Читаем без скачивания Служанка арендатора - Евгения Марлитт

– Я знаю это по себе: я тоже был в лесу! – произнес Маркус, подходя к постели больной старушки, чтобы поздороваться с нею.

– Неужели? – удивился судья. – Да что, сударь, вас сам сатана оседлал, что ли, и послал прямо в пасть разъяренных стихий!

– Я же сказал вам, что отыскиваю след, вот мне и пришлось идти по этому следу, вместо того, чтобы сидеть под безопасным кровом и ждать, когда дождь его смоет!… Вы же знаете, что я пошел отыскивать вашу бывшую служанку!

Рука старушки, которую он еще держал в своей, сильно дрогнула.

– О, будьте покойны, вам нечего бояться! – с любовью глядя в испуганное лицо больной произнес он. – Конечно, для меня это был тяжелый путь, и я выдержал жестокую схватку, но… я нашел девушку!

– Нашли? – растерянно повторил судья, заикаясь и бессильно опуская руки. – Милостивый государь, вы нас дурачите?…

– Что за слово, милый! – дрожащим голосом прервала старушка.

– Не волнуйтесь! – с серьезной улыбкой заявил Маркус. – Комедия ошибок, в которой я играл главную роль, кончилась, и я не имею желания ее затягивать… Я сказал правду, говоря о том, что я нашел девушку… Вы ее знаете и любите, но едва ли имеете понятие о ее поражающей красоте и благородстве! Иначе вы бы не думали, что эта девушка останется незамеченной даже в рабочем платье служанки!… Я следил за этим редким существом, и так как энергию и деятельность в женском характере я предпочитаю светским привычкам и изящным вкусам знатных дам и очень уважаю честный труд, то ничто не мешало мне потерять свое сердце!

Повернувшись в сторону судьи, упорно смотревшего в окно, он продолжал:

– Я давно решил, господин судья, вашу служанку сделать своей женой, и вдруг узнал, что вы ей отказали… Когда вы подтвердили мне это, можно ли удивляться, что я бросился прямо в пасть разъяренных стихий? Ведь дело шло о счастье всей моей жизни, и я помчался следом за ним… И я, как уже сказал, поймал его, хотя в несколько ином виде, чем думал… Но дело кончилось, как в волшебной сказке, где в решительную минуту с героем и героиней происходит какое-нибудь превращение… В этом случае оказалось, что высшая инстанция по моему делу – мыза, и потому я покорнейше прошу руки моей Агнессы!

– Плутовка! – усмехнулся судья, отворачиваясь от окна. – Такой маленький бесенок и разыграла целый роман за спиной своих стариков, которые ничего и не подозревали об этом!

С трудом преодолев смущение, старик прибавил:

– Хорошо, пусть она будет ваша, господин Маркус, пусть будет ваша! Ты ведь согласна, Сусанночка?

– Согласна! – повторила глубоко тронутая старушка. – Надо на коленях благодарить Бога за то счастье, которое Он посылает нашему самоотверженному дитяти!

Дверь в комнату отворилась, и на зов судьи вбежала Агнесса в светлом летнем платье, сияя счастьем.

Она опустилась на колени у постели больной и склонила свою очаровательную головку под старчески дрожащие руки.

– Какое чудесное превращение, дитя мое! – прошептала старушка с радостными слезами. – Не напоминает ли это женитьбу благородного Воза на Руфи?

– Какую глупость ты говоришь, жена! – сердито заметил судья. – Извини, но твое сравнение нашей невесты с бедной библейской собирательницей колосьев режет меня, как ножом по сердцу!… Вы не пугайтесь, господин Маркус, наши дела совсем не так плохи! Вот только приедет мой сын из Калифорнии…

Агнесса повернула свое смущенное лицо к молодому помещику, как бы прося у него поддержки.

Старушка как подкошенная опустилась на подушки, один судья по-прежнему держал себя. Он вышел, как сказал, чтобы добыть бутылку вина из своего погреба по случаю радостного события…

– Ах, как тяжело, что мой бедный мальчик непременно должен вернуться с золотом, если хочет, чтобы отец его принял, а я… я готова отдать последний остаток моей жалкой жизни за то, чтобы увидеть его. Но его уже нет более в живых…

– Он жив, вы его скоро увидите, даю вам в этом слово! – произнес Маркус, с любовью склоняясь над больной. – Все будет хорошо, утешьтесь и доверчиво возложите на меня все, что тяготит вашу душу!

– Да благословит вас Бог и вознаградит тысячекратно! – пролепетала старушка, набожно складывая руки.

21.

На другой день после бури госпожа Грибель стояла с дочкой в сенях и разрезала на куски обещанный гигантский пирог с изюмом.

