Читаем без скачивания Обманутые скитальцы. Книга странствий и приключений - Сергей Марков

На востоке, вправо от дымных корпусов завода имени Куйбышева, — небольшая площадь, украшенная небольшим сквером и ограниченная крутым спуском. Здесь стоит добротно построенный большой деревянный дом с угловыми окнами — «фонарями». Его стену украшает чугунная доска, на которой начертано одно из священных для русского имен. Вот что гласят выпуклые буквы: «Сергей Григорьевич Волконский, генерал-майор, член тайного Южного общества декабристов. Сослан в Сибирь в 1826 г. В Иркутске жил с 1844 г. по 1856 г.».

Семья Волконских переехала сюда после долгого пребывания в Урике. Над домом Волконских кружились сизые и белые голуби. Рабочие сваливали с грузовых машин жирную черную землю, привезенную для посадки новых, деревьев на улице Волконского. Дом декабриста был сравнительно недавно обновлен.

Посещение дома Волконских для меня было особенно интересным. Мне удалось разыскать записки путешественника по Аляске отважного Лаврентия Загоскина. Из этих записок я узнал, что он искал встреч с Волконскими, бывал в этом доме. Здесь хранились подарки Загоскина, предметы из его этнографических коллекций, вывезенных из Калифорнии и Русской Америки. Мне так и видится мой герой, стоящий вот здесь, на крыльце с навесом, держащий в руках пестро раскрашенный боевой шлем индейцев. Как будто все это было только вчера, когда Мария Николаевна Волконская играла на клавикордах возле окна-«фонаря», повиснувшего над улицей. Но слишком явственны приметы нашего времени. В доме Волконских раздаются звуки радио, кровля увенчана мачтой антенны.

Между тем в Иркутске продолжалось совещание географов Сибири и Дальнего Востока. Я и мой спутник перелистывали подлинные дневники В. К. Арсеньева, исследователя Дальнего Востока. Их показывали на выставке, устроенной в здании, где проходило совещание. Чудесные реликвии Арсеньева относились к истории его самой знаменитой экспедиции 1908–1909 годов.

Вот снова щелкнул фотоаппарат. Это Л. В. Иванов заснял подлинник ответного письма ученого китайца из Харбина к Арсеньеву. Русский исследователь просил своего маньчжурского собрата достать сочинение об одном из императоров Китая. Перелистывая страницы, исписанные рукою Арсеньева, мы долго не можем оторвать глаз от его рисунков. Путешественник впервые предстает перед нами как художник. Рисунок не уместился в дневнике, и хвост чудовища, изображенного Арсеньевым, дорисован на отдельном листке, приклеенном к странице. Что это — дракон? Оказывается, это — «бог моря» небольшого племени орочей, с которыми дружил Арсеньев. Исследователь получил от орочского следопыта по имени Хой-Чуан план реки Такомы и вставил его в свой походный дневник. Страницы арсеньевских тетрадей пестрят орочскими узорами, зарисовками образцов одежды и украшений. Очень красиво выполнены карты, по-видимому сначала набросанные карандашом, а затем обведенные черной тушью и расцвеченные разными красками. Рисунки автора «Дерсу Узала» никогда не издавались.

Здесь же мы познакомились с продолжателем дела В. К. Арсеньева владивостокским ученым Алексеем Ивановичем Куренцовым. Он считает себя учеником Арсеньева. Еще в 1925–1926 годах тот пригласил молодого Куренцова для работы на Дальний Восток. Куренцов в день встречи с нами был счастлив и радовался своей последней живой находке на фауне Аляски.

Алексей Иванович был особенно неравнодушен к реликтовой фауне. Реликты — живые остатки более древних времен. За ними много лет охотился Куренцов. Он бродил в лиановых лесах, где кружились бабочки, подобные своим далеким предкам, жившим много веков назад. Ему не раз доводилось извлекать из щелей в еловых стволах тараканов, родословная которых уходила в глубь веков. На советском Дальнем Востоке живут насекомые и животные, обитающие на заоблачном плоскогорье Тибета и в горах Сычуани. Мы слушали увлекательные рассказы о памфиле дикмани — черной, с четырьмя белыми пятнами на крыльях, тибетской бабочке, полюбившей леса нашего Приморья. Жужелица Дьяконова, отливающая металлическим цветом, давняя знакомая Куренцова, водится в горах Сычуани. Названный в честь самого Куренцова кузнечик любит ютиться на высотах Центрального Китая. Из дальневосточных четвероногих с Тибетом связана серна амурская — тоже живой реликт богатой природы нашей земли.

