Читаем без скачивания Возвращение Айши - Генри Хаггард

Когда свет померк, клубы дыма, что висели над отдаленной Огненной Горой, пронизало мерцание. По мере того как сгущалась мгла, мерцание становилось все ярче, приобретая зловещий алый цвет, и в конце концов эти клубы дыма превратились в сгустки огня, изрыгнутые чревом вулкана; в большую каменную петлю на вершине устремился исходящий от них сноп лучей, которые прокладывали светящуюся тропу к белым вершинам пограничных гор. Высоко в небе тянулась эта тропа — над темными крышами городских домов, над рекой, прямо над нами, над горами; мы не видели ее всю до конца, но она наверняка пересекла пустыню и достигла той высокой вершины, откуда мы за ней наблюдали. Зрелище изумительное, впечатляющее, но на наших сопровождающих оно наводило страх: и рулевые в лодках, и погонщики на берегу громко застонали и стали истово молиться.

— Что они говорят? — спросил Лео у Симбри.

— Они говорят, господин, что Дух Горы разгневался и ниспослал на нашу страну этот летучий свет — его называют Тропой Хес, — чтобы покарать ее обитателей. Они молятся Хес, чтобы она их пощадила.

— Стало быть, это случается не так уж часто?

— Очень редко. Второй раз за много лет: три месяца назад и сегодня. Будем и мы молиться, чтобы этот свет не принес несчастья Калуну и его обитателям.

Зловещая иллюминация длилась несколько минут и прекратилась так же внезапно, как и началась; осталось лишь тусклое свечение над вершиной Горы.

Взошла луна, белый сверкающий шар, и мы увидели, что подплываем к городу. Но прежде чем достичь его стен, нам суждено было испытать еще одно потрясение. Мы спокойно сидели в своей лодке. Стояла полная тишина, слышался лишь плеск воды о борта, да иногда бечева, провиснув, задевала гладь реки; и вдруг мы услышали дальний лай — так заливаются охотничьи собаки, преследующие зверя.

Лай приближался, становился все громче и громче. С бечевника на западном берегу, — противоположном тому, по которому шли наши пони, — гулко отдаваясь от утоптанной земли, послышался стук копыт яростно скачущего коня. Вскоре мы его увидели — великолепное белое животное с седоком на спине. Когда мчащийся молнией конь поравнялся с нами, седок привстал на стременах и повернулся в нашу сторону; в лунном свете мы увидели его искаженное страхом лицо.

Еще мгновение — и он исчез в темноте. А ужасный лай все усиливался. На бечевнике показался огромный рыжий пес: на всем бегу он опустил слюнявую морду к земле, затем поднял ее и издал нечто похожее на грозный боевой клич. За ним следовала огромная свора, должно быть, их было около сотни; все они принюхивались и с лаем мчались дальше.

— Псы-палачи! — шепнул я, схватив Лео за руку.

— Да, — ответил он, — гонятся за тем бедолагой. А вот и охотник.

В этот миг из темноты вынырнул второй всадник, тоже на великолепном коне, в свободно ниспадающей накидке и с длинным хлыстом в руке. Это был большой, довольно нескладный человек; проезжая мимо, он обратил к нам свое лицо, лицо безумца. Тут не могло быть никаких сомнений: безумие сверкало в его пустых глазах, звенело в диком пронзительном хохоте.

— Хан! Хан! — сказал Симбри, кланяясь, и я увидел, что он испуган.

За Ханом последовали его телохранители. Их было восемь, все с хлыстами, которыми они настегивали своих коней.

— Что все это значит, друг Симбри? — спросил я, когда лай и стук копыт затихли вдали.

— Это значит, друг Холли, — ответил Шаман, — что Хан вершит правосудие, как он его понимает: охотится за человеком, который его прогневал.

— В чем же его вина? И кто этот несчастный?

— Очень важный вельможа, ханской крови, а его вина состоит в том, что он объяснился Хании в любви и предложил убить ее мужа, если она согласится выйти за него замуж. Но она ненавидит этого человека, как и вообще мужчин, и рассказала обо всем Хану. Вот что случилось.

— Как счастлив должен быть владыка, имеющий такую добродетельную супругу! — невольно проговорил я елейным голосом, но с тайным значением. Старый хитрец Шаман повернулся ко мне и стал поглаживать свою белую бороду.

Немного погодя мы вновь услышали приближающийся лай псов-палачей. Они мчались прямо в нашу сторону. Опять появился белый конь с всадником, оба были уже в крайнем изнеможении; бедное животное с трудом взобралось на бечевник. И тут же в бок ему вцепился большой рыжий пес с черным ухом; и оно заржало с непередаваемым ужасом, как могут лишь кони. Всадник соскочил и, к нашему ужасу, кинулся к реке, надеясь, видимо, укрыться в нашей лодке. Но прежде чем он смог добежать до воды, эти дьявольские отродья уже схватили его. Не хочу описывать последующее, но я никогда не забуду этой сцены: две своры копошащихся волков и радостно вопящий маньяк Хан, подстрекающий своих псов-палачей довершить их кровавое дело.

Глава IX. При дворе Калуна

С тяжелым сердцем, в страхе и негодовании продолжали мы наше плавание. Не удивительно, что Хания ненавидит этого безумного деспота. Но эта женщина любит Лео, а ее муж дико ревнует, и мы только что видели, как он мстит тем, кто имеет несчастье возбудить его ревность. Приятная перспектива для нас всех! Однако наглядный урок, который мы получили, наблюдая за страшной расправой, впоследствии нам пригодился.

Достигнув оконечности острова, где река раздваивалась, мы высадились. На пристани нас ожидал отряд воинов под командованием начальника придворной стражи. Сопровождаемые ими, мы прошли через ворота в высокой крепостной стене, которая окружала город, и стали подниматься по узкой, вымощенной булыжником улице, между двумя рядами типичных центрально-азиатских домов, не очень больших и, насколько мы могли судить при лунном свете, без особых архитектурных притязаний.

Нашего прибытия, очевидно, ждали с большим любопытством; по всей улице стояли группы людей; наблюдали за нами и в окна и с крыш. Длинная улица заканчивалась базарной площадью; мы перешли через эту площадь вместе со следовавшей за нами толпой зевак, которые отпускали по нашему адресу какие-то непонятные замечания, и приблизилась к воротам во внутренней городской стене. Нас окликнули часовые, по слову Симбри они открыли ворота, и мы оказались среди садов. Дорога — или подъездная дорожка — привела нас к большому каменному дому или дворцу с высокими башнями, построенному беспорядочно, но прочно; тяжелое, убогое подражание египетскому стилю.

Мы прошли во внутренний двор, окруженный одной сплошной верандой, откуда короткие коридорчики вели в разные комнаты. Начальник стражи показал нам наши апартаменты, состоящие из гостиной и двух спален, отделанных панелями, обставленных с варварской роскошью и хорошо освещенных масляными плошками.