Читаем без скачивания Обманутые скитальцы. Книга странствий и приключений - Сергей Марков

Если бы старик Нептун смог взять в руки волшебный ковш и вычерпать Байкал до дна с тем, чтобы снова наполнить озерную чашу за счет каких-нибудь других водоемов, то богу морей довелось бы порядком потрудиться. Ему пришлось бы влить во впадину Байкала двадцать три моря, равных Аралу, и девяносто два Азовских моря!

Стало избитым писать в очерках о Байкале, что он принимает воду 336 рек, а отдает ее только одной Ангаре. Но ничего не поделаешь! Лучше воздержаться от соблазна обязательной передачи известной легенды о бегстве Ангары от разгневанного Байкала.

Ученые говорят, что если бы вдруг получилось так, что все 336 рек перестали питать Байкал, то, несмотря на это, Ангаре хватило бы наличного запаса байкальской воды на целых пятьсот лет ее шумной и стремительной жизни.

В байкальских пучинах скрыты чудовищные силы. Кажется, что Байкал весь пронизан электрической энергией, сбереженной лишь до времени.

Проделав сто пятьдесят километров туда и обратно, мы вернулись с Байкала в Иркутск. Там завершались работы совещания географов. Они постановили создать в Иркутске Институт географии Сибири и Дальнего Востока. Этого требовала сама жизнь!

У начала дорог в Тибет

Горы и руды только начались! Поезд «Пекин — Москва» снова помчал нас на восток. Электрическая дорога проходила мимо мест, где нам недавно уже удалось побывать; справа раскинулся город Шелехов. Виден был и тракт, проложенный в сторону границы с Монголией.

На участке Иркутск — Слюдянка открылись картины покоренной человеком сибирской природы. Местами поезд шел по краю глубочайших каньонов, гремел по мостам, перекинутым через ущелья. Красноватые мачты, служившие опорой проводам, возвышались у окраины изумрудно-синих хвойных лесов. Белые здания электрической службы стального пути стояли у подножья древних скал. Стремительные колеса преодолели высокий перевал около станции Андриановка. Потом поезд начал спускаться к Байкалу, временами делая круги и проходя по завиткам пути, кое-где вторгаясь в туннели, пробитые в горах. Здесь-то и открывался Байкал во всем своем великолепии, не сравнимый ни с чем, — то лазоревый, то нефритовый, окруженный горами и прикрытый облаками. Все это лучше смотреть на обратном пути, из поезда «Пекин — Москва», когда время суток благоприятствует знакомству с окрестностями Байкала.

Вот уже и возведенное целиком из местного мрамора здание вокзала Слюдянки. Ее название в эти дни, на первый взгляд совершенно причудливо, имело связь с… Луной. Не забудьте, что шел сентябрь 1959 года, когда весь мир был потрясен вестью о том, что советский вымпел коснулся поверхности Луны. В межпланетном снаряде неминуемо находились частицы сибирской слюды, столь необходимой для множества разных приборов. Слюдянка издавна знаменита своей «слюдяной горой», ужившейся с чудесным мрамором и лазоревым камнем. У нас не оставалось времени, чтобы осмотреть Слюдяную фабрику в Иркутске. Она обрабатывает почти все запасы слюды нашей страны. Давно ли было то время, когда бородатый сибирский землепроходец, обитавший в старинном зимовье, глядел в слюдяное окно? Еще менее чем сто лет назад иркутскую слюду закупали китайские купцы в Кяхте. Теперь светлые частицы драгоценного минерала проносились в межпланетном пространстве, не говоря о том, что слюду можно встретить в телах электрических агрегатов, атомных установках, радиоаппаратах.

Да что та прибайкальская «слюдяная гора»! Она была лишь началом. Теперь в Восточной Сибири открыты величайшие месторождения светлой слюды в области Лены, Мамы и Витима, а также на берегах саянской реки Бирюсы. Темная слюда Прибайкалья залегает в жиле, равной которой по мощности нет нигде во всем мире, даже в прославленных слюдоносностью Бенгале и Мадрасе. Слюдяная жила находилась где-то южнее нашего пути.

Мы очень долго двигались вдоль побережья Байкала, обложенного белыми камнями, видели воронов, невесть зачем кружившихся над самой водой. Внизу к насыпи подступали рябины, осыпанные пламенными ягодами, пылала листва осин.

Начались земли Бурятии, и путь стал постепенно склоняться к югу от Байкала. Кабанск встретил наш поезд дымами большого цементного завода.

Надо было обязательно рассмотреть Петровск-Забайкальский, и не только потому, что он находился уже в Читинской области. Ведь это — былой Петровский завод, с расположенным неподалеку от него рудником, углубившимся в недра гор Цаган-Дабан. На этом-то Балягинском руднике и работали декабристы, добывавшие магнитный железняк бок о бок с каторжными разбойниками. Руду, извлеченную из гнезд в толщах мрамора, перевозили на Петровский железоделательный завод.

Да вот он, уже виден из окна поезда! Он действует и расширяется и в наши дни.

Однажды в одном из забайкальских буддийских монастырей мне довелось видеть чугунную чашу на львиных лапах, отлитую на Петровском заводе — возможно, руками декабристов. Приходилось также читать, что на кораблях, плававших в водах Русской Америки, были якоря с отчетливо видными надписями: «Петровский Завод», и датами, совпадающими со временем пребывания там Волконского, Трубецкого и их товарищей. От причудливой буддийской чаши и грубого якоря до совершенной продукции передовой советской металлургии — таков путь завода в Петровске-Забайкальском, где память о декабристах свято сохраняется. Не так далеко от города, на восток от него, расположены угольные шахты Тигня и Кули. В Петровск привозят и чистейшие пески — сырье для местного стекольного завода. Петровск-Забайкальский — второй по значению город в Читинской области!

Шесть тысяч двести пять километров проделали мы от Москвы. Горы, поросшие даурской лиственницей, окружали город Читу. Сопки, как зеленые купола, поднимались к чистому лазуритовому небу. Поезд проходил мимо большого круглого озера Кенон, раскинувшегося у западной части города. А сама Чита будто по ступеням сходила и сходила, словно соразмеряя эти свои движения с ходом поезда, вниз к реке и выстраивалась в глубокой долине, показывая нам свои улицы с белыми каменными и красными кирпичными домами, разворачиваясь площадями, покрытыми асфальтом. Еще не так давно весь город тонул в песке, не мог похвалиться садами и цветниками. Теперь Чита — университетский город с несколькими высшими учебными заведениями, с большими промышленными предприятиями, с музеем, в котором собраны сокровища буддийского искусства.

Если вы возьмете в руки областную газету «Забайкальский рабочий», то увидите рядом с заголовком надпись о том, что газета основана в 1906 году. Она ровесница рабочего вооруженного восстания и первого читинского Союза солдатских и казачьих депутатов. Газета печатается в типографии на улице Анохина.

Читинские печатники не хуже своих столичных собратьев. Здесь вышел из печати изящный, заключенный в синий с золотом переплет, томик, который так и просится в нагрудный карман путешественника. Это «Записки княгини М. Н. Волконской», в доме которой мы уже с вами побывали в Иркутске. Мария Николаевна обмолвилась, что ей не раз доводилось бывать на земле Китая, ибо Благодатный рудник был расположен в двенадцати верстах от китайской границы. Волконская вспоминала о своем печальном спуске в шахту Крещенский провал, «во глубину сибирских руд». В числе рисунков, приведенных в книге, есть виды Благодатного рудника, каземата Петровского Завода, Читинского острога, портрет М. Н. Волконской, нарисованный Н. А. Бестужевым в Чите.

Томик Волконской пришлось спрятать в карман, потому что очень хотелось посмотреть, как мы будем сворачивать на юго-восток от Карымской. Здесь путешественник расставался с Великим Сибирским путем. Двойная колея, пронизывая бесконечные просторы, устремилась в сторону Тихого океана, а поезд «Москва — Пекин» как-то не сразу стал перемещать свое громоздкое тело, менять положение, входя в Даурскую степь.

Под колесами зазвенели рельсы былой маньчжурской железнодорожной ветви. Но степь вдруг сменилась настоящей горной страной. Кругом вздымались высоты, зеленели хвойные дебри. Это был один из самых мощных хребтов Забайкалья — Борщовочный, размахнувшийся своей дугой от юго-запада к северо-востоку, над всей землей между Ингодой и Ононом. Быстрые потоки, гранитные лбищи скал, лиственницы, как будто летящие в небо, узкие ущелья, которым не видно конца, россыпи пестрой гальки… Весной здесь цветет фиолетово-розовый багульник о пяти лепестках, никнет скромная сон-трава, распускаются лилейные растения. Может быть, когда-то было именно так: бродил в этих горах русский человек и заметил между корней вырванного из земли куста подернутый пылью самоцвет. Известно даже имя этого человека прошлого столетия: Кривоносов. Он стал охотником за топазами, дымчатым горным хрусталем и тем волшебно-розовым камнем, что потом был назван воробьевитом. Тридцать месторождений самоцветов открыто в Борщовочном хребте, где есть и рассыпное золото, и источники прозрачной минеральной воды. Есть и такая редкость, как литиевая слюда.