Читаем без скачивания Скинхеды - Джон Кинг

Рэй вздохнул и направился к дому, нажал на звонок. Он попытался снова, женщина отрыла дверь, полотенце покрывало ее голову и тонкий халат закрывал ее тело. Она испуганно вскрикнула.

— Я говорила пол-одиннадцатого, — сказала она, глядя на часы в коридоре.

— Мне сказали идти прямо сюда.

— Я буду всего лишь через минуту. Я почти готова.

Сначала собачье дерьмо, теперь пассажирка, которая будет полчаса красить губы помадой.

— Я не могу впустую тратить время, — сказал он. — Я скажу им, чтобы отправили другую машину через полчаса.

— Я недолго. Честно. Я не хочу опоздать на свой поезд. Я не могу его пропустить. Вы приехали раньше всего лишь на пятнадцать минут.

Она оставила его ждать у порога, поспешив через стеклянную дверь в гостиную.

— Подождите здесь минуту, — крикнула она.

Это было чертовски типично. Он был слишком мягким, вздохнул, вытер ноги о коврик и последовал за ней внутрь.

— Давайте, присядьте. Я обещаю, я буду быстро. Я оставляю все до последнего момента. Это история моей жизни, но я уверена, что говорила про пол-одиннадцатого.

Она крепко задумалась.

— Может быть и нет. Я не уверена. Извините.

Рэй сел на стул, наклонился вперед и быстро осмотрел комнату, его глаза сразу же остановились на серванте и фотографии в рамке молодого солдата, вазе с красными розами около него. Его сердце подскочило.

— Это мой сын Стюарт, — объяснила она. — Он служит в Ираке. Он должен через месяц вернуться домой.

У нее навернулись слезы.

— Юношу, которого он знал, взорвали в прошлом месяце.

Рэй кивнул головой. Не знал, что сказать. Он был рад, что Стюарт был жив.

Она уже прошла мимо назад через гостиную, и он мог слышать, как она бежит вверх по ступенькам, торопясь одеться. Она могла собираться столько, сколько хотела.

Он откинул голову назад на стуле и закрыл глаза. Она была не сильно старше его. Чертовски типично, точно так же как, напиться. Ее сын служил в Ираке, а он беспокоился о том, чтобы подождать ее несколько минут и дать ей возможность надеть трусы.

Что-то было в нем так, что он и сам не мог объяснить, что-то портило ему жизнь. Он заметил ещё фотографии, различные периоды в жизни мальчика, фотографии, на которых предположительно были брат и сестра, муж женщины, бабушка и дедушка и черный кот. У каждой семьи своя история.

Он подумал о своей собственной семье, знал, что та драка в Вест Дрейтон была его большой ошибкой. По счастливой случайности, его действительно не арестовали. Это была не его вина, но Лиз не станет об этом слушать, его одежда была покрыта кровью, когда она назвала его психом, даже несмотря на то, что в основном кровь текла из носа, и ему не понравилось, когда его назвали психопатом. Она начала снова, кричала, что он не может всю свою жизнь оставаться злым, но Рэй не мог понять, что иметь свое мнение это неправильно, и что он должен был делать, когда кто-то начинал нападать на него и его приятелей?

Пять минут спустя женщина появилась снова, одетая и готовая ехать, волосы влажные и неприбранные. В ней была энергия, которая ему нравилась, способность забывать и прощать, это было ясно для него как день, и он даже не знал ее. Он старался превзойти себя и быть вежливым, но было не так уж много, что он мог сказать или сделать. Он открыл дверь, осторожно закрыл ее, сделал парочку веселых замечаний, но пока она была дружелюбной, когда отвечала ему, он мог заметить, что она не хотела болтать. Она рылась в своей сумочке, поглядывая на улицу, затем прямо расчесала свои волосы, очень сильно дергая спутанные клубки. Она увидела, что он наблюдает за ней в зеркало, и ответила ему улыбкой.

— Вы знаете, я думаю о нем каждую секунду, когда он там.

Рэй не мог представить себе как это может быть. Если один из его детей был бы также на войне, он знал, что это было бы убийство. Если бы они никогда не вернулись назад, он не может представить, что бы он делал. Это был бы конец всего.

Он остановился около станции, моментально вышел из машины, открыл ей дверь и сказал, чтобы она не беспокоилась об оплате, но она была гордая леди, снова улыбнулась и направилась к билетным кассам. Он сел назад в машину и подождал несколько минут перед тем, как позвонить.

