Читаем без скачивания Литературные манифесты: От символизма до «Октября» - Сборник Сборник

Непосредственность и непрестанность их оценены по достоинству более поздней московской «кубофутуристической» «фракцией», намеревающейся «идти слепо, без цели, идти в неизвестное, отдавшись свободному исполнению»[20].

Московские футуристы делают вид слепых.

Не они ли громогласили, что «каждый должен изобрести свою грамматику, дабы оставить после себя свой собственный отпечаток».

Правда, у них зоркие и осторожные поводыри, великолепно сознающие, что их задача выполнима только тогда, когда глаз их будет открыт для одного — именно для своего Ego — Я.

7. Насколько подвинулись мы в самосознании, красноречивит брошюра дра Е. П. Радина: «Душевное настроение современной учащейся молодежи».

«…Оказывается, — ужасается критик „Современного Мира“ (№ 4, 1913), — что почти половина современного студенчества (47,7%) должна быть причислена к индивидуалистам».

Сейчас мировой прогресс беременен социализмом, и задача всех не препятствовать благополучному разрешению процесса. Ибо следующим братом новорожденного будет анархизм.

Было бы очень… наивно удивляться возникновению в Европе и у нас (эго)футуризма.

Он, как и всякое литературное течение, — «знамение времени», которое грядет.

Давайте же посмотрим достижения эгофутуристов.

Футуристы итало-французские имеют своею задачею современность и механичность творчества.

Ничего подобного мы не находим у Игоря Северянина. Отбросив его полонезы, канцонетты и вальсирующие фетовским па поэзы, мы найдем у него иногда современность тонко и остро переданную, но с малым оттенком «Ego», ибо темы Игоря Северянина старые, и лишь в некоторых (преимущественно в тех, кои мы слышали, а не читали) есть доза и «эго» и «футуризма» (как такового). Не знаем, какая судьба ждет эти opus’ы Северянина. С эгофутуризмом официально порвано, автор их идет теперь в «застенчивые долы», и, быть может, поэтому путь его сольется с путем «акмеистов-первобытников».

«Порывисто», «безразумно нейдут и остальные эго-северянисты» (двое из них, Георгий Иванов и Грааль-Арельский, ушли в «акмеизм»). Иванов — худосочная копия М. Кузмина и Блока, Арельский — Северянина, Лохвицкой — И. Эренбурга. Они вовремя осознали свою эгофутурную неуместность и поступили дипломатично и не бесполезно для себя.

8. Эгофутуризм как эгофутуризм возникает лишь на «могиле» Северянина — эгофутуриста.

За Ассоциацией мы можем указать заслуги:

а) Движение и игнорирование темы в прозе.

б) Обновление и игнорирование метра стиха.

в) Сдвиг в области рифмы.

г) Эго-призму.

д) Современность и

е) Механичность.

Все вышеперечисленное взято нами в усечении приблизительности, ибо opus’ы эгофутуристов, вследствие своей «массивности», трудно разлагаемы.

Движение в прозе мы можем проследить в opus’е И. В. Игнатьева «следом за»… («Бей, но выслушай!», «Петерб. Глашатай», 1913).

…сердце простужено Подождите вы меня узнаете скорей бы счет Падает Как в лифте ехать или не. Хочу Отдаться. Доминику; Пишешь пишешь, а денег не платят Скажите, какая птица и нашим и вашим зажгите электричество — «Всецело Ваш» не думает. мне известно он открещи порода дает себя «Витязь»!!! Виязь Wi барышня будьте пожалуйста четыреста Шопенгауэр в шагрене сорок четыре двадцать девятять двадцать десять двадцать одиннадцать двадц…

Достаточно? Сдачи не надо…

Игнорирование темы иллюстрируется Василиском Гнедовым, большим мастером в области эгофутуристической прозы.

Слезетеки невеселий заплакучились снотекивой борзо гагали березям веселячьи охотеи Веселодчем сыпало перебродое грохло. Голоса двоенились на двадцать кричаков…

Где-то, кажется в «Обзоре печати» «Нового Времени», заметили по поводу участия В. Брюсова и Ф. Сологуба в эгофутуристических сборниках:

— «Старички-символисты торопятся ухватиться за штанишки юнцов эгофутуристов».

Эгофутуристами, наверное, и не отрицается преемственная связь между ними и символистами.

Северянин экзотичен по Бальмонту, И. Игнатьев к Гиппиус, Д. Крючков к Сологубу, Шершеневич к Блоку, подобно тому как их собратья-москвичи («кубофутуристы») Д. Бурлюк к Бальмонту — Ф. Сологубу, Маяковский — к Брюсову, Хлебников — Г. Чулкову.

Присяжная критика наша спрашивает и не видит заслуг эгофутуристов.

