Читаем без скачивания Человек со шрамом - Виктор Аннинский

Приговор вступает в силу немедленно и обжалованию не подлежит!

Оглушенный приговором, осужденный плохо понимал, куда его волокут по гулкому коридору. Оказавшись снова в той же самой вонючей камере с крысами, он облегченно вздохнул. За время его отсутствия принесли ужин: кружку с остывшим бледным чаем и кусок серого хлеба. Хлеб он есть не стал, а чай жадно выпил — его уже давно мучила жажда. Через пять минут он почувствовал, что теряет сознание.

«Отравили! — мелькнуло в его затуманенной голове. — Но этого не было в приговоре!.. — хотел он крикнуть, но язык уже не слушался. Последним усилием воли он цеплялся руками за край топчана и сползал на грязный пол.

Здоровенная крыса внимательно следила за агонией узника и не спускала с него своих блестящих глаз — бусинок. В отличие от человека, крыса терпеливо дожидалась трагической развязки, и только время от времени плотоядно потирала лапкой свою мерзкую пасть.

Ужас близкой смерти охватил Ветвицкого, он упал на пол и провалился в забытье. Крыса осторожно приблизилась и начала обнюхивать его лицо. Из темных углов появились и другие хвостатые обитатели, камера наполнилась противным писком…

Глава 18. РЫЖАЯ «БРЮНЕТКА»

Агент Черный третий час обливался потом и проклинал свой собственный хитроумный план. Он сидел на самом солнцепеке в бежевом, одолженном у приятеля «Москвиче», и носовым платком украдкой вытирал шею и лысину, которую он так опрометчиво замаскировал рыжим париком. Совсем недалеко от него была густая спасительная тень, но ставить туда машину было нельзя: оттуда плохо просматривались ворота, за которыми он наблюдал.

Когда он в одном из тихих переулков неумело делал первый в своей жизни макияж, он использовал для этого первую попавшую под руку косметику, которую позаимствовал из запасов своей жены. Теперь же он в этом горько раскаивался. Тушь для ресниц оказалась далеко не французского происхождения, и время от времени ему приходилось вытирать черные потеки под глазами. Это его злило и раздражало.

— Проклятье! — бормотал он в раскаленном салоне «Москвича», который казался ему печью крематория. — Ну, есть же какая — то несмываемая тушь для ресниц? Конечно, есть! Я где — то об этом слышал… А меня угораздило накраситься какой — то растворимой дрянью…

Яша с ненавистью прочёл на флакончике туши: − «New York — London — Paris». Как же, из самого Парижу! Поди, готовят эту мерзость из печной сажи где — нибудь в Турции или Польше, а потом продают доверчивым идиоткам под видом какой — нибудь известной марки. Только этикетки разные клеят: хочешь — «Лореаль», а хочешь — «Нина Ричи»… Какие проблемы? Наша сажа — как хотим, так и назовем! Между прочим, очень неплохие деньги на этом зарабатывают. Если считать по весу, то килограмм этой дряни будет стоить дороже паюсной икры. Икру из сажи делать еще никто не додумался, а эти умельцы нашли золотую жилу: варят свою «французскую» тушь в асфальтовом чане и, знай себе, ухмыляются…

До ворот, за которыми наблюдал агент Черный, было не меньше двухсот метров. Но ближе подбираться он не рискнул, решив, что пусть лучше будет плохо видно, зато не так опасно. Впрочем, и на этой дистанции он не чувствовал себя в безопасности и часто вздрагивал от неожиданных звуков. Опасности подстерегали его со всех сторон. Что, если Мельников направится по этой улице в его сторону? Попадаться ему на глаза совсем не входило в планы секретного агента. И хотя в таком наряде его и жена родная вряд ли узнает, но лучше судьбу не испытывать. Хорошим актером он себя никогда не считал, и еще не известно, как пройдет его дебют в заглавной женской роли.

Иногда он подносил к глазам бинокль и внимательно рассматривал машины, выезжавшие со двора Управления ФСБ. Машины Мельникова пока не было и это его раздражало.

— Ну, а что ты хотел? — начал Яков Давиденко очередной внутренний диалог с самим собой. — Чтобы он через пять минут появился и сегодня же привел тебя к тайнику, где он держит твою злосчастную расписку? Размечтался! Сиди вот и не дергайся.

— Сидеть — то я и так сижу, хотя чувствую себя как цыпленок в духовке. Был бы с этих мучений толк. Он может просидеть в своем кабинете с кондиционером еще бог знает сколько — к тому времени у меня точно появится вкусная золотистая корочка… — жалел он сам себя.

— Главное — терпение. Это и есть твое главное оружие. А мозгами нужно шевелить до, а не после. Поставил машину на солнцепеке, вот и мучайся. Может в следующий раз умнее будешь. Если в этот раз от жары мозги не усохнут и не покроются золотистой корочкой, — ехидничал внутренний голос…

Глухие металлические ворота открылись и выпустили белую «Волгу» старой модели — «ГАЗ–24». Давиденко схватил бинокль и увидел за рулем своего заклятого врага — это была машина Мельникова. Теперь от теории нужно было переходить к практике: белая «Волга» быстро удалялась. Агент Черный запустил двигатель и заметил, что руки его заметно дрожат. Но он справился с волнением, поправил свой ненавистный парик и выехал со своей «тропической» стоянки.

Далеко впереди он видел белую «Волгу», но была ли это машина Мельникова, с уверенностью сказать не мог. Пришлось подобраться поближе. Это была та самая машина, Давиденко благоразумно отстал и держался теперь метров в ста пятидесяти. Ближе он приближаться боялся, а если отстать еще дальше, то объект можно легко потерять: на этой улице было несколько светофоров.

Агент Черный не мог знать, куда приведет его слежка, и вообще, чем этот маскарад может закончиться, поэтому подготовился серьезно и основательно. На заднем сиденье лежала женская соломенная шляпа и стояла большая дорожная сумка, в которую он сложил вещи, что могли ему понадобиться. Там была мужская и женская одежда, косметичка, небольшая женская сумка, электрический фонарь, нитяные перчатки, фотоаппарат, солнцезащитные очки и множество других мелких, но полезных вещей. Был даже кухонный топорик — секач, который заменял оружие.

Имелся в той сумке и увесистый кусок вареной колбасы, нарезанный крупными кусками. Колбаса нужна была вовсе не для ужина — для этого имелся термос с кофе, картофельные чипсы и бутерброды с сыром. Сегодня была пятница, и как предполагал Давиденко, Мельников, скорее всего, отправится на дачу его родственника, чтобы перекинуться в картишки со своими постоянными партнерами. Собаки, охранявшие дачу Бориса Павловича, немного знали Давиденко — младшего, но гораздо лучше и безопаснее приготовить им небольшой презент в виде докторской колбасы.

Несколько беспокоило агента Черного то, что вареная колбаса плохо переносит жару и быстро портится.

— Будем надеяться, — бормотал агент, — что собаки у Бориса Павловича не такие привередливые гурманы, как он сам, и не откажутся от слегка подпорченного угощения. Не «Педигрипалом» же их кормить! Завел каких — то чернобыльских мутантов, каждый ростом с теленка, не меньше. Пасти — как у крокодилов. Им и по ведру будет мало… Собака Баскервилей его псам и в подметки не годится. Этим морды фосфором мазать не нужно: встретишься в саду с такой псиной — и привет! Если умрешь от разрыва сердца, значит, счастливчик — долго не мучился.

Пока все шло по плану, белая «Волга» направлялась в сторону Веселой Балки. Яша увеличил дистанцию метров до трехсот: дорога здесь была одна и теперь он не боялся потерять своего врага из виду. Промелькнули последние кварталы города и шоссе петляло теперь среди виноградников, то спускаясь вниз, то поднимаясь на очередной пологий перевал.

Агент Черный окончательно успокоился и даже включил магнитофон, но музыкой наслаждался недолго. Когда его «Москвич» преодолел очередной подъем и выскочил на ровный участок дороги, он забеспокоился: белой «Волги» не было видно даже на расстоянии километра.

— Вот дьявол! Куда он делся? Не сквозь землю же провалился?! — недоумевал Давиденко.

По обеим сторонам шоссе росли деревья и густые кустарники, ни впереди, ни на обочине машины Мельникова не было… Он включил нейтральную передачу и теперь «Москвич» катился по инерции, заметно теряя скорость. Его начали обгонять задние машины, сигналя и мигая фарами. В этом месте была сплошная осевая разметка и таким незатейливым манером попутные водители как бы спрашивали: «Ну, какого лешего тянешься как на похоронах?! Не хочешь ехать — вали на обочину и не мешай другим!» Заметив, что за рулем «Москвича» женщина, большинство водителей — мужчин отпускало в ее адрес весьма хлесткие и обидные замечания, типа: «Женщина за рулем — что обезьяна с гранатой!» — Но ему было не до остряков, спешащих к заветному пляжу.

Справа примыкала дорога, ведущая через небольшой лесок к дачному поселку, и если Мельников не провалился в тартарары, то свернуть он мог только туда. Бежевый «Москвич» миновал этот съезд и вскоре съехал на обочину. В этом дачном поселке Давиденко приходилось бывать раньше, но ехать туда за Мельниковым — это авантюра. Поселок — не город, и этот матерый волк сразу заметит хвост. Но зачем его беспокойный объект туда свернул? Ведь до дачи Бориса Павловича еще километров шесть и не направо, а прямо…