Читаем без скачивания Когда взорвется газ? - Данил Корецкий

– В этой истории много странного. Отчего сгорела дача? Что искали в развалинах? Случайна ли гибель подозреваемого? В настоящее время Служба спасения ведет раскопки на месте происшествия. Скоро мы получим ответы на все эти волнующие вопросы. Следите за нашими информационными выпусками!

Яйца и кофе сразу утратили вкус. Черепахин отодвинул тарелку. Вот почему его никто не преследовал: Крайко считает, что тело арестованного завалено в подвале... И как только поймет, что тот сбежал, травля тут же возобновится! Причем, может быть, отсутствие трупа уже обнаружено!

Он вскочил, пробежался по комнате, зачем-то выглянул в окно и целенаправленно заглянул в шкаф. Здесь у него хранилось немного одежды, в которую он переодевался, снимая повседневный официальный костюм с галстуком.

– Что случилось? – насторожилась вышедшая из ванной Вероника. Она была завернута в полотенце и вид имела довольный, хотя и немного усталый.

– Мне надо срочно уехать!

Прыгая на одной ноге, Иван натянул джинсы, надел синюю клетчатую шведку и новую кожаную курточку, которую они с Вероникой купили в Турции. Рассовал по многочисленным карманам деньги – доллары отдельно, гривны и рубли отдельно. Расстегнув «молнию», в потайном отделении за подкладкой он с удивлением и радостью обнаружил свой загранпаспорт. Здорово! Обулся в легкие кроссовки, побросал в дорожную сумку белье, несколько рубашек, джемпер, новые турецкие туфли, спрятал рядом с паспортом злополучную флэш-карту.

– В командировку? – спросила догадливая Виагра.

– Да, что-то вроде того... Тебе лучше тоже уехать домой на какое-то время...

– Домой?! – У девушки был такой вид, будто он с маху ударил ее в солнечное сплетение. – Как домой?!

– На время... У меня проблемы... Потом я тебя заберу...

Вероника заплакала.

– Так я и знала! Ты меня бросаешь! Мне даже сон приснился про разбитую кринку...

Черепахин вспылил.

– Да не бросаю я никого! Просто из-за меня у тебя могут быть неприятности!

– Никуда я не поеду! Я буду здесь жить! – агрессивно кричала девушка. – Ты же обещал!

– Смотри, как хочешь, – махнул рукой Иван. – Квартира оплачена на три месяца вперед. Только будь осторожна. А если будут расспрашивать, то ты меня неделю не видела и ничего не знаешь. Поняла?

– Поняла, – кивнула несколько повеселевшая девушка. – Я и взаправду ничего не знаю!

Непроизвольно хлопнув дверью, Черепахин выскочил из квартиры, сбежал по лестнице и выбежал во двор. Прохладный ветерок заставил поежиться. Что делать? Куда идти?

На всякий случай он отошел от подъезда подальше и сел на скамейку, чтобы собраться с мыслями. Но мысли не хотели собираться – крутились в бессмысленном хороводе вокруг всего, на что падал нервно бегающий взгляд. По небу плыли кучерявые облачка, похожие на готовых к стрижке баранов. В песочнице возились три малыша, похожие на взъерошенных воробьев. На вытоптанном газоне наскакивали друг на друга взъерошенные воробьи, похожие на неразумных малышей. А на кого сейчас похож преуспевающий журналист Черепахин? На бомжа – вот на кого! На кого похожа молодая женщина, устало толкающая по разбитому тротуару неновую детскую коляску? На задрюченную жизнью матьодиночку... На кого похож вон тот парень, выскочивший из неприметной замызганной машиненки и проворно нырнувший в первый подъезд?

Черепахина будто молнией ударило: да это один из его конвоиров, только коричневую куртку сменил на короткий светлый плащ! Волна животного страха снесла его со скамейки, пронесла по пыльным улицам, забросила в автобус... Он медленно покатился от остановки к остановке.

– «Изобильный», приехали, конечная! – недоброжелательно прокаркал водитель, и Иван очнулся.

Он оказался в шахтерском поселке пригорода, который после банкротства шахты «Глубокая» медленно умирал. Впрочем, даже в свои лучшие времена поселок не жил, а агонизировал и никогда не оправдывал своего официального названия: местные жители более обоснованно именовали его «Шанхаем». Скученный шлакоблочный самозастрой, перекошенные, как рты дебилов, окна, латаные крыши, выгребные ямы у прогнивших заборов, водоразборная колонка в конце квартала, печное отопление с бесплатным когда-то углем, ветхое белье на веревках, магнитофоны и салат «оливье» в получки да праздники, заземленные электросчетчики, силикозный кашель, беспробудное пьянство, поножовщины, бытовые самоподрывы вынесенным из забоя аммоналом...