Вот две поэзы В. Шершеневича:

Толпа гудела, как трамвайная проволока,И небо вогнуто, как абажур…Луна просвечивала сквозь облако,Как женская ножка сквозь модный ажур.И в заплеванном сквере среди фейерверкаЗазывов и фраз, экстазов и поз, —Голая женщина скорбно померкла,Встав на скамейку, в перчатках из роз.И толпа хихикала, в смехе размениваяЖестокую боль и упреки, — а тамУ ног, — копошилась девочка сиреневая,И слезы, как рифмы, текли по щекам.И когда хотела женщина доверчиваяИз грудей отвислых выжать молоко,Кровь выступала, на теле расчерчиваяКрасный узор в стиле рококо.

«Всегдай». 1913. «Петерб. Глашатай».

Год позабыл, но помню, что в пятницу,К entrée подъехав в коляске простой,Я приказал седой привратницеВ лифте поднять меня к Вам в шестой.Вы из окна, лихорадочно фиалковая,Увидали и вышли на верхнюю площадку;В лифт сел один и, веревку подталкивая,Заранее ласково снял правую перчатку.И вот уж когда, до конца укорачиваяКанат подъемника, я был в четвертом, —До меня донеслась Ваша песенка вкрадчивая,А снизу другая, запетая чертом, —И вдруг застопорил, вдруг лифт привередливо,И я застрял между двух этажей,И бился, и плакал, и кричал надоедливо,Напоминая в мышеловке мышей.А Вы все выше уходили сквозь крышу,И черт все громче, все ярче пел,И только одну его песню я слышалИ вниз полетел.

(Ibid.)

В этом же «Всегдае» находим небольшую статью, посвященную «новой рифме»:

«— До сих пор были в обращении следующие созвучия стихов:

1. Мужские (ямбические) — ударение на последнем слоге (Доска — тоска.)

2. Женские (хореические) — ударение на предпоследнем слоге. (Индеец — гвардеец.)

3. Дактилические — ударение на третьем от конца слоге. (Холодная — природная.)

4. Гипердактилические — ударение на четвертом слоге от конца. (Томительного — упоительного.)

5. Белые (или чужие.)

6. Дактило-хореические. (Ария — тротуаре.)

7. Внутренние. (З. Гиппиус, „Неуместные рифмы“.)

8. Передние. Как контраст тривиальным, задним рифмам. (Ibid.)

9. Тавтологические. (Улыбаюсь — стен — улыбаюсь — измен.)

10. Полурифмы. (Полубелые рифмы.) а — в — с — в, а — в — а — с.

11. Ассонансы. (Надсон — признаться.)

12. Диссонансы. (Театр — перламутр — пюпитр — смотр — лютр.)

По подразделениям: а) Синонимы; б) Однокоренные рифмы; в) Глагольные; г) Существительные; д) Прилагательные; е) Составные („спайные“); ж) Монотонные. (Одну — сну — волну, etc.)».

В отпечатанной на днях эго-футуристической эдиции (И. В. Игнатьев. «Эшафот», издание «Петерб. Глашатай», 1913) автор придерживается, очевидно, следующей системы:

Гласные рифмы: глаза — ее — огни — Mimi — добро — какаду — мы — оне — мэмэ — юлю — дитя.

Согласные рифмы: рак — брег — их; лап — хлеб — сив — иф; бежат — сыроед; дурач, мураш, пращ, еж; час — плац — желез. (Гортанные, губные, зубные.)

Любое из этих слов может рифмоваться с любым своим соседом.

Кроме сего, рифмуются между собою «плавные» буквы:

м — н — л — р:

нам — озон; ель — дар.

А также «твердомягкие» гласные:

глаза — дитя

добро — ее

какаду — юлю

мы — огни (Mimi).

Богатый материал для перетасовки дают «дифтонги» (независимо от метра стиха): рай — дорогой — струй — дальний — эй — лентяй — горюй. (При условном же метре «дифтонги диссонансят».)[21]

Это уже значительное полевение эго-футуристов.

«Кривую» прогрессирования можно проследить по очередным сборникам «Петербургского Глашатая»:

a) газета «Петербургский Глашатай» (№№ 1 и 2) и

b) альманахи: «Оранжевая Урна», «Стеклянные Цепи», «Орлы над пропастью» — это пробег аэроплана «Эгофутуризм» перед полетом, который открывается альманахом «Дары Адонису» и последующими: «Засахаре Кры», «Бей! — но выслушай!» и «Всегдай».

Ко второму периоду относятся и две книжки Василиска Гнедого: «Гостинец Сантиментам» (Ритмеи) и «Смерть Искусству» (15 поэм с предисловием И. В. Игнатьева)[22].