Читаем без скачивания Флорис. Любовь на берегах Миссисипи - Жаклин Монсиньи

Внезапно Флорис вздрогнул, и с губ его сорвался стон. Незнакомец подошел к корме и, подняв голову, стал смотреть на удалявшийся остров. Из-под шляпы с широкими полями выскользнули белокурые пряди… о, эти прелестные черты, чуть замутненные увеличительным стеклом, эти глаза, огромные и синие, как небо… Флорис едва не зарыдал в голос.

Это была БАТИСТИНА. Она стала еще красивее со времен битвы при Фонтенуа… на свободе она словно бы расцвела, стала женщиной, и опасной женщиной… Флорис с жадностью разглядывал ее. Одета она была очень просто в матросские штаны и рубаху с бесстыдно расстегнутым воротом. Флорис угадывал линию груди под тонкой тканью.

Такому гордецу, как Флорис, впору было лишиться рассудка при виде своей невесты, которая была очень близко от него, но при этом совершенно недостижима.

Молодой дворянин был готов поклясться, что она тоже заметила две одинокие фигуры на мысу. Повинуясь жесту, один из спутников подал ей подзорную трубу. Флорис тут же опустил свою и с вызовом повернулся к кораблю спиной. Адриан взглянул на брата. Глаза у того потемнели, лицо стало мертвенно-бледным.

— Это она? — спросил Адриан, даже не посмотрев в сторону корабля.

Флорис безмолвно кивнул.

— Пойдем, брат… Нам еще много предстоит сделать!

К ним подошли Федор и Ли Кан. Они уже успели забрать золото и оружие, попавшее в руки пиратов.

— Жопорезу удалось удрать на лодке вместе с женщиной и несколькими дружками, барчуки… Но шлюп потонул возле второго острова! — радостно сообщил казак.

Адриан на секунду задумался. На руках у них было слишком много пленных, преследовать беглецов было бы чересчур опасным делом.

— Будем надеяться, что аллигаторы избавят нас от Юлии де Менгдем! — пробормотал он сквозь зубы.

И громко добавил:

— Возвращаемся в Новый Орлеан!

Губернатор встретил Флориса и Адриана с распростертыми объятиями. Еще бы! Захвачено двадцать опаснейших бандитов, в том числе свирепый Пилон Шери! Осиное пиратское гнездо в Баратарии перестало существовать. О дуэли никто и не вспоминал. Молодых людей зазывали к себе наперебой.

Мокасины вернулись в свою деревню с мешком зерна, полученным в награду от губернатора. Это был щедрый дар, и Старый Волос был доволен. Вокруг свирепствовал голод, и продукты ценились на вес золота. Впрочем, новоорлеанцы не унывали — они мужественно отстраивали город заново. Флорис вернулся к привычной жизни, как ночью, так и днем — визиты, прогулки, Карлотта, Мари-Бланш, маркиза… В сущности, это было совсем неплохо.

Один корабль уцелел во время шторма и готовился теперь к отплытию во Францию. Флорис долго раздумывал, не уехать ли ему. Он понимал, что Батистина для него навеки потеряна. Два соображения удержали его. Во-первых, Яан Легалик был назначен помощником капитана, а гордому Флорису была невыносима мысль, что в ходе этого долгого плавания он должен будет «терпеть» рядом с собой соперника. Во-вторых, показаться на глаза королю униженным и побежденным — нет, это было совершенно невозможно!

Однажды ночью в Новый Орлеан прискакал измученный всадник. Форт Розали в верхнем течении Миссисипи был захвачен восставшими индейцами-чикачами.

Губернатор поднял своих людей по тревоге. Опасность угрожала и Новому Орлеану, оставшемуся почти без укреплений после урагана. На улицах спешно возводили баррикады.

Флорис, Адриан и их спутники выступили утром, вооружившись до зубов. К ним присоединились и Попюлюс де Проте с Гаэтаном д’Артагетом. Только старый Грегуар остался при виконтессе Мари-Бланш. Флорису и Адриану удалось убедить старого слугу, завоевавшего новые лавры в битве при Баратарии, что кому-нибудь следует ожидать «событий». Каких? Флорис предпочитал об этом помалкивать, хотя мог бы многое порассказать.

Жорж-Альбер, которому не слишком-то нравились скальпы индейцев, с удовольствием разделил бы печальную судьбу Грегуара, однако Флорис без лишних разговоров запихнул его в седельную сумку.

Говорили, что граф Жеодар Кастильон дю Роше уехал из Нового Орлеана на свою великолепную плантацию на берегах Миссури. Драгун Эрнодан де Гастаньяк отправился служить в гарнизон форта Ла Бализ недалеко от залива.

— Ну и черт с ними! — проворчал Флорис, узнав об этом.

С каждым шагом он все больше удалялся и от своих соперников, и от Нового Орлеана. Незадолго до отъезда из тюрьмы таинственным образом исчез оправившийся от ран Пилон Шери. Господин де Водрей пришел в ярость и приказал повесить всех остальных пиратов — однако главаря так и не нашли.

Война с чикачами длилась полгода. Великую новость о победе в Новом Орлеане получили, когда на кирпичных домах, построенных вместо прежних деревянных, уже появились балконы с узорными решетками.

Форт Розали был отбит у индейцев. Устрашенные чикачи предлагали раскурить трубку мира.

Флорис и Адриан, равно как и их спутники, сражались, словно львы. Повсюду с ними были неразлучные друзья — Попюлюс и д’Артагет.

Небритые и грязные победители вошли в Новый Орлеан под восторженные вопли встречавшей их толпы. Город был празднично принаряжен по случаю торжественного события.

Флорис улыбался, идя под дождем из цветов жасмина и магнолий, которыми забрасывали их с балконов дамы, и думал о своем будущем. Он совершенно излечился, изгнав ИЗМЕННИЦУ из своего сердца.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ИСКАТЕЛЬНИЦА ПРИКЛЮЧЕНИЙ

11

— В колонию приезжает русская княгиня!

— Боже милосердный! Княгиня! О, умоляю вас, Жозефа, расскажите! — взвизгнула мадемуазель Александрина.

Естественно, первой узнала новость госпожа де Сент-Эрмин.

Флорис и Адриан с любопытством слушали красных от волнения Попюлюса и Гаэтана, которые взахлеб рассказывали потрясающие вести. Молодые дворяне, не желая разочаровывать своих друзей, помалкивали, хотя слишком хорошо знали санкт-петербургский двор — сколько зловещих воспоминаний было с ним связано, — и потому не могли понять, о какой княгине идет речь.

А слухи между тем все множились. Город гудел, словно потревоженный улей. Утверждали, будто пресловутая княгиня — это не больше не меньше как двоюродная сестра царицы Елизаветы, которую Флорис, на свое несчастье, страстно полюбил.

Княгиня прибыла на корабле под названием «Санкт-Петербург». Она соизволила нанести визит только губернатору, и тот, будучи опытным дипломатом, немедля предложил ей остановиться в собственном дворце.

Говорили, что богатейший вельможа господин де Бель-Иль несколько раз навестил своего друга маркиза де Водрея, однако никто не мог сказать, был ли он принят княгиней.

Всеобщее возбуждение достигло предела, когда тайна разрешилась: разгадка предстала в обличье трехсот картонных карточек — господин герцог де Бель-Иль приглашал избранных на грандиозный бал по случаю победы при форте Розали. Торжества была намерена почтить своим августейшим присутствием ее императорское высочество великая княгиня Аврора Русская…

Более в пригласительном билете ничего не сообщалось. Знатные дамы кинулись на Орлеанскую улицу и опустошили все модные лавки. Господин Аженор, мастер по изготовлению париков, трудился не покладая рук. Учитель танцев господин Баби сновал из дома в дом, обучая дам реверансам, принятым при императорском дворе. Словом, город кипел — все лихорадочно готовились к великому событию.

Бал был в полном разгаре, когда Флорис и Адриан прибыли во дворец маршала де Бель-Иля. Камергер провозгласил их имена, и хозяин дома поспешил к ним навстречу. Казалось, он был на седьмом небе от счастья.

— Граф де Вильнев-Карамей… Маркиз де Портжуа… я очень рад… я безмерно рад принять вас, наших героев, в этом скромном жилище…

Флорис и Адриан подумали про себя, что господин де Бель-Иль чересчур прибедняется. Все знали, что он чудовищно богат, а если кто-нибудь в этом сомневался, то мог убедиться собственными глазами, ибо роскошь обстановки превосходила все, что доводилось видеть новоорлеанцам. В серебряных канделябрах сверкали пять тысяч свечей. Хрустальные люстры с подвесками освещали залы и террасы, яркостью соперничая с солнцем. Лакеи в напудренных париках и рабы, одетые на французский манер, разносили разноцветные прохладительные напитки. Господин де Бель-Иль обернулся и схватил за руку юную девушку с длинными черными ресницами и бархатными щечками. Она залилась нежным румянцем, присев в реверансе перед Флорисом и Адрианом.

— Господин граф, господин маркиз, позвольте представить вам мою дорогую Эмилию… Это моя единственная дочь (господин де Бель-Иль особо выделил слово «единственная»). Она жаждет танцевать ригодон[28] с победителями чикачей!

— Окажите мне честь, мадемуазель!