Читаем без скачивания Чёрный атаман. История малоросского Робин Гуда и его леди Марианн - Ричард Брук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Окрики Дуняши делу не помогали… обычно Саша сразу поднималась, стоило нахальной бабе сунуться в спальню, и краснела от насмешливых замечаний, но сегодня звонкий голос и хлесткие слова хозяюшки значили для нее не больше, чем вороний грай.
Немного мутило – должно быть, от духоты жарко натопленной комнаты, а может, и от стаканчика крепчайшего вишневого самогона, выпитого накануне (Нестор на этом настоял, иначе, дескать ему «пути не будет»).
Саша не жалела, что выпила, тем более, что пить нужно было по-особому, сплетясь руками через локоть, а после поцеловаться… Самогон снова напоминал жидкий огонь с горьковатым привкусом миндаля, и губы Нестора после него казались слаще меда, поцелуй же начисто стер воспоминание о ссоре.
Напиток, однако, был очень уж хмелён для женщины, вот и пришла расплата в виде утренней дурноты. Тошнота то накатывала, то отступала, удобнее всего было лежать, свернувшись клубочком на краю кровати, но Сашу в конце концов потянуло на воздух, в садовую прохладу… Ах, если бы можно было вовсе не одеваться, завернуться в одну только шаль, посидеть на крыльце, босой и простоволосой, подышать осенью, золотой до прозрачности, поглядеть на запущенный сад и вечно безмятежное небо, и думать обо всем и ни о чем… Ах, если бы и Нестор не уехал, остался с ней… но реальность все наглее вплеталась в ее мечты, и жесткие когти необходимости разрывали тонкое кружево желаний и напрасных надежд.
Она покраснела, вспоминая, как просила, обнимая его шею, цепляясь за плечи:
– Не уезжай, пожалуйста, Нестор, не уезжай!.. Или возьми меня с собою…
– Сашенька, любушка моя… – шептал он, жарко целуя, обнимая так, что сердце заходилось, но оставался непреклонен:
– Не можно мне остаться… и тебе со мной не можно… Жди дома, кохана, так найкраще…
Она не сдавалась, настаивала, даже пыталась уклониться от его ласк, пока не переупрямит:
– Ну почему, почему нельзя?.. Ты же будешь в боях, и хлопцы твои в боях, а я медик!.. Я могу раненым помогать… перевязки делать… ты же сам говорил, что у вас в отряде с этим туго… а как я верхом езжу, ты же видел, в седле всегда удержусь…
– Я сказал – нет, любушка… твоя справа иная… – атаман возражал, сурово хмурил брови, а любовник времени не терял, волосы ей расплетал, сжимал груди, гладил, бесстыдно дразнил внизу, укладывал под себя, и было с ним все жарче, все слаще…
От невозможного блаженства она едва дышала, сдаваясь ему, лепетала из последних сил:
– Милый, позволь с тобой поехать!
– Нет, кохана… Вот повернусь с перемогою, тогда и будешь перевязывать да микстурами поить.
– Нестор… – тут он ей запечатал рот властным поцелуем, вошел в нее, страстно, сильно, завладел, заполнил – тем и закончился спор… не о чем спорить, когда тела воедино слиты, дыхание – одно на двоих, и храброе мужское сердце стучит в унисон с сердцем женским и нежным, и душа проступает сквозь кожу каплями любовной испарины.
…Саша села в постели, провела ладонями по лицу: до чего же душно, жарко, как в июльский полдень, а ведь и печка давно должна была остыть… Или Дуня затопила снова?.. Сколько же она проспала, который час?..И какой сегодня день? Пришла испуганная мысль – заболеваю, что-то не так, и Бог знает, что случится, если и в самом деле прицепилась хворь. Не хватало еще самой попасть в лазарет…
Не спеша, прислушиваясь к себе, встала, над тазом умыла лицо, начала одеваться, вяло подумала, что нужно бы горячей воды побольше, а еще лучше – в баню пойти, может, согласится Дуняша попариться вместе в неурочный день, после же напиться квасу или чая с травами. По правде говоря, больше всего хотелось не квасу, а хрусткого соленого огурчика, из Дуниной кадки, с острым привкусом хрена и чеснока. Так хотелось, что слюнки потекли при одной мысли, и тут же стало стыдно за себя: все вокруг делом заняты, Нестор – уехал, искать врагов в степи, бой его ждет, опасность, пули, пороховой дым. А она что?.. Спит, как панночка, до обеденного часа, и вставать ленится, да еще о соленых огурцах мечтает. Вот дались же эти огурцы…
***
На сей раз Галина была у себя на квартире одна: ни девиц из «литературного кружка», ни преданной Фени… Ждала Сашу, готовилась – на столе, рядом с самоваром, вазочка с конфетами, блюдо с нарядными пирожными.
