Читаем без скачивания Мама Стифлера - Лидия Раевская

…Естественно, замуж меня взял на редкость неприличный мужик, чему я даже не удивилась, ибо понимала, что честь я не сберегла, и всё такое.

Естественно, после развода у меня косяком пошли одни неприличные мужики.

Естественно, Ванька учился в своём Нефтегазовом, и я о нем не вспоминала…

Всё естественно.

Да вот только год тому назад он разыскал меня на каком-то сайте.

Живёт в Америке. Работает по специальности, с нефтью. Сколько зарабатывает — я вам не скажу, чтоб самой лишний раз не расстраиваться, женат, естественно, дочку растит, и пишет, что я — дура невъебенная. Потому как на месте его жены должна была быть я.

И благодарит.

За то, что научила любить.

И жена его мне привет передаёт.

Большой американский привет из Нью-Йорка.

Из МОЕГО Нью-Йорка.

Хаваю приветы, и улыбаюсь. Потому что больше ничего не остаётся.

Честь я не сберегла…

День знаний

05-01-2008

Зима настоебенила. Московская, сука, зима…

Снега нет, под ногами хрустит прошлогоднее собачье говно, а до весны ещё как до Киева раком. Да и весну я тоже не люблю. Лужи, сырость, и снова прошлогоднее говно. Только по весне оно не хрустит. Оно чавкает. Как Коля Мухин во время кунилингуса.

Я осень люблю. Сентябрь. Штоп листья жолтые кружылись, и я в таких белых, блять, сапошках, по этим листьям величаво маршыровала, как генерал Карбышев.

А вот что я не люблю в сентябре — так это его первое число.

Потому что надо песдовать в школу.

Я, конечно, редкостное дуро, но школу с горем пополам закончила ещё 12 лет назад.

А теперь у меня есть сын, которому тоже надо с горем пополам закончить школу. Но до этого ещё долго.

А это значит, что ещё долго первое сентября будет моей агонией и проклятием…

— Мам, вставай, мы нахрен всё проспали! Нас теперь бабка сожрёт!

Открываю глаза. Сын, стоя в одних трусах, с зубной щоткой за щекой, тыкает мне в опухшую со сна рожу будильник.

Точно. Проспали. Да нуихуй с ней, с линейкой этой празничной. Опен-эйр для задротов. «Дорогие наши ученики, бля, мы рады видеть вас всех жывыми-здоровыми, хотя очень надеялись, што кто-нить из вас всё-таки наебнёцца летом с велосипеда, и свернёт сибе шею, но вы нас разочаровали, и поэтому песдуйте в классы к вашым любимым учителям».

Из года в год одно и то же. Чо я там не видела на этой линейке?

Но у меня есть мама. Мама, которая меня саму до одиннадцатого класса провожала в школу первого сентября, а теперь требует от меня такого же фанатизма в отношении моего собственного отпрыска. А ево нет! Фанатизма этого. Нету ево, и фсё.

Но мне проще изобразить этот фанатизм, чем объяснить маме, почему у меня ево нет.

Короче, у сына есть десять минут, чтоб собрацца, и припиздячить на празничную линейку.

С букетом гладиолусов, с новеньким портфелем со Спайдер Меном, и с опухшей мамой Лидой.

Опухшая мама Лида — вообще незаменимый девайс. Гладиолусы тут не помогут. Про Спайдер Мена ваще молчу. Надо идти.

— Быстро надевай штаны, я щас встану. — Командую я, и медленно отрываю от кровати жопу. Первое сентября придумали враги. Или пидоры. Не иначе.

В течении последующих десяти минут мы с Дюшесом давимся уёгуртами, быстро застёгиваем друг на друге пуговицы, я делаю себе на башке сироццкий хвостик, а Дрону — прямой пробор, как у приказчика из обувного магазина. Так велела мать. Дюшкин бабтейл по совместительству. Без пробора тоже никак. Мы уж давно не спорим.

И вот мы уже пробираемся сквозь толпу опухших родителей, и оранжерею гладиолусов.

— Дрон, ты своих видишь?

— Неа. Я зато бабку вижу.

— О-о-о-о…

Кстати, родителей первоклашек всегда можно определить по выглаженным костюмам пап, и празничному макияжу мам. «Даже дедушке приснилось, что стоит он у доски, и не может он на карте отыскать Москвы-реки»

По ходу с пяти утра подготавливались. Всей семьёй. Сама такая же была.

Все остальные родители стояли у школьного крыльца, и в разных позах спали. Я выбрала папашку посимпатичнее, закрыла глаза, и привалилась к его плечу.

— Капитан!!! — Вдруг завопил кто-то над головой, и мы с чужим папой проснулись, — Разрешите обратицца?

Чозанах? Какие капитаны?!

Поднимаю мутные глаза, и вижу на крыльце завуча школы. В тельняшке, в бескозырке, и с биноклем. Дожыли, бля…

Первоклашки начали радовацца, и хлопать в ладошы.

Опухшие родители у крыльца поморщились, и снова закрыли глаза.

