Читаем без скачивания Черный археолог из будущего. Дикое Поле - Анатолий Спесивцев

Казаки из васюринского куреня расставили столы и лавки (предоставленные Татариновым), разнесли старшине галушки, вареники и лёгкое, не туманящее голову вино. После чего, удалились, занявшись патрулированием вокруг почтенного собрания на некотором отдалении. Хозяин мероприятия встал и, медленно, тщательно обдумывая каждое слово, обратился к собравшимся.

— Братья казаки, товарищи боевые. Сегодня мы будем решать самое важное дело нашей жизни. Многие уже знают, остальных уведомляю, не только и не столько о походе на Азов пойдёт сегодня речь. Мелочь несущественная Азов, по сравнению с тем, что нам надо обсудить (среди ещё не знавших о попаданце атаманов пошёл лёгкий гул). Да-да, мелочь. Мы будем решать, здесь и сейчас, долю казаков, судьбу всего русского народа… да и будущее всего мира. Некоторые атаманы захлопали глазами, кое-кто завертел головой.

— Не подумайте плохого, я не сошёл с ума. Дело в том, что несколько дней назад я встретил… хм… выручил из татарского полона человека. Не лыбься, Потап, нечего на брата смотреть, и ты, Мурка, прежде чем пальцем у виска крутить, дослушай. Сам знаю, что всем вам доводилось выручать из полона людей, да не один раз. Для того мы здесь, в степи живём. Человек-то оказался необыкновенным. Не из нашего мира, проще говоря, человек.

— Как это, не из нашего мира? А из какого? Из рая, что ль, свалился? Или из ада, по чертячьему недосмотру, вылез? — выразил общее недоумение Осип Петров, старший из присутствовавших на совете братьев.

— Не, в раю или аду он ещё не бывал. Он выпал из будущих времён.

До рождения Уэллса, придумавшего машину времени, или Самуэля Клементса (Марка Твена), первым, насколько мне известно, отправившего человека в прошлое, человечеству предстояло развиваться ещё не одно столетие. Ивана просто не поняли. По недоумённому виду неосведомлённых ранее атаманов он понял, что одних слов здесь будет недостаточно.

— О том, кто такие характерники помните? Все присутствующие подтвердили, что, да, помнят.

— То, что мы умеем определять, врёт человек, или нет, знаете?

Естественно, все об этом, и ещё о многом другом, что говорили о характерниках (ох, много чего плели…), все слышали.

— Так вот, его проверяли все характерники. ВСЕ. И никто не обнаружил в его речах вранья. Думается, если взять тебя, Репка, не дёргайся, это я так, иносказательно, или кого другого, то очень мало кто смог бы быть настолько честным. Поэтому за то, что он рассказывает о НАШЕМ возможном будущем, мы ручаемся. Все слышали? Если кто будет сомневаться, он обвинит во вранье ВСЕХ характерников. Я понятно выразился?

Иван помолчал немного, давая возможность старшине обдумать сказанное, перекинуться парой слов с соседями. Аркадий должен был рассказывать удивительные, страшные и обидные вещи, надо было максимально защитить его от обвинений во лжи. Связываться с характерниками не захочет ни один, самый храбрый и бесшабашный казак.

— Ну, а теперь слушайте самого, как он говорит попаданца, Москаля-чародея. Выходи Аркадий, покажись людям.

Аркадию приходилось выступать на многих собраниях и совещаниях. В школе, ВУЗе, армии. Но нигде он не испытывал и отдалённо такого же сильного волнения, как сейчас. С немалым трудом он собрался с силами и… сам заткнул себе рот. Сдуру, он чуть было не повторил глупость Пилипа, начав обращение со слова «мужики». Удержался в последний момент, сообразив, что для них оно будет жесточайшим оскорблением.

— Эээ… Панове. Уж простите меня за неловкость, но многие из вас известны, знамениты, и через четыреста лет. Вот, например, Хмельницкий, Татаринов, Сирко… Да и многие другие. Собственно, некоторых попросил пригласить я, потому что помню, что в моём мире, в грядущие тяжелейшие времена они не запятнали себя ничем стыдным (не совсем, если честно, но… каши маслом не испортишь).

Казаки, услышав такую похвалу, приободрились, горделиво расправили плечи, дружно начали высматривать неведомого им Сирка. Татаринова и Хмельницкого и без того знали почти все, личностями они были широко известными в обоих войсках.

— Вот, чтобы предотвратить грядущие страшные беды, во время которых в моём мире погибли тысячи и тысячи казаков, я обращаюсь к вам.