– Я сама испекла, – сообщила не без гордости, перехватив взгляд гостьи, и добавила:
– Не все же над книгами сидеть да над статьями и прокламациями корпеть, хочется и женщиной побыть, хозяйкой в своем доме… Вы меня понимаете, Александра Николаевна?
– Понимаю, Галина Андреевна.
Саша подумала, что Галина, когда им доводится общаться, никак не может выбрать линию поведения… то держится с нею вежливо-церемонно, по-городскому, «по-пански», то по-сельски фамильярно, как с подружкой-ровесницей, то покровительственно, чуть свысока… значит, уверенности в этой сильной и умной женщине было не так много, как хотела показать. А Саше рядом с Галиной было не по себе, она и не собиралась скрывать. Шила в мешке все равно не утаишь, особенно когда это шило им обеим глаза колет.
– Вы садитесь, Александра Николаевна… или все же – Саша?
– Как угодно называйте, Галина Андреевна. – села на тот же стул, что и в прошлый раз – массивный, удобный, явно из немецкого гарнитура… Тугой воротник платья давил шею, платье казалось жарким, и снова слегка подташнивало. Хорошо бы чаепитие не затянулось, и Галина поскорее сказала, зачем на самом деле ее позвала.
Хозяйка, однако, не спешила. Взялась разливать по чашкам темный душистый чай, с улыбкой нахваливала свою заварку -«как у нас дома было», а потом заметила между прочим:
– Нестор Иванович тоже любит чайку попить после дневных трудов, я этот сорт нарочно для него держу…
– Какой?
– Что -какой? – Галина слегка опешила – видно, ждала иного вопроса…
– Сорт. Какой сорт вы для него завариваете? Я тоже буду. Судя по запаху -это липовый чай?
– Верно, липовый… у вас чуткий нос, Александра, – усмехнулась Галина. – Вы разбираетесь в растениях?
– Вряд ли так же хорошо, как вы, я все же горожанка, но кое-что понимаю. Липу от смородины отличу.
Галина подала ей чашку, пододвинула блюдо с пирожными:
– Угощайтесь.
– Благодарю. – признаваться, что липовый чай она с детства терпеть не может, а при виде сладких и липких корзиночек с ядовито-розовым кремом становится дурно, было невместно. Саша пересилила себя и сделала небольшой глоток – надо же, вкус не такой уж противный… не суррогат, не «фельдфебельский»17 чай… Можно поверить, что Галина и впрямь покупала его для дорогих гостей.
«Боже мой, как же душно…» – поставила чашку, достала платок, промокнула лоб и щеки… зоркая Галина это не пропустила:
– Что с вами? Вам нехорошо?
– Ничего, просто немного жарко… и я слишком долго шла пешком…
– Может быть, хотите прилечь?.. – в голосе Галины звучала искренняя забота, но, подняв голову, Саша вздрогнула: настолько мрачно и тяжело смотрели на нее ореховые Галинины глаза… как на воровку, забравшуюся в чужой дом, и пойманную с поличным…
– Нет… просто скажите, зачем вы меня пригласили… едва ли ради липового чая, хотя его и любит Нестор…
– Ах так, милая панночка… значит, хотите без обиняков?
– Я прошу вас только об этом.
– Добро… я сама люблю прямоту, увертки, хитрости – не по мне… это оскорбление свободной природе человека.
– Значит, товарищ Волин прав – вы тоже анархистка?
– Не в том смысле, как думает товарищ Волин… – усмехнулась Галина и посмотрела на Сашу с каким-то новым интересом. – Настоящая анархистка у нас Феня, мне же просто близки идеи женской свободы и равноправия…
– То есть