На ступеньках крыльца и под грушевым деревом толпились сбежавшиеся отовсюду маленькие лакомки и с робкой почтительностью заглядывали в широко открытые двери.

Вдруг Грибель оставила свое занятие, глянула значительно на Луизу, и обе устремили изумленные взгляды вперед.

Их помещик, гордо выпрямившись, с сияющим лицом и радостно блестевшими глазами шел рядом с красивой стройной дамой, опиравшейся на его руку.

Дама была в белом платье и в серой шляпке с вуалью на волосах. Шляпку эту Грибель уже видела в тильродской церкви на местах, принадлежащих семейству судьи, поэтому она догадалась, что дама – племянница судьи, гувернантка. И нужно быть совсем слепым, чтобы не понять, зачем понадобился свадебный пирог…

Ловко обделали дельце, нечего сказать, но толстушка не привыкла к тому, чтобы надолго теряться. Пригладив свой туго накрахмаленный передник, она пошла идущим навстречу и, делая торжественный книксен, многозначительно указала на пирог:

– Еще не готов, господин Маркус! – сказала она.

Молодой помещик весело рассмеялся.

– Нет, мы сначала будем праздновать помолвку, как этого требуют обычаи и приличие, не так ли, Агнесса?

Он представил невесту, и босоногие ребятишки, разинув рты, уставились на прекрасную невесту в белом платье, оказавшуюся совсем не гордой.

Она тотчас сняла перчатки и помогла Луизе раздавать детям куски пирога, а жених, взяв огромную связку ключей, принес из погреба несколько бутылок вина.

Каждому из детей дали по стаканчику рейнвейна, потом помещик высыпал перед невестой горсть серебряных монет, которые она раздала веселым ребятишкам.

Госпожа Грибель, задумчиво отпивая маленькими глотками золотистое вино, не сводила умных, проницательных глаз с невесты. Очень уж загорелыми казались эти проворные ручки в белых муслиновых рукавах…

На шее, под кружевами, блестела круглая золотая вещица, а прекрасное лицо… ба! Да разве не про него она недавно выразилась, сказав, что такие лица не часто встретишь!…

Но она ничего не сказала, в душе согласившись с Маркусом, что он действительно нашел себе сокровище, как он сам вчера сказал. Грибель полагала, что он, в самом деле, счастливец, и не ошибся выбором…

Когда маленькие лакомки удалились, Агнесса пожелала видеть комнату с балконом, и жених повел ее туда.

Грибель вошла вместе с ними и, указывая на портрет покойной жены главного лесничего, таинственно заметила:

– Сударыня, вот первая любовь вашего жениха в „Оленьей роще“: наш молодой господин с первого взгляда влюбился в портрет прекрасной кудрявой женщины, белокурые локоны прельстили его…

– Совсем не локоны, милейшая Грибель, – со смехом возразил Маркус. – Эта особа произвела на меня чарующее впечатление после того, как я поглубже заглянул во внутреннюю жизнь этой редкой женщины! – серьезно произнес он, обращаясь к невесте. – По виду такая нежная и слабая, она имела мужественную и энергичную душу! В первый раз я видел такое странное соединение в характере: поняв ее, я сумел понять и оценить тебя, Агнесса! – и с этими словами он нежно привлек ее к себе.

При жизни старушки молодая девушка не была в „Оленьей роще“, потому что та не любила, когда нарушали ее уединение. Но сама она часто бывала в Гельзунгене, где узнала и полюбила племянницу судьи. Старушка и там собирала растения, и Агнесса была ее постоянной спутницей в прогулках по полям и лесам.

И теперь глубоко тронутая девушка осматривала влажными от слез глазами уютную комнату, стены которой видели все стадии горя осиротевшего женского сердца…

– Да, наша барыня была особым существом, „поэтическим созданием“ по выражению Луизы! – заметила Грибель. – Ее балкон всегда был заставлен резедой и фиалками, а к Рождеству на окнах красовались тюльпаны и ландыши. Несмотря на это, она была рассудительна и практична и на первый план ставила всегда полезное и необходимое…

И тут же толстушка прибавила:

– Господин Маркус, наверху слишком мало места и ваши гости не очень-то разместятся здесь!

– Добрейшая г-жа Грибель, вы пугаете меня: я только что хотел сказать, что приглашу еще одного гостя: сын судьи вернулся…

– Это тот, что был в стране золота?

– Да! Он был болен и приехал сюда поправляться! Да и я сам тоже остаюсь пока в „Оленьей роще“, так что размещайте, как хотите!

– За этим дело не станет! – отозвалась Грибель. – Вас я помещу в своей комнате, а здесь, впрочем, вас это не касается…