А я вытянула шею, и стала разглядывать ряженых.

— Разрешаю. — Отрапортовал кто-то голосом директора школы.

— Дорогие нашы ученики, — радостно рявкнула в микрофон завуч-морячок Папай, — сейчас я зачитаю вам пожелание нашего уважаемого мэра, Юрия Михалыча Лужкова!

Тут тётя извлекла из декольте рулон туалетной бумаги, раскатала ево на все пиисят четыре метра, и я поняла, што Лужков попал шопесдец. По крайней мере, четыре сотни человек на следующих выборах за него хуй проголосуют. Как минимум четыре сотни.

Ещё полчаса я мирно спала на чюжом папе…

— …Ваш мэр, Юрий Михалыч Лужков! — на ультразвуке закончила завуч, и опухшие родители снова проснулись.

— Блять, я домой хочу… — вдруг захныкал чюжой папа, и посмотрел на меня глазами описавшегося шарпея.

— Потерпи. — Сурово ответила я, и посмотрела на часы: — Ещё десять минут, и пойдём домой.

— К тебе? — обрадовался папа.

— К тебе. — Подтвердила я, а папа скис как ёгурт.

Тем временем, на крыльцо выскочили три тощих девочки с прыщавыми лицами, и одна из них заголосила:

— Первоклассник, первоклассник, у тебя сиводня пра-а-а-азник!!

А две другие зачем-то сели на шпагат, и натужно стали дудеть в пластмассовые свистки.

Если кто не понял, я потихоньку начала терять рассудок, ога.

На втором куплете прыщавая Монсерат Кабалье поперхнулась, и убежала, прихватив с собой подружек со свистульками.

Вслед за ними на крыльцо втащили две мумии: Тутанхамона, и прабабушки Тутанхамона. Я хуйевознаит, где их откопали, и зачем сюда принесли, но мумий прислонили к двери, и сунули им под нос микрофон.

— Пи-пи-пи… — сказала мумия бабушки Тутанхамона, и добавила: — В светлый путь.

Блять, спасибо, что не «Царствие небесное».

— Кхе-кхе, бля! — совершенно отчотливо сказала мумия Тутанхамона, и у неё тут же отобрали микрофон.

— Похлопайте нашим ветеранам! — потребовала завуч, и родители первоклашек жидко зааплодировали.

Ветеранам чево — хотелось бы уточнить. Куликофской битвы?

Нет, вы не поймите меня неправильно: я ветеранов уважаю. Я сильно их уважаю. По-настоящему, а не для показухи. Но вот нахуя, объясните мне, выкапывать бедолаг из их норок, где они уже впали в зимнюю спячку, и тащить в семь утра под дождём на школьное крыльцо?! Мудачьё.

— Это кто? — испуганно толкнул меня в бок чюжой папа, наблюдая опухшими глазами процесс демонтажа мумий с крыльца.

— Это ветераны. Спи. Они хорошие.

— Угу… — не стал перечить мне чюжой папа, и снова заснул

Я огляделась по сторонам в поисках сына. Дюша уже благополучно нашол в толпе людей кучку своих одноклассников, и изумительно красиво фехтовал с ними на гладиолусах. Моя строгая маман стояла неподалёку, и фанатично снимала крыльцо на камеру.

— А теперь, — снова раздался с крыльца голос завуча в тельняшке, — девятый Б класс покажет нам танец! Просим!

Нет, это пиздец какой-то. В прошлом году без танцев обошлись. «Пирамиду» показали. Из двух человек. Видимо, поняли, что облажались, и решыли довести всех до опизденения танцами.

На крыльцо выпрыгнули всё те же прыщавые девочки в боа из мишуры как у Сердючки, и в лосинах с оттянутыми коленками, и Монсерат Кабалье заголосила:

— Знаеш ли ты-ы-ы-ы-ы вдоль ночных даро-о-ог шла басико-о-ом не жалея но-о-ог…

С музыкой на этом празнике жызни был явный дефицыт. Хотя на крыльце сидел какой-то унылый обсос в бифолокальных очках марки «В ясную пагоду НюЁрк видно», и агрессивно дрочил какие-то пупырки на каком-то пульте. Но музыки не было. А может, так и было задумано.

В общем, Кабалье пела, а две подрушки в ритузиках совершенно неприлично изгибались, и ласкали ладошками те места, где у кого-то иногда бывают сиськи. У падрушек там было боа, а сисек не было. Но всё равно чюжой папа проснулся, и с интересом стал наблюдать педо-стриптиз.

Сын продолжал изящно тыкать гладиолусами в лица одноклассников, и не менее изящно уворачивацца от чужих гладиолусов.

Мама маниакально снимала крыльцо на свою мясорубку, не замечая, что стоит в эпицентре тропическово ливня.

А я начала звереть…

— Оу-оу-оу… — вдруг экспрессивно взывала Кабалье, а падрушки в ритузах снова сели на шпагат, и свистнули в хуй (зачёркнуто) в свистки.