Сейчас шахта остановилась, праздники кончились, уголь не завозили, электричество отключили, остались нищета, безысходность, разложение и тлен... Дома рушились и сгорали, не потерявшие себя жильцы перебирались – кто куда мог, но большинству деваться было некуда, и они доживали свои дни здесь, продавая нехитрый скарб, оставшийся от лучших времен аммонал, а когда совсем припечет – и копеечное жилье...

По узкой кривой улочке Иван шел куда глаза глядят, впереди мрачно чернели два террикона, на склонах которых несколько женщин выбирали из пустой породы куски антрацита. Дело это было столь же малопродуктивным, сколь и опасным, ибо внутри гигантских черных конусов тут и там происходят самовозгорания – иногда проступающие красным пятном или едва заметным дымком, а иногда ничем себя не выдающие, но готовые в любой момент заглотнуть в огненное чрево неосторожно ступившего человека.

Справа располагался покосившийся спортивно-оздоровительный комплекс, в который, как оказалось, и вели Черепахина то ли ноги, то ли спинной мозг, то ли подсознательные воспоминания.

У входа стояли три «убитых» иномарки. За скрипучей дверью, в гулком, выложенном кафелем сыром вестибюле играли в карты два азартных типа явно неблагородного происхождения. Они выжидающе уставились на вошедшего.

– Мне Семиног нужен, – сказал Черепахин.

– А ты кто? – поинтересовался тот, что постарше.

– Журналист, – ответил Иван. И, преодолевая неловкость, добавил: – Черепок. Я про него телевизионный сюжет снимал...

Игроки оживились.

– А-а, кинуху с дня рожденья! Клево! Давай, проходи, попарься... Он скоро нарисуется!

Услужливый востроносый банщик, получив пятьсот гривен, провел его в «номер». Иван прогрелся в жаркой парной с сухим дровяным паром, но лезть в бассейн с явно несвежей водой побрезговал, ограничившись прохладным душем.

За это время в примыкающем помещении банщик накрыл немудреный стол. Собственно, здесь все было просто и примитивно. Махровый халат знал и лучшие времена, простыни не хрустели от крахмала и чистоты, а стены покрывала растрескавшаяся плитка советской поры; шкаф для одежды или хотя бы вешалку заменяли несколько больших строительных гвоздей, вбитых в выкрошившиеся швы. Но крепкий «первач» и подкопченное сало с квашеной капустой и черным хлебом быстро сделали свое дело: Иван опять расслабился и приободрился.

В конце концов, Семиног сам предложил обращаться в случае необходимости. Он был в восторге, когда пьянка по случаю его дня рождения в сильно отредактированном виде была показана в новостях, как элемент светской жизни города.

– Классно показал, Черепок, уважительно! – высказался он. – Братва в отпаде! Если чо надо будет – подваливай без вопросов!

Вот он и подвалил. Уж кто-кто, а Семиног знает, как разрешить его проблемы!

В дверь осторожно постучали.

– Кто?

– Та не усирайся, Черепок, раз топорами дверь не вынесли, значит, свои! – раздался знакомый блатной баритон.

С чувством человека, осознающего, что допустил ошибку, Иван отодвинул задвижку. На пороге, засунув руки в карманы, покачивался с пятки на носок «король Шанхая» Слава Семиног. Круглое лицо с обвисшими щеками, круглые бесцветные глазки, нос картошкой, редкие светлые волосы, – вид у него был плебейский, и «крутой», с обязательными лейблами «прикид» не мог этого исправить. Слава был заметно пьян и широко улыбался. За спиной маячили фигуры то ли дружбанов, то ли телохранителей.

– Здоров, Черепок!

Дыша перегаром, Семиног обнял его, прижал, похлопал по спине, послюнявил щеку.

– Скоро у моего шефа праздник, как раз хотел тебя искать! Можно ему такое же кино сделать?

– Можно... – Черепахин пожал плечами. – Только у меня проблемы...

Семиног больно хлопнул его по плечу и гаркнул во всю глотку:

– Какие проблемы, братан? Ты же мой кент! Значит, никаких проблем у тебя нету!

Черепахин скривился и потер ушибленное место.

– Как нету... Ищут меня по всему городу...

– Та то фигня! – Семиног махнул рукой. – Щас выпьем, телок пощекотим, отдохнем, а завтра все твои проблемы порешаем...

Он вошел в «номер», привычно повесил куртку на гвоздь, оставшись в синей рубахе, черных джинсах и плечевой кобуре, из которой торчала пистолетная рукоятка.

– Чо зыришь? – довольно рассмеялся он, перехватив настороженный взгляд Ивана. – Хочешь, ствол подгоню? За штуку баков – «ТТ», любой бронежилет пробивает! Или пару гранат. Да что хочешь... Рынок, бля!