Читаем без скачивания Твоя навсегда - Карен Робардс

Джеймс издал какой-то звук – не то ворчание, не то фырканье.

– Это вы нам так говорите, мисс. Но почему мы должны вам верить?

Клер очень не понравился тон Джеймса. Слуга, конечно же, ей не верил и пытался убедить своего хозяина в том, что она та самая женщина, которая им нужна, то есть предательница по имени Софи Тоубридж. Но что же Хью? Почему он молчит?

Она уже открыла рот, чтобы дать Джеймсу достойный отпор, но тут Хью сказал:

– Помолчите. Оба помолчите: Клер и Джеймс обменялись свирепыми взглядами, но после запрета Хью никто из них не решился начать боевые действия, казавшиеся неизбежными. Хью посмотрел на нее в упор:

– Если вы Софи Тоубридж и просто дурачите меня – да, Джеймс, ты вполне ясно высказал свое мнение, незачем повторяться, – то примите мои поздравления за мастерскую игру. Хотя в целом я склонен верить, что вы… Клер.

Джеймс в отчаянии помотал головой:

– Мастер Хью, вот уж не думал увидеть, как вас одурачат.

– Верите вы или нет, но я Клер! – Она перевела взгляд на Хью. – А я должна ехать домой… или хотя бы послать весточку. Мои сестры будет беспокоиться.

– Но не муж? – тихо спросил Хью. Стоя у стола, он смотрел на нее все так же пристально, и она вдруг почувствовала, что ей с ним очень легко, – неужели они познакомились всего сутки назад? Сейчас он знал ее лучше, чем ближайшие родственники. За последнюю ночь он узнал все о ее муже, о сестрах, узнал всю ее жизнь. Она рассказала ему то, о чем не говорила ни единой живой душе, – о замужестве, о детстве.

Странно, но пока он не спросил, она не задумывалась о том, как Дэвид отнесется к ее исчезновению. Расстроится? Ответ дался легко: видимо, нет. Уж конечно, не так, как Габби и Бет.

Она так боялась выходить замуж, так старательно выбирала того, кто станет добрым, нежным, кто будет ее любить. Как же она могла так страшно ошибиться?

– Нет, не муж, – сказала она, осознав, что это правда, и сердце ее наполнилось болью. Хью ничего не сказал, но по лицу было видно, что он понял, как ей трудно передать словами всю жестокость ситуации.

Ночью он с сочувствием выслушал историю ее брака. Грустно улыбаясь, лежа в его объятиях, она рассказала, как Дэвид за ней ухаживал, посвящал стихи, дарил очаровательные букетики, целовал руку и наконец сделал предложение, сопровождавшееся обещанием вечной любви. Исключая ироничное фырканье по поводу стихов, которое Хью тут же замаскировал кашлем, он был молчаливым, но сочувствующим слушателем, Клер говорила про первые месяцы замужества, которые она воспринимала как нарастание нежных и дружеских чувств; а потом Дэвид все больше стал терять к ней интерес и, в конце концов, почти покинул. Правдивый рассказ о браке невероятно облегчил ее душу. Сестер она не хотела отягощать своими бедами, а обсуждать интимные дела с другими не могла, носила все в себе, пока брак, на который она возлагала большие надежды, не увял, как цветок без воды.

И она обрадовалась, что наконец смогла кому-то рассказать всю правду, кем бы ни был ее поверенный. На душе стало легче, когда она переложила тяжкую ношу на другого, хотя бы и на Хью.

В особенности потому, что именно на Хью.

– Думаю, муж не будет из-за меня тревожиться. По крайней мере, мне так кажется. Как я вам уже говорила, наши отношения… не близкие.

– Проклятый идиот, – отрывисто сказал Хью.

Клер молча улыбнулась. Эти слова отчасти ее утешили, и ей даже показалось, что ее душевная боль ослабевает с каждой минутой.

Ослабевает из-за Хью? Конечно, из-за Хью.

С бьющимся сердцем Клер обдумывала, что из этого следует. Хью улыбнулся ей такой интимной улыбкой, что у нее на сердце потеплело. И тут вдруг она поняла, что не так уж и хочет возвращаться домой.

Глава 16

– Тошно смотреть, мастер Хью, как вы млеете перед этой девицей, перед любовницей другого мужчины.

Джеймс бормотал как бы про себя, но так, чтобы его «случайно» было слышно. Клер враждебно взглянула на него. Хью же, нахмурившись, набросился на своего оруженосца:

– Тебе больше нечего делать?! Хватит болтать всякий вздор!

Джеймс сокрушенно покачал головой: – О да, я всегда могу заняться приготовлениями к нашим похоронам. Потому что именно этим кончится ваше помешательство… Хью сквозь зубы процедил:

– Еще поговоришь – и вылетишь со службы за дурной характер.

Джеймс презрительно фыркнул.

– Делайте что хотите, как всегда делали. Но есть ли где еще такой упрямый, безрассудный, беспечный… – Подойдя к столу, Джеймс взял чашку с чаем и блюдце, на котором лежал хлеб, и зашагал к двери.

– Ужин для леди можешь оставить, – сказал Хью, скрестив на груди руки.

– Я не хочу. – Клер невольно поморщилась. Хью молча пожал плечами.

– Некоторых приходится учить, раз не слушают, о чем их предупреждают, – заявил Джеймс, уже стоя в дверях. Бросив уничтожающий взгляд на Клер, он вышел из каюты.

Клер ожидала, что Хью разозлится, но он посмотрел на нее с жалобной улыбкой:

– Прошу прощения за Джеймса. Временами он становится слишком уж ревнив.

Клер уже имела опыт общения с неистово преданными слугами в лице ее дорогой Туиндл и посочувствовала Хью. А заодно стала меньше злиться на Джеймса за ту гору клеветы, что он нагромоздил.

– Моя старая нянька точно такая. Она обращается со мной, как будто мне все еще шесть лет. – Мысль о Туиндл вернула ее к Габби и Бет. Нельзя, чтобы они о ней беспокоились. Ни одной лишней секунды; Она просительно сказала: – Я должна как-то дать знать своим, что я жива и здорова.

Мгновение он пристально смотрел на нее. Потом коротко кивнул:

– Хорошо, если желаете. Однако перед тем, как кому-либо скажете хоть слово, вы должны сойти с корабля и надлежащим образом одеться.

Хью в задумчивости окинул взглядом каюту – внезапно он как бы отдалился от нее. Но Клер некогда было размышлять над причинами неожиданной перемены его настроения. Корабль резко качнулся, и к горлу ее тут же подступила тошнота. Клер ухватилась за спинку койки; она с ужасом наблюдала, как раскачивается под потолком фонарь. Казалось, качка снова усилилась. А ведь ей еще придется сходить с этого корабля. О Господи, об этом не хотелось даже думать!

– Одевайтесь, – сказал Хью, и на сей раз его слова прозвучали как приказ. Глядя на него и борясь с нарастающей дурнотой, Клер почувствовала, что он вдруг превратился в сурового незнакомца со стальными глазами. И она осознала, что почти ничего не знает об этом человеке – ничего, кроме того, что находится в полной его власти. Что бы он ни приказал ей, у нее не было выбора, приходилось подчиняться.

Взаимопонимание, которое, казалось, появилось между ними, было всего лишь иллюзией, созданной вынужденной близостью, и не следовало об этом забывать. Конечно же, па этого человека нельзя полагаться, и глупо надеяться, что он ей поверит.