По сидящим, будто холодный ветер с горных ледников пронёсся. К гибели боевых товарищей они все, даже молодёжь, привыкли, но тысячи и тысячи… Казаков в реальности было очень мало. Запорожских и донских вряд ли более тридцати тысяч вместе, а терекских и гребенских, так совсем немного.

— Сразу скажу, Азов в моём мире казаки взяли. Взорвали стену, ворвались в город и перебили всех защитников. Ну, сами тоже немало потеряли во время первого, неудачного штурма, да и во время второго, успешного. Но как сказал Иван, не в Азове дело. Хотя взять его надо, если захотите прислушаться к моим словам, подскажу, что вспомню. Главное в другом. Я сейчас расскажу, что было с Россией в последующие, после взятия Азова время. За почти четыреста лет.

Пересказывать лекцию по истории от Аркадия не буду. Все любители альт-истории реальную историю знают без меня. И, действительно, врать, чтоб привлечь на свою сторону казаков ему не понадобилось. Стоило только выбрать из неё эпизоды поярче. Идиотов среди приглашённых не было, но объяснять приходилось многое. Рассказ о том, что произойдёт, если казаки не захотят этому помешать (это подчеркивалось многократно), занял весь оставшийся день и вечер. Если бы не обезболивающие и укрепляющие средства от характерников, Аркадий ни за что не выдержал бы такой нагрузки. Три раза ему давали немного отдохнуть, а рассказывать, что запомнил из бесед с попаданцем, принимался Иван.

Естественно, была и демонстрация вещей из будущего. Зажигалку с фонариком Аркадий решил широкой публике не демонстрировать. В последний момент пришла ему такая мысль, он предупредил об этом Ивана, тот возражать не стал. Зато при демонстрации ППШ он не пожалел целого рожка патронов, расстреливая выставленные в десятке метров чурбачки. Автоматический огонь казаков впечатлил больше, чем саамы страшные рассказы. По горящим их глазам было видно, что в воображении они уже расстреливают вражеские толпы из чего-то подобного. Но, узнав, сколь мала прицельная дальность ППШ, они не могли скрыть своего разочарования.

— Да татарский лук, из самых слабых, и то дальше бьёт! — выразил общее настроение Наум Васильев.

— Положим, эта игрушка тоже много дальше бьёт, другое дело попасть на большое расстояние из неё тяжело. Зато вблизи, например, при захвате турецкого корабля… представили? — улыбнулся Аркадий.

О, они, конечно же, представили и минут пять обговаривали, чего б можно было наделать, если б у них было такое оружие. А ещё лучше, подальнобойнее, стреляющее, хотя б сажен на сто.

— Есть, то есть… было…чёрт, запутался я во времени, в общем, будет у вас оружие стреляющее и на сто сажен, и на версту, и если пушки, на пять вёрст. Ясное дело, не завтра, да и не послезавтра, но будет. Если решитесь историю менять.

В завершение оружейной темы, Аркадий торжественно преподнёс атаману Татаринову третий ТТ с двумя запасными магазинами и полусотней патронов россыпью. Вызвав тем самым, сильнейший приступ самой чёрной зависти среди остальных старшин. Оружие казаки любили до самозабвения. Подаренный пистолет был не только самым тщательным образом осмотрен, но и обнюхан и, может, Аркадию показалось, облизан.

За инструктирование атамана обращению с новым оружием взялся Васюринский. Тут же Татаринов отстрелял восемь патронов по мишеням в метрах пятидесяти. Вот здесь казаки от невероятной, для того времени дальнобойности и точности пистолета пришли в восторг. В семнадцатом веке гарантированное попадание из пистоля обеспечивалось его прижиманием ко лбу жертвы. Да и то, количество осечек исчислялось десятками процентов у ударного кремнёвого замка. Частый выход из строя обесценивал хрупкий колесцовый затвор. Не могла их не восхищать и скорострельность ТТ. Под гул интенсивнейшего обсуждения татариновской обновки, Аркадий умудрился даже немного подремать, набираясь сил для продолжения разговоров о будущем.

После оружия картинки в телефонах впечатлили казаков несравненно меньше. Несколько «возрастных», перешедших сорокалетний рубеж, старшин, их и рассмотреть толком не смогли из-за дальнозоркости. Очки для чтения, уже появившиеся в Европе, у наших предков тогда распространения ещё не получили. Однако, многие смогли полюбоваться на подружку Аркадия. Минимальность её одежды тоже вызвала диспут, хоть и кратковременный, но не менее бурный, чем оружейный вопрос.

К ночи, вымотанный до предела Аркадий мог первую часть своего плана считать воплощённой в жизнь. Атаманы, полковники и есаулы с сотниками ему беззаговорочно поверили. Вне всяких характерницких угроз. И, у большинства, по крайней мере, желание изменить страшное будущее просматривалось безусловно.