Потом мы познакомились с другим участником географического совещания Юрием Михайловичем Фивейским из Владивостока. Он был в морском мундире. Фивейский совмещал ученые занятия с флотской службой. Командуя дизель-электроходом «Приамурье», Юрий Михайлович писал исторический «Путеводитель по дальневосточным морям». Он особенно интересовался памятниками, оставленными русскими людьми на побережье и островах морей Дальнего Востока и Тихого океана.

В те дни мы слушали по радио речь Н. С. Хрущева, произнесенную в Сан-Франциско, где он говорил о том, какие русские люди, плавали в калифорнийских водах.

Разумеется, мы вспомнили о форте Росс, горделиво возвышавшемся на береговом утесе в восьмидесяти милях от будущего Сан-Франциско. Юрий Михайлович лишь несколько лет тому назад посетил Росс, видел остатки русских построек начала XIX века. Фивейский включил их в список русских памятников на Великом океане.

В моем путевом дневнике Фивейский набросал план бухты Провидения, где он обнаружил высокий крест двухсотлетней давности, водруженный неизвестными мореходами, нашими предками. Юрий Михайлович описал все свои находки.

Но вот кто знает о том, что в самом Иркутске еще сравнительно недавно высился памятник в честь Тихого океана? Речь идет не о могиле Григория Шелехова, мы ее уже описали. Сто с небольшим лет назад здесь были воздвигнуты Амурские ворота с выразительной надписью: «Дорога к Великому океану». С течением времени они обветшали, и их снесли, но теперь, право, стоит подумать о восстановлении такого замечательного сооружения.

Мы мысленно перебрали в памяти цепь памятников русской славы. Амурские ворота в Иркутске, могила Беринга, постройки наших предков на Алеутских островах и Аляске, остатки крепостных бастионов в Северной Калифорнии, следы поселения на коралловой тверди Гавайских островов, неподалеку от современного Гонолулу… Капитану Ю. М. Фивейскому мы пожелали скорее завершить труд по составлению исторического путеводителя.

На ловца и зверь бежит! Нам повстречался Михаил Петрович Грязнов, известный археолог, исследователь древностей Сибири и Казахстана. Недавно мы виделись с ним у подножья Алатау, теперь он вернулся с берегов Байкала. Вряд ли когда-либо Сибирь видела такие огромные научные предприятия, какой была Байкальская археологическая экспедиция Академии наук СССР. В ней участвовало 250 человек. Девять отрядов следопытов прошлого появились на побережьях озера. Как это ни удивительно, Байкал до последнего времени был мало изучен археологами. Постоянные раскопки производились лишь в урочище Улан-Хада на Малом море, близ острова Ольхон. Памятник Улан-Хада считается у археологов самым важным и ценным. Там отложились наслоения шести различных эпох, начиная от мезолита (7–8 тысячелетий до нашей эры), кончая временем курыканов, живших в 7–10 веках н. э. С этого начал свой рассказ Михаил Петрович. Он с гордостью показал выточенную из кости голову лося. Находки, равной этой, мировая археология еще не знала на протяжении последних лет. Затем появилась рыба, изваянная из камня, и другие сокровища, собранные Грязновым в наслоениях Улан-Хада, хранивших в себе предметы древних охотников, рыболовов и скотоводов Прибайкалья. О курыканах же у нас был особый разговор…

Иакинф Бичурин, величайший знаток истории Китая, в какой-то мере связанный с Иркутском, как его неоднократный временный обитатель, к 1851 году открыл свидетельства китайских историков о народе гулигани, обитавшем на берегах Ангары и Байкала, в верховьях Лены и низовьях Селенги. Это и были курыканы, возможно, предки якутов, бурят, алтайских тюрков и других народов Сибири. Прекрасные наездники, курыканы владели чистопородными, быстрыми и сильными конями, бывшими предметом зависти китайской знати. Курыканские мастера любили изображать коней и всадников со знаменами на своих «писаницах», размещенных на ангарских скалах. Данные, найденные Иакинфом, да наскальные изображения — вот все, что мы знали о курыканах. Но археологи отыскали курыканские стремена из кости, осколки стеклянных браслетов, янтарные бусины, яшмовую печать, на которой изображен человекобык. Курыканские могильники вначале трудно было даже заметить, и мало сведущий человек мог равнодушно пройти мимо этих беспорядочных нагромождений известняка. Но наметанный глаз следопыта безошибочно различал четырехугольную основу могильника, заваленную каменными обломками. Так было открыто и исследовано сто тридцать шесть курыканских могил. Похоронные обряды курыканов были связаны с трупосожжением, и все же среди древнего пепла удалось найти остатки стрел и черепки курыканских сосудов.