Читаем без скачивания Повседневная жизнь Аравии Счастливой времен царицы Савской. VIII век до н.э. - I век н.э. - Жан-Франсуа Бретон

Здесь, на кромке пустыни, паводки задают ритм крестьянской жизни. В их ожидании крестьяне готовят свои поля, умножают работы по установке и восстановлению подъемных затворов шлюзов, водораспределителей, гребней плотин и т. д. Именно крестьяне, никто иной, являют собой тот ресурс рабочей силы, без которого немыслимо сооружение плотин или отражающих стенок, направляющих поток в шлюзовые водонакопители. Паводок на несколько часов собирает все крестьянское население на берегах вади. Ответственный за орошение служащий общины распределяет воду между крестьянскими наделами, пуская ее на каждый из них в течение равного отрезка времени. Ночью время определяется по движению созвездий, днем — по числу шагов по отбрасываемой деревом или столбом тени. Текст на дереве сообщает, что два клана отдают часть своей квоты на воду в зимние месяцы какому-то частному лицу — скорее всего, служащему, ответственному за ирригацию{13}, который получает тем самым возможность перераспределить полученную им воду в пользу других ее потребителей. Одно из имен таких «хозяев воды» в Нашке (аль-Байда) дошло до нас из III века до н. э.: Вахаб'авам сын Авсима{14}. В сухие сезоны крестьянами предпринимаются долгосрочные работы. Надписи упоминают, что один колодец вырыт на четверть, другой полностью. Или что вырыто несколько колодцев и над полями построен акведук из глины. Помимо того, проводятся и малые работы — такие, как проведение оросительных канав, канализационных стоков, сооружение водосточных воронок и цистерн. Ремонт гидротехнических сооружений, насаждение пальмовой рощи, нивелирование полей неоднократно служат сюжетом для посвящений богам. Но еще более многочисленны мольбы о ниспослании дождя и о спасении от стихийных бедствий.

В основном крестьяне выращивают зерновые — пшеницу, ячмень и сорго. Зерно, как водится, мелют в муку, из муки пекут пироги. Из сезама получают масло. Только два вида древней пшеницы идентифицировано: это — aethipicum и diccocum{15}. Чечевица и бобы входят существенной частью в меню. На орошаемых землях крестьяне, как кажется, предпочитают, по большей части, взращивать фруктовые деревья, нежели производить зерновые и овощи. Один текст дает приблизительное представление о пищевых запросах индивида: некто просит своих корреспондентов послать ему две (неизвестные) меры сезама, мешок муки, пять мер соли и чечевицы{16}. Двумя тысячелетиями позднее те же сельскохозяйственные продукты обозначаются теми же словами: мука всегда называлась «дакык», сезам — «гильгилан» или «гульгулан», соль — «милх» и чечевица — «бильсин».

Самые престижные культуры, как кажется, — это виноград и пальма. Из винограда делают вино. Технология его изготовления и его роль в повседневной жизни остаются неизвестными. В одном тексте говорится о трех сотнях верблюдов, которые нагружены бурдюками с вином двух сортов, предназначенным для рабочих, которые заняты починкой Ма'рибской плотины. Такой ремонт признавался, судя по каравану, делом чрезвычайной важности. Но пока ни один давильный пресс не обнаружен. Пальмовые рощи обычны в оазисах и в их окрестностях. Орошаемые поля Ма'риба и Райбуна и в наши дни нуждаются в очистке от пальмовых пней и корней. Пальма — дерево с многоцелевым применением. Несмотря на свои исключительные твердость и неподатливость в обработке, оно используется в строительстве — особенно крыш, ферм и других хозяйственных помещений. Финики давно уже высоко ценятся; по Плинию, из них гонится вино, приготовляется сорт хлеