Читаем без скачивания Любовь не кончается: Джулитта - Элизабет Чедвик

Джулитта протянула ему кувшин.

— И ты тоже? — игриво спросила она.

— Особенно я. — Отхлебнув сидра, Бенедикт поставил кувшин на стол, чуть не разбив его дрожащими от волнения руками. — Ты прекрасна и естественна, как сам Май.

И опять при звуках его бархатистого голоса Джулитта почувствовала предательскую дрожь в коленях. Сейчас она страстно хотела, чтобы Бенедикт дотронулся до нее, и боялась, что он этого не сделает. Казалось, что воздух между ними становился все тяжелее, но ей и в голову не приходило сорваться и убежать прочь. Пусть Бенедикт был законным мужем Жизели, но душой он всегда принадлежал ей, Джулитте.

Медленно подняв руку, она положила ладонь ему на грудь, не заботясь о том, что кто-нибудь может их сейчас увидеть. В эту ночь глаза всех праздновавших туманила страсть. Даже Моджер, ее сторожевой пес, скрылся во тьме с одной из деревенских женщин. Да и отец куда-то исчез.

Проглотив застрявший в горле ком, Бенедикт сжал руку Джулитты, покоящуюся у него на груди.

— Твой отец просил немного позднее отвести тебя обратно в замок, — растерянно пробормотал он, притягивая девушку к себе. Ее грудь прижалась к его груди, бедра — к его бедрам. Сорвавшись с места, он увлек Джулитту к костру. Спустя секунду они теперь уже вместе закружились в танце у фаллического столба.

— Но не сейчас, правда? Еще слишком рано, — с улыбкой обронила Джулитта, ощущая необычную легкость во всем теле. Она будто не плясала, а парила и едва не задохнулась, когда Бенедикт снова прижал ее к себе. Они изогнулись в пируэте, затем, шагнув в стороны, отстранились друг от друга, продолжая крепко держаться за руки.

— Нет, не сейчас.

Отдавшись во власть волшебной ночи, они пили и танцевали, танцевали и пили Коса Джулитты растрепалась, и она совсем распустила волосы легким движением пальцев. Корона из майских цветов сползла на лоб. Девушка хотела и вовсе сбросить ее, но Бенедикт перехватил ее руку и осторожно поправил венок.

— Ты — майская королева и должна с гордостью носить свою корону, — негромко сказал он, ласково проведя кончиками пальцев по ее щеке. Джулитта подняла голову, щедро предлагая ему свои чувственные губы. Бенедикт не замедлил поприветствовать новую весну и принял ее дар. И прикосновение нежных губ заставило его позабыть о благоразумии и осторожности.

В те редкие мгновения, когда Жизель милостиво допускала супруга до себя, на их ложе, несмотря на все попытки Бенедикта разжечь огонь, едва тлели угольки.

Но сейчас, здесь, в ночи, у него в руках пылало яркое горячее пламя, своими кроваво-красными языками уже охватившее его целиком. Теплые, нежные губы Джулитты, еще хранившие привкус сидра, прильнули к губам Бенедикта. Ее тело покорно, как тень, как зеркальный двойник, следовало за ним, отзываясь на каждое движение, на каждый вздох. Лишенные сомнений, раскаяний и стыда, их руки переплелись, а языки и губы продолжали неистово ласкать друг друга Охваченные безудержным желанием, молодые люди кружились в водовороте чувств.

Не замечая ничего вокруг и продолжая ритмично пританцовывать, они углубились в тень. Дрожащими от возбуждения руками Джулитта опутала Бенедикта прядями своих волос — так майское дерево опутывают пестрыми лентами. Его трепещущие пальцы заскользили по ее бедрам, ощущая прохладную шелковистость кожи. Затем они опустились на траву, в море щекочущих молодых стебельков. При сумрачном свете белели обнаженные бедра Джулитты с отчетливо выделявшимся между ними темным треугольником волос. В следующую секунду восставшая плоть Бенедикта в упоении погрузилась в разгоряченное тело Джулитты.

Ее шея мгновенно выгнулась, пальцы судорожно вцепились в рукава его рубахи.

— Я сделал тебе больно? — испуганно спросил Бенедикт, путем почти нечеловеческих усилий заставивший себя умерить свой пыл.

— Да, — ответила Джулитта и, выгнув бедра, прижалась к нему. — Но я убью тебя, если ты остановишься.

— Тогда я не буду останавливаться, — выдохнул Бенедикт, — либо предпочту умереть. — Склонив голову, он игриво пробежал языком по кромке ее губ, а затем жадно впился в них, заглушая крик, застрявший в горле Джулитты. Тело Бенедикта встрепенулось, бедра начали ритмично двигаться Джулитта с радостью приняла его разбухшую плоть, сплелась с ним воедино К резкой боли примешивалось ни с чем не сравнимое удовольствие. С головой накрытая нежной волной страсти, она разжала губы и издала томный стон.

— О, Бен! — сквозь слезы счастья прошептала Джулитта, уткнувшись лицом в его шею. — О, Бен, пожалуйста. — Ее тело извивалось в истоме. Она жаждала получить неизведанный плод и знала, что умрет, если не получит его.

Голос Джулитты, ее необузданность и невинность стали последней каплей: Бенедикт, с трудом переводивший дыхание, больше не мог ждать, не мог сдерживать себя. Опершись на один локоть, он пальцами другой руки нащупал маленький, но чувствительный комочек между ее ног и нежно погладил его. Несколько раз содрогнувшись всем телом, Джулитта затихла и словно оцепенела в его руках. В тот же миг Бенедикт, простонав ее имя, последним рывком насколько мог глубоко погрузился в ее недра и спустя секунду вознесся к пику блаженства. Напряжение исчезло. Их тела затрепетали в такт друг другу, словно одна большая волна выплеснулась на теплый прибрежный песок. Но даже высвободившись из объятий бешеной, безумной страсти, они не отпускали друг друга и еще долго лежали в траве, и еще долго обменивались ленивыми ласками и поцелуями, не замечая ни праздника, идущего своим чередом, ни звезд, сверкающих над их головами, словно кристаллики соли. Бремя ответственности за содеянное уже ложилось тяжелым бременем на души обоих, но ни он, ни она не решались нарушить счастье, подаренное судьбой. Сейчас окружающий мир уже не существовал для них.

— Так бывает всегда? — спустя некоторое время спросила Джулитта.

Бенедикт улыбнулся и намотал на пальцы ее рыжий локон.

— Нет, не всегда, — ответил он, в глубине души осознавая, что и на самом деле ничто не могло сравниться с тем, что произошло между ними. Канун мая, мягкая, податливая земля и прекрасная девственница! Он вдруг понял, что испытывал нечто большее, чем элементарное физическое влечение. Дело здесь было не только в по-весеннему разыгравшейся плоти. Джулитта! Единственная… любимая Джулитта! Бенедикт помрачнел, во рту появился привкус горечи.

Джулитта резко села.

— Значит, может быть и лучше? — с невинным любопытством поинтересовалась она, поправляя растрепанные волосы и застегивая лиф платья.

На одно, всего лишь мимолетное, мгновение пораженный Бенедикт затих, опешил, но тут же догадался, что Джулитта просто поддразнила его. Он потянулся к ней, но она тихо вскрикнула и попыталась увернуться, правда, не слишком уверенно. Ее рука как бы случайно скользнула по его расслабленной плоти, словно по мановению волшебства вернув ее к жизни. Вновь оказавшись в объятиях Бенедикта, Джулитта начала извиваться всем телом, но уже не пыталась бежать.