Он думал о приближающемся лете, будет ли ему позволено поехать на выходные с Лиз и девочками. Челси и Эйприл не будут возражать, но он не знал, как отнесется к этому жена. Им было весело, когда они были далеко. Там никогда не было никаких скандалов. Он полагал, что Лиз была всего лишь постарела раньше времени, и это не было ее виной. Это было изнашивание каждым днем жизни, работа для семьи, и он не делал ничего, чтобы ей было легче. Если она не позволит ему поехать с ними на выходные, он сам заберет девочек. Но ему нужно возвращаться на работу. У Энджи была работа для него в Колнбрук. Он завел машину, и включив левый поворотник, поехал вниз, снова включил музыку, усиливая звук так громко, насколько это возможно.

Нескончаемый бунт в ‘81

Для Рэя жизнь скинхеда — это продирающие звуки и напряженные тексты Oi! это когда есть что сказать, и есть над чем посмеяться, оставаться на высоте и сохранять достоинство, ему пятнадцать лет, в нем шесть футов росту, он быстро растет, зеленая летная куртка, в которую он одет, — предмет гордости и удовольствия, особенно когда мама нашила на нее накладку с Юнион Джеком, и то, с чем он связан, — это Sham 69, хулиганские гимны «Borstal Breakout» и «Angels With Dirty Faces»[113], альбомы «Tell Us The Truth» и «That’s Life»[114], Джимми Перси — панк и герберт, но главным образом он — предводитель шэмовской армии, сумасшедшей банды скинов, вот кому не наплевать на все, они ненавидят новоявленных леваков, богатых студентов и прочую дрянь, которая только и делает, что опускает Англию и Британию, опускает любого, кто еще сохранил гордость и самоуважение, Рэю нравится жесткий скиновский стиль, бритые головы и «мартинсы» нг ногах, «Фред Перри» и тертые «Левисы», потому что все это настоящее, такое как есть, всегда понятно, чеп ждать от скинхеда, никаких уловок, никакой лжи.

Рэй знает о хулиганах из Sham и 2-Тон[115] концертах, и когда Пирси начинает проталкивать новые группы, он узнает о The Cockney Rejects[116] и Angelic Upstarts[117], и Rejects оказываются гербертами с Ист-Энда, a Upstarts — диггерами, и как и Sham, они гордятся своим британским происхождением, но им не нравится Национальный Фронт, они говорят, что британские солдаты гибли, сражаясь против фашизма, Rejects и Upstarts — это настоящий панк, стрит-панк, и он слушает все похожее на 4-Skins[118], The Last Resort, Blitz, The Business, Infa-Riot[119], и читает «Саундз», учится у крестного отца «СИ!» Гарри Бушеля[120], единственного стоящего автора, и Рэй узнает о старых группах, таких как Cock Sparrer[121] и Menace[122], и не имеет значения, скинхед ты, панк, герберт, слушаешь рокабилли или сайкобилли, — в Oi! все это странно переплетается, как в семье, уличный рок-н-ролл для щенков и оторв, бунтарская музыка, но Рэй знает, что ему по нраву, Oi! — вот настоящая скиновская музыка, белая музыка для белых парней, как он и его приятели, жесче, чем ту-тоун, это песни о том, что реально имеет зачение, и Рэю нравится быть скином, подтянутым и суровым, многие другие парни — просто грязнули, и каждый ненавидит это мейнстримовое синтетическое дерьмо, надоедливый ритм элитного диско, и вот они — тинейджеры, невинные младенцы, ангелы с чистыми ликами, а на дворе — День Независимости 81, и Рэй отправляется в Саусхолл смотреть выступление 4-Skins, Last Resort и Business в таверне «Хамборо», большинство групп Oi! которые ему нравятся, начинались на Ист-Энде или ниже, в Южном Лондоне, и проживая в Слау, он не выбирается в Бридж Хаус в Кэннинг Тауне, потому что, для начала, это уже Вест-Хэм, и он не знает еще, как доберется домой после, и футбол тоже связан с Oi! обидно, он может понять эти потасовки на матче, но не когда вы собираетесь слушать группу, а Саусхолл — это шанс для парней из Западного Лондона послушать эти группы, это в десяти минутах на поезде от Слау, их едет пятеро, и выйдя на станции, они не видят ни одного белого, кроме себя самих, здесь больше индийцев, чем в Слау, а до паба путь неблизок, и они запрыгивают в автобус, идущий на Бродвей, потом выскакивают из него и пускаются в путь по Аксбридж Роад, одному из них, Нику Вайзу, отец нарисовал карту, и они знают, куда идти, мимо проносится полицейская машина, гудя сиреной, Рэй и остальные замечают большую банду местных, которые смотрят на них, у одного из них в руках длинная палка, Ник считает, что это шпага, а Рэй замечает нож, и до него доходит, что все думают, будто скинхеды ненавидят иммигрантов, и может, эти индийцы верят тому, что читают в газетах, может, они не знают, о чем весь этот Oi! и стрит-панк, и он слышал, как многие жалуются, что наше место занимают черные и дикари из джунглей, но ни один из его знакомых скинов не углубляется в политику партии, и как бы то ни было, его дядя был одним из первых скинов, и все, что он когда-либо слушал, — это рэггей, и группы волосатых парней, вроде Slade, так что в этом не было смысла, провыла другая сирена, промелькнул полицейский фургон, и вдруг Саусхолл показался таким далеким от дома местом, а они по-прежнему были единственными белыми людьми на улице, Рэй заметил, местные постарше наблюдали за ними, словно они были в другой стране, и он испугался, ясно понимая, что им прошибут головы, если эта толпа только перейдет дорогу, и плохо то, что их больше и они вооружены, ничего хорошего, и один из них бросает бутылку, Рэй и ребята застывают, первый пак[123] называет его гребаной белой сукой и бьет Рэя с размаху в лицо, не очень-то сильно, Рэй ударяет в ответ, кровь хлещет у того из носа, и неожиданно все они набрасываются на него, Рэй впереди, остальные ребята не такие крупные, и он понимает, что должен стоять и давить на психику, а они бьют и пинают его, как-то Рэю удается устоять на ногах, отбиться, многие из них ростом с него или меньше, даже ребята постарше, он двинул двоим или больше в лицо, словно он в Калькутте или в Бомбее, в одном из тех фильмов по телеку, где дикари преследуют белого человека и собираются порубить его на куски, если только повалят на землю, а он продолжает думать о ноже и не хочет умирать, но он зол, на него напали за то, что он белый, на улицах его родной страны, толпа кричит и визжит, но Рэй не собирается уступать, он англичанин и гордится этим, прижимается спиной к стене, ощущая ушибы на лице и теле, ребята, которые с ним, делают, что могут, но они не так сильны, они совсем еще юнцы, как и он, и вот Ник падает, Рэй поворачивается и пинает черного, который пытается пнуть его в голову, и его «мартинсы» сделали свое дело, тот индиец обут в тренировочные тапочки, а его «мартинсы» — это секретное оружие, он скинхед, а они — всего лишь шайка трусов, и его сердце раздувает от гордости, он вдруг начинает получать удовольствие от процесса, перевес на их стороне, но его это не заботит, это его гребаная страна, и он может гулять, где захочет, одеваться, как захочет, он не сделал ничего дурного, палка с размаху ударяет его по плечам, чуть-чуть проскочив мимо головы, и снова поднимается в воздух, и Рэй опускает голову и набрасывается на толпу, размахивая руками, как ветряная мельница, налетает на них на всех, не пытаясь сбежать, даже если бы здесь и было, куда бежать, и все идет хорошо, но в конечном счете толпа валит его наземь, бьет его палкой и пинает, но не так сильно, как он ожидал, они слишком взведены, и он лежит прямо перед лавкой с фруктами, оттуда на него сыплются апельсины, отскакивают от рук, которыми он прикрыл голову, он поднимает глаза и видит блеск лезвия, уже знает, что сейчас ему будет очень плохо, пытается подняться на ноги, и удары прекращаются, и он слышит взрослый голос, приказывающий толпе разойтись и дать парню подняться, кровожадные хулиганы, оставьте ребенка в покое, стыда у вас нет, сколько вас против них, и когда Рэю удается сесть, нападающие уже разбежались, остался только один из них, тот тип с ножом, он стоит посреди дороги, и Рэй видит ненависть на его лице, настоящую ярость, а человек, спасший его, — торговец фруктами, и остальные паки возвращаются и пытаются увести парня с ножом, но он увертывается от них и убегает по Аксбридж Роад, один из старших индийцев подбирает апельсин и бросает ему вслед, как в игре в крикет, и Рэй слышит свист одного из тех индийцев, как по телеку, в ушах гудит, в голове тоже, торговец помогает Рэю подняться, тот шатается, его приятели рядом спрашивают, в порядке ли он, Рэй говорит, все отлично, но он в оцепенении, и Ник говорит, не могу поверить, ты их всех взял на себя, ты врезался в них один, ты псих, Рэй, чертов псих, и он гордится, что сумел постоять за себя и остальных ребят, а мужчина хочет узнать, нужна ли ему медицинская помощь, нет, спасибо, он не ранен, по крайней мере, его не ударили ножом, и когда в голове прояснится, он будет как новенький, и несколько человек провожают их вниз по Аксбридж Роад, говоря, что ночью могут возникнуть проблемы, для азиатов скинхеды — это Национальный Фронт[124], расисты, нападающие на невинных людей на улицах, и Рэй отвечает, мы только приехали на концерт, думает о том, что он видел в газетах, как там пишут о скинах, голова начинает болеть, он злится, и они идут мимо магазинов и кафе, мимо проносится полицейский фургон, а впереди он видит паб и сотни местных болтаются вокруг, и все они старше, юнцы и мужчины, между пабом и толпой стоят полицейские, торговец и его друзья убеждаются, что они в безопасности, большой скинхед, стоявший у дверей, провожает их внутрь, похлопав по спинам, и наконец Рэй и остальные могут расслабиться, порадоваться тому, что теперь они рядом со своими людьми, это очень хорошее чувство, и они покупают пять пинт лагера в баре и быстро их осушают, «Таверна Хамборо» заполнена, вокруг рассказывают истории о мачете и шпагах, бутылках с зажигательной смесью, в пабе кого только нет, может быть, половина — скины, еще здесь герберты и панки, и даже несколько женщин, музыкальных фанаток, слушать The Last Resort приехали люди на двух автобусах, откуда-то издалека, тут были настоящие перестарки из Восточного Лондона и парни из Западного Лондона, и кто-то сказал, что Старый Билл[125] закрыл Территорию, и теперь белых не пропускают в Саусхолл, новость распространялась, но как только заиграла музыка, Рэй забыл о хулиганах на хай-стрит и осаде снаружи таверны, здесь были группы, которые он в самом деле хочет послушать, и когда на сцену вышла последняя, 4-Skins, снаружи начали бить окна, парни покрепче хотели выйти наружу и разобраться, с них было достаточно, другие старались решить дело миром, и вот Рэй со своими ребятами снаружи, уже ночь, дорога усыпана битым кирпичом, взрываются бутылки с зажигательной смесью, а полиция бьется с чертовой тучей индийцев, удерживая их, здесь есть скины, которые пошли бы на грязных паков, но у них нет шансов против такой оравы, полиция и белые зажаты на дороге, горящий фургон врезается в паб, «Таверна Хамборо» горит, полицейские стучат по головам и лупят людей, Рэй и Ник и остальные держатся вместе, Старый Билл вывозит всех из Саусхолла, в Хейс и Харлингтон, а оттуда они легко добираются поездом до Слау, и вот уже идут от станции в Слау, как хорошо быть дома, и никто из них не представляет, что же последует за всем этим, и все ближайшие месяцы на Oi! будут нападать со всех сторон, концертов будет все меньше, достанется и уличным группам, а журналисты все переврут, и Рэй еще будет злится на несправедливость и чувствовать сострадание к людям, к которым проникнут уважением, а правая пресса раскопает обложку альбома «Сила Oi!»[126], скина с фото на обложке представят участником Британского движения, новые левые поддерживали своих правых кузенов, и все поносили Oi! 4-Skins выпустили сингл «Опе Law For Them», и все, что они там сказали, — правда, Рея все больше и больше злила ложь, которая лилась отовсюду и повторялась, прошел год, и Cockney Rejects выпустили «The Power And The Glory», и Рэй полюбил эту пластинку, особенно заглавный трек, и это правда, единственное, чем рабочие люди могли гордиться, той ролью, которую они сыграли в войне, потому что единственная вещь, которой богатые суки не могут отнять у масс, — это победа над Германией, Гитлером и Муссолини, и было много бунтов и после Саусхолла, а Мэгги Тэтчер бунтует против себя самой, безработица растет, и Angelic Upstairs выпустили свою пластинку «Two Million Voices», ставшую классикой, и Саусхолл стал началом взрослой жизни Рэя, частью его образования, это в Саусхолле он стал Психованным Рэем, Стариной Oi!: псих, больной на голову, набросившийся один на пятьдесят вооруженных паков и выгнавший их всех из магазина, и если Терри Инглиш стал скинхедом в Лето Любви, то для Рэя это было скорее Лето Ненависти, и лето это было длинным, оно тянулось все следующие три года.