — говорит мужик, а сам ему кланяется.

Поп пошел к избе, захватил с собой дьячка и пономаря, нарядился в ризу, взял в руки кадильницу с огнем, посыпал ладаном; ходят они кругом избы и поют:

— Святый Боже!

— Ишь, — думает Грицько, — поп ходит с крестом, встану у дверей, а когда взойдет в избу — так попрошу у него благословения. Стал у двери и дожидается.

Поп обошел кругом три раза, подступил к дверям и только отворил да сделал шаг за порог — Грицько и протянул к нему свою синюю руку. Поп как бросится назад, да на кобылу верхом и давай стегать ее по бокам кадильницей вместо кнута. Кобыла помчалась во весь опор, а поп знай ее по бокам поджаривает да как-то махнул и попал ей невзначай под хвост горячим, кобыла еще быстрее понеслась, бьет задом и передом, споткнулась и грянулась наземь, поп через нее кубарем, сломал себе голову и умер, а женихи-дурни воротились себе домой ни с чем.

НЕВЕСТА БЕЗ ГОЛОВЫ

Жил мужик с бабою. Повел он на ярмарку корову и продал мужику из другой деревни, выпили магарыч и стали сватами.

— Ну, сват, будь завсегда теперь своим, родным!

— Как же, сват, как же!

С тех пор где они ни встретятся, величают друг друга сватами и угощают водкой. Случилось один раз встретится им в харчевне.

— А здравствуй, сват!

— Здорово, сват! Как твоя коровушка?

— Слава Богу!

— Ну, слава Боту лучше всего. А вот, сват, как бы нам с тобой породниться по-настоящему?

— Ну что ж? У тебя сына время женить, а у меня дочь — хоть сейчас выдавай замуж!

— Так, значит, по рукам?

— По рукам!

Потолковали и разъехались. Воротился домой мужик, что корову-то продал, и говорит сыну:

— Ну, сынок, радуйся: я тебе невесту нашел, хочу тебя женить.

— Где же так нашел, батюшка?

— А помнишь того свата, которому недавно я корову-то продал?

— Знаю, батюшка!

— Ну вот, у этого свата дочка — раскрасавица!

— Неужели ты видел?

— Сам-то я не видел, а от свата слыхал.

— А не видал, так и хвалить нечего. Сам знаешь: заглазного купца кнутом дерут! Ты пусти меня, я схожу в эту деревню, посмотрю хорошенько и разузнаю: что из себя представляет эта девка?

— Ну, ступай с Богом!

Парень надел на себя самую плохую одежду, перекинул узду через плечо, взял кнут в руки и отправился к свату. Пришел уже вечером и стучится под окошком у сватовой избы.

— Здорово, хозяин!

— Будь здоров, добрый человек, — отвечает мужик, — чего тебе надо?

— Пусти к себе от темной ночи укрыться.

— А ты откуда?

— Издалека, верст за сто, ищу, дядюшка, хозяйских лошадей. Был я на ночлеге с лошадьми, у меня двух лошадей и увели. Вот третий день ищу, а толку нет…

— Пожалуй, переночуй у нас!

Вошел парень в избу, снял узду с плеча и повесил на гвоздь, сел на лавку и поглядывает на невесту. Старик спрашивает у своего ночлежника:

— А что в вашей стороне хорошего слыхать?

— Хорошего, дяденька, ничего, а плохого много.

— Что же это такое?

— Да вот что: кажную ночь волки людей едят: уж недели с две редкая ночь пройдет, чтобы волки не сгрызли пять или десять человек!

Потолковали и лети спать. Старик со старухою в доме, дочь в сенях на койке и ночлежник в сенях, только на сене, что наверху было на досках накладено. Парень лежит да все прислушивается, не придет ли к девке какой любовник?

Прошел час и два, вдруг постучался кто-то в двери и говорит:

— Миленькая, открой!

Девка встала потихоньку, отперла дверь и впустила своего любовника, он разделся и лег с нею спать. Поговорили между собой и до того договорились, что гость взобрался на девку и ну валять ее во все лопатки. Отзудил раз, отзудил и другой.