Читаем без скачивания Чистый кайф - Андрей Валерьевич Геласимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С рэпом я завязал.
– А может, лучше, как вчера? – спросил я послушника. – Мне на огороде привычней.
Мы стояли у груды битых кирпичей, сваленных по краям большой ямы. Яма была заполнена мутной зацветшей водой.
– Отец Михаил сказал – надо закончить часовню.
– А где она?
– Вот, – послушник показал на яму и кирпичи.
– Так ее вроде не начинали.
– Начинали. Но потом бросили.
– А раньше здесь что было?
– Часовня и была. В тридцатые годы снесли по какому-то приказу, а теперь отец Михаил сказал – пора восстанавливать. Храм разрушенным быть не должен. Ни храм, ни отдельные части его.
– Ну хорошо, – кивнул я. – А где остальные?
– Какие остальные?
– Ну, те, с кем я буду послушание тут нести.
– А нет никого. Один будешь.
– В смысле один?
– Один – значит один. Отец Михаил так сказал.
После моего отказа меня определили к немощному монаху. Из кельи своей он уже не выходил, с постели почти не поднимался. На мне был уход – кормление, подмывание, смена подгузников. Ко всему дед еще дрался. Кулаком неожиданно мог заехать в самый неловкий момент. Короче, моего смирения хватило на два часа. После обеда я оказался в бане.
Там заправлял молчаливый трудник, пришедший, как мне шепнули, откуда-то из Сибири. Я должен был наколоть для него дров. Сибиряк, увидев меня, бросил топор и долго смотрел, как я с ним управляюсь. Когда я понес дрова к поленнице, он пошел за мной. Когда я заглянул в баню, он тоже двинулся следом. Не доверял, может быть, не знаю.
В бане рядом с горой веников лежала покоцанная гадюка. Тут же стояло маленькое блюдечко. Я, честно говоря, был не в курсе, что они питаются молоком.
– Это моя змея, – сказал я и показал на гадюку.
Сибиряк взял ее с полка, а потом молча протянул мне. Куда ее положить, я не знал, поэтому затолкал под куртку. Пригрел змею на груди.
Пока шел к монастырской гостинице, думал – укусит или нет, но ей, видимо, было не до меня. Своих проблем хватало с этой разбитой напрочь башкой.
В келье приспособил ее в старую коробку. Обувь до этого в ней была чья-то. А теперь – моя змея.
Потом пришел сибиряк. Ну, то есть как пришел – я не удержался и зачитал рэпчик про разбитую тварь, а дверь открытой была. И пока я в окошко зачитывал про змею, он стоял на пороге. А когда я закончил, он попросил его научить. Напугал меня, черт. Я же не знал, что у меня за спиной кто-то.
А он говорит вдруг:
– Научи меня так.
Я вздрогнул и говорю:
– Ты, мужик, предупреждай в следующий раз.
Он отвечает:
– Я тоже хочу.
– Да не вопрос, – я ему говорю. – Только я с этим завязал как бы.
– Почему?
– Долгая история.
– А ты расскажи.
– Давай не сейчас.
Он спокойно кивнул:
– Хорошо. Значит, не научишь?
– Видимо, нет.
Он повернулся и хотел выйти, но потом вспомнил что-то.
– Ты змею свою не бойся. Она не укусит.
– Откуда знаешь?
– У нее ядовитых зубов нет. Я посмотрел. Досталось ей.
После чего вышел.
Утром сибиряк меня из бани прогнал. Я подумал – это из-за вчерашнего разговора, но он сказал мне, что я дурак.
– Не хочешь учить – не надо, твое дело, я сам научусь. А вот в бане тебе делать нечего.
– Почему?
Он опустил колун на траву и вытер пот со лба.
– Ты про город Калязин слыхал?
– Нет.
– Это на Волге. Раньше большой город был, потом затопили.
– Зачем?
– Плотину построили. Электричество вырабатывать.
– Понятно. И чего?
– Там колокольня на воде осталась. Прямо посреди водохранилища стоит. А храм взорвали. Красивый был.
Я решил пошутить:
– Ты поэтому не хочешь со мной работать? Если что, я ничего не взрывал.
– Да погоди… – Он не улыбнулся. – Под водой еще целая площадь осталась. Народ торговал там. Важня стояла.
– Кто стоял?
– Важня.
– Это чего?
– Место такое с весами. Для всех. Любой зайти может.
– Зачем?
– Ну, там купил если что-то, а сам не уверен – может, обвешали. Приходишь – и взвешиваешь. И все понятно.
Сибиряк замолчал.
Через полминуты где-то я ему говорю:
– Так я не понял – ты почему гонишь-то меня?
Он снова взялся за колун и качнул головой:
– Я тебя не гоню. Просто должно быть такое место, куда приходишь и взвешиваешь то, что тебе отпущено, и то, в чем, может быть, ты сомневаешься. Взвешиваешь и устанавливаешь точный вес того, что у тебя есть. Для этого тебе необходима важня. И это не баня.
– А где моя важня?
Он вздохнул:
– Я ж тебе сказал про разбитый храм. Это как душа в руинах. Обратно все надо строить.
От сибиряка я пошел к наместнику, чтобы он снова благословил на послушание с часовней, но разговор не заладился.
– Ты зачем змею в монастырь принес? – Отец Михаил смотрел строго, и я подумал, что выгонит.
– Ее мальчишки чуть не убили.
– Ты умом слабый?
Я пожал плечами:
– Наверное.
Насчет змеи моей наместнику скорее всего стукнул Шнырик. Только он слышал наш с сибиряком разговор про нее.
– Гадюка эта ребенка укусила, – сказал отец Михаил, и от глубокого вздоха крест его покатился вбок по обширному животу. – Мальчик умер. Сердцем страдал с рождения. Я его и крестил. Сегодня вот отпевать буду. Родители теперь убиваются. А в деревне говорят, что змею кто-то спас.
– Я не знал.
– А что лукавый облик змея принял, ты тоже не знал?
– Знал.
– Ну, так зачем же в монастырь-то?
Он смотрел на меня и ждал ответа, но мне нечего было ему сказать.
– Унеси ее от греха, – снова вздохнул наместник.
– Она больше не ядовитая.
– Ты точно слабый умом. Говорят тебе – унеси!
Я встал со стула и пошел к двери.
– Постой.
Я остановился.
– Шнырик еще сказал, что сибиряк с тобой разговаривал.
– Да.
– Он год почти не говорил ни с кем.
Я пожал плечами.
– Почему с тобой заговорил? – Лицо наместника засветилось интересом.
– Не знаю, – сказал я.
Отец Михаил задумчиво погладил бороду.
– Ну, иди. Унеси этого аспида в лес подальше.
На выходе из монастыря пришлось отступить в широкую лужу. В узкие ворота въезжал «шестисотый мерседес». Я подумал, что местная братва приехала каяться, но человек за рулем на
