Читаем без скачивания Особая необходимость - Владимир Михайлов

Коробов осторожно спустился вниз. И здесь, в технических отсеках, шли широкие коридоры. В отличие от спутника, в ракете не было блокирующей системы дверей, да и сами переборки и перекрытия были гораздо тоньше, но все же, очевидно, обладали громадной прочностью. Коробов вначале волновался и оглядывался на каждом шагу, ожидая подвоха, неожиданного удара, но потом осмелел и попробовал даже поцарапать одну из стен. Результат был такой, как если бы он царапал щепкой по стеклу, и это заставило пилота опять почтительно удивиться и выругать себя за ненужное лихачество. Конечно, глупо — царапать переборки…

Космонавт не знал, что именно он ищет, но ждал многого: по логике вещей, тут кроме гравитационного устройства должны были располагаться хранилища кислорода и воды, кладовые с инструментами, а ближе к корме — двигатель и топливо. Если бы все это найти! Да и остальное, что могло здесь быть, тоже надо осмотреть, хотя бы поверхностно… Поэтому Коробов, привыкнув к соседству безмолвных механизмов, забыл о времени — он чувствовал себя разведчиком в неизвестной стране, и было в этом чувстве что-то от волнения мальчишки, забравшегося в таинственный подвал незнакомого дома…

К Сенцову и Раину он вернулся только через два часа, когда Сенцов начал уже тревожиться и хотел организовать новые поиски — на этот раз в масштабе ракеты.

— Ну, уж в ракете-то… — довольным голосом прогудел Коробов.

— А что ж! — подтвердил Сенцов. — Очень просто! Ну, как?

Коробов замотал головой от восхищения:

— Отличная машина!

— Ты нашел кислород?

— Кажется, да… Твердой уверенности, правда, нет. Хранилище большого объема, но не с газом и не с жидкостью, а с твердым веществом. К нему присоединены аппараты — по моим соображениям, они и превращают твердый кислород в газ…

— Из чего же вы заключили, что это кислород? — спросил Раин.

— А вот из чего… Я осмотрел аппарат. От него трубы — эластичные и толстые — уходят в верхний этаж и в другие отсеки. А одна обрывается там же. Обрывается, и все. За неимением прибора я сам подсоединился к этому аппарату, а проще — ртом к открытому концу трубы. Ну и вот… Сначала ничего не было, но как только я дохнул — щелкнуло, и я почувствовал: идет кислород. Потом подача прекратилась. Наверное, аппарат улавливает процент углекислого газа и кислорода, и если надо — добавляет… А в аппарат газ может поступать только из хранилища. Оно прозрачное, поэтому я и увидел, что там — твердое вещество.

— Ну-с, а если бы там был не кислород? — хмуро спросил Сенцов.

— Так риска же совершенно не было… Теперь мы хоть знаем, что кислородом обеспечены: хранилище почти полно. Да, я там не только кислород нашел. Есть еще какие-то резервуары. Там тоже твердое вещество, по виду — другое.

— Туда ты, надеюсь, не подсоединялся?

— Туда не подсоединялся. При них таких аппаратов нет. А вот воды я не обнаружил. Может быть, они вовсе и не пили?

— Ничего, — сказал Сенцов. — Вода пока у нас есть. И, может быть, в этих других хранилищах — водород. Тогда мы вывернемся.

Коробов уселся за стол, перевел дух. Сенцов, подождав немного, спросил:

— А насчет двигателя — ничего не ясно?

— До двигателей я добраться не смог… Там глухая переборка, как только я подошел — сразу завыло, залаяло… Что-то вроде сирены. Только очень высокие тона. Очевидно, предупреждение об опасности. Не с нашими скафандрами туда лезть.

— Значит, совсем ничего?

— Единственное, что можно сказать, — двигатели, топливо, и все остальное занимают гораздо меньше места, чем на нашей ракете, не только по отношению ко всему объему, но и абсолютно. Я специально шагами вымерял…

— Значит, двигатель не химический… — задумчиво проговорил Сенцов.

— На каком же приводе? Какое топливо?

— Вероятнее всего, атомное. Иначе не было бы сигнала опасности…

— Сомневаюсь, чтобы атомное… — сказал Сенцов. — Я ракету осмотрел снаружи, пока вы спали. Совершенно не то сопло, какое нужно для атомного двигателя — по крайней мере, по нашим соображениям.

— Ну, на это вообще внимания обращать не следует, — не согласился Коробов. — И весь этот корабль гораздо менее массивен, чем наш; переборки — миллиметровой толщины, а прочность — изумительная…

— Да я не о прочности говорю, — пояснил Сенцов. — Курс двигателей помнишь? Принципиальные основы атомного двигателя? Ну вот, а тут — совсем не то…

— Я прикидывал, — сказал Коробов. — Если там химическое топливо, то, каким бы совершенным оно ни было, этой ракете дальше Марса не уйти. А вдруг они только на Марс и ходили? Тогда мы… — Он помолчал и неожиданно спросил: — Ну, как — обедать будем?

— Надо подождать ребят, — проговорил Сенцов. — Они там тоже увлеклись… Да, это невесело — то, что ты рассказал о горючем…

— Все оборудование ракеты указывает, что она предназначена для дальних рейсов, — сказал Раин. — Итак — к Земле!

— Пока мы не знаем… — начал Сенцов.

— Итак — за обед! — провозгласил Коробов. — Ага, Витя прибыл. Ну, что там у тебя? Демонтировал рацию?

— Что осталось — демонтировал, — угрюмо ответил Азаров.

— Ну, и как? Выйдет что-нибудь?

Азаров пожал плечами:

— Разве что любительский приемник…

— Так-так… — невесело сказал Сенцов. — А на Землю сообщить все же надо… А вообще в ангаре как? Спокойно?

— Какое спокойно, — мотнул головой Азаров. — Опять их полно.

— Режут?

— На сей раз латают. Что-то приваривают, уже навесили одну крышку люка, сейчас возятся с другой…

— Ясно, — сказал Раин. — Они продолжают выполнять свою программу: ремонтируют ракету… Жаль, что вычислителей они нам не восстановят, как бы там ни ремонтировали.

— Да, — вздохнул Сенцов, — с нашим кораблем мы простились навсегда. — Ну что ж: космонавты — это люди, которые побеждают… — Он умолк, не закончив излюбленного присловья.

— Но интересно, — сказал Раин, — до чего эти автоматы дойдут.

— Ну, для того, чтобы это определить, надо быть знатоком их тонких душевных движений, — съязвил Азаров. — Вроде Калве, например… А кстати, где он?

Задача Калве была, пожалуй, самой важной: нельзя же вечно жить под угрозой нового набега автоматов.

Из ангара он поднялся наверх почти бегом и замедлил шаг, лишь попав в знакомый круглый зал кибернетического центра.

Здесь он сразу перестал спешить и начал все рассматривать так внимательно, неторопливо, словно в запасе у него была еще целая жизнь.

Каково, например, назначение вот этого сооружения в центре зала? Небольшой прямоугольный постамент, похожий на высокий столик. В центре его круглый, чуть наклоненный экран. На нем светятся, переливаясь, четыре огонька.