Читаем без скачивания Указание пути ко спасению - Епископ Петр

Все святые подвижники благочестия во все времена почитание Пресвятой Девы Богородицы и призывание Ее в помощь полагали действительнейшим пособием к достижению совершенства. Она, как близкая к сердцу Сына Своего, имеет большое дерзновение к Богу, ходатайство Ее имеет большую силу и успех, и, как сердобольная Мать, как особенная покровительница нравственной чистоты, Она всегда оказывала скорую помощь притекавшим под Ее покров.

Особенную важность имеет также почитание и призывание в помощь ангела-хранителя. Если постоянно будем помнить, что ангел-хранитель всегда находится при нас, видит не только наши дела, но и мысли, желания, намерения, то это побудит нас больше стыдиться грешить, больше иметь ревности к добродетели; и у нас будет больше бодрости в преодолении искушений или в восстании от грехопадений, когда будем призывать его на помощь, будучи уверены, что это составит для него радость, как и вообще ангелы радуются и об одном грешнике кающемся (Лк. 15, 10).

Также особенно полезно призывать в помощь тех святых, которых имена мы приняли на себя в крещении и которые с того времени становятся особенными нашими покровителями. Также полезно призывать и тех святых, которых состояние было ближе к нашему состоянию и которых добродетелям мы удобнее можем подражать, следовать их примеру и за то удостаиваться большего благоволения и покровительства их.

О набожных чувствах умиления

Плодом молитвы иногда бывают чувства умиления, утешения. Правда, достоинство молитвы состоит не в мимолетном возбуждении и живости чувствований, как и вообще набожность в существе своем не требует необходимо горячности сердечных чувствований, а только твердого, неизменного, благоговейного расположения духа, искренней преданности Божией воле, всецелого посвящения себя на служение Богу. Сладкие чувства умиления без ущерба для благочестия могут и не быть, как видим высочайший пример на Самом Искупителе (см. Мк. 14, 33 и далее). Даже чем большую сухость чувствований кто терпит, тот тем более может напрягать и проявлять свою духовную силу, так что подкрепляемый одной простой верой прилепляется не к дарам и утешениям, а к одному виновнику их — Богу, говоря с Псалмопевцем: Кто мне на небе? и с Тобою ничего не хочу на земле. Изнемогает плоть моя и сердце мое: Бог — твердыня сердца моего и часть моя вовек (Пс. 72, 25–26). Хотя горячие благочестивые чувствования и не составляют сущности набожности, но и ими не должно пренебрегать. Когда они даруются нам от Бога, то много содействуют к нашему преуспеянию в совершенстве. При их помощи дух наш легче, скорее отрешается от земных удовольствий, чувствует даже отвращение к 1Тим. Они дают нам чувствовать ни с чем не сравнимую сладость благодатных даров и духовной жизни, привлекают сердце к большему люблению Бога и всего небесного, а от того бывает, что то, что мы прежде делали с принуждением, неохотно, после будем делать уже с большей легкостью, охотой, даже удовольствием. Таким образом благодатные утешения, порождая в душе нашей любовь к благочестию, укрепляют наш дух, сообщают ему бодрость в прохождении трудного поприща добродетели.

Но всякому надобно остерегаться, чтобы не злоупотреблять этими небесными удовольствиями. Такие злоупотребления бывают, если кто беспорядочно привязывается к ним, так что не столько Самого Бога ищет, желает, сколько живых, сладостных чувствований от Него. Также если кто в таком состоянии чувствований допускает самомнение, нравится сам себе, любуется собою, когда кто во время утешения думает, что он все худые пожелания и страсти уже победил и восшел на высшую степень совершенства. От того бывает, что такие люди считают себя святее других, вовсе уже обезопашенными, предаются беспечности, отвергая советы духовного руководителя, следуют только своему мнению и безрассудно вдаются в опасные случаи к грехам и прочему. Равно погрешают и те, которые, думая, что все достоинство добродетели состоит в одних чувствованиях, во время молитвы стараются возбуждать эти чувствования силой или какими-нибудь нелепыми средствами, а когда это усилие их не увенчивается успехом по их желанию, то впадают в малодушие, уныние, оставляют и самую молитву.

Бывали и такие примеры, что люди, упоенные такими удовольствиями чувствований, становились склоннее и к нечистым удовольствиям плоти, так что корабль их, лишившись трезвого кормчего и слишком много полагаясь на попутные ветры, быстро несется по волнам живых чувствований и легко разбивается о камни постыдных пороков. Если сосуд будет нечист, то чего не вольют в него, все испортится.

Особенно это надобно сказать о тех чувствованиях умиления, которые происходят от легкой возбудительности слабых нервов, от чувствительности сердца, изнеженной природы, как это бывает иногда при чтении трогательных молитв, при слушании гармонического церковного пения. Потому есть много женщин, которые, сколько бы ни казались богатыми чувством набожности, большей частью не имеют твердой добродетели, постоянства в ней. Они бывают склонны к воздыханиям и слезам, проливаемым по нежности сердца, ежедневно прочитывают много молитв и желают чаще услаждать себя ангельскою пищей, а в домашнем быту бывают своенравны, капризны, сварливы, упрямы, завистливы, недоброжелательны, болтливы, любят пересуживать других, которые на них не похожи, угождают себе во всех прихотях. Но из этих примеров вовсе не следует заключать, что живые чувства благочестия не имеют никакой цены или пользы, когда между злоупотреблением и правильным употреблением есть большое различие. Потому, чтобы эта небесная пища, доставляющая нам отраду и укрепление сил в подвигах благочестия, не обратилась в яд, надобно заметить следующее. Когда небесные утешения и услаждения даруются нам, то мы должны принимать их всегда с глубоким смирением, в твердом убеждении, что они ниспосылаются нам не по нашим заслугам, а по одной благости Бога, Который хочет нас, как слабых младенцев, сладостью благочестия привлечь к Себе, ободрить, укрепить для предстоящих подвигов и браней.

Особенно это Бог часто делает в начале обращения на путь благочестия, когда еще и страсти сильно влекут в противную сторону, и у слабого подвижника недостает сил противиться им, отрешиться от чувственных удовольствий.

Должно также остерегаться, чтобы сердце наше не слишком жаждало и привязывалось к таким услаждениям до того, чтобы заниматься делами благочестия только для получения этих утешений или, наслаждаясь ими, забывать Самого Бога — благого подателя их. Строгие подвижники называют это духовным прелюбодейством. Надобно опасаться, чтобы не случилось того, что говорит Премудрый: Нашел ты мед, — ешь, сколько тебе потребно, чтобы не пресытиться им и не изблевать его (Притч. 25, 16). Какая неблагодарность, когда этими самыми утешениями, которыми Бог так отечески привлекает нас к Себе, мы отвлекаемся, уклоняемся от Него! Когда Бог видит, что мы чрезмерно прилепляемся к сердечным услаждениям, ища в них не Бога, а себя, то отнимает их у нас и посылает скорби. Также во время благодатных утешений, как бы мы ни казались превознесенными над всеми земными пожеланиями — так, что готовы бы взывать с апостолом: Кто отлучит нас от любви Божией (Рим. 8, 35)? — однако же не должны надеяться на самих себя и предаваться самомнению и самодовольной беспечности, но должны помнить, что они как даруются нам без наших заслуг, так не от нашей воли зависит и удержать их. За гордое мнение о себе Бог отнимает благодатное утешение; тогда сердце становится как камень и мы можем вовсе упасть духом.

Особенно надобно стараться по силам достигать тех целей, для которых даются эти утешения, именно: чтобы дух наш более и более воспламенялся любовью к Богу, отрешался от пристрастия ко всему земному, с большим усилием преодолевал все препятствия и трудности на пути благочестия и неуклонно с бодростью стремился к высшему совершенству. Во всяком случае, особенно когда бывает необыкновенное утешение, надобно открывать свое душевное состояние духовному руководителю, чтобы узнать, что при этом надобно делать и чего остерегаться, потому что иногда и враг сообщает услаждение для того, чтобы подвижника ввести в высокое мнение о себе, самонадеянность, беспечность, обольстить и погубить[152].

О сухости чувств

Как в атмосфере или на море не всегда бывает одинаковая погода — то тепло, ясно, тихо, то холодно, мрачно, бурно, — так и в жизни нашей, и в душе нашей то спокойствие, отрада, то смущение или уныние, холодность сердца, сухость чувств. Во время благодушия и молитва как бы сама собой выливается из души, и всякое благочестивое дело делается легко. А в безутешном состоянии сухости чувств душа вовсе черствеет, нет ни силы, ни расположения ни к молитве, ни к подвигам благочестия, деятельность духа вовсе упадает, и это состояние бывает весьма тяжелое. Потому очень важно знать, от чего оно происходит и как от него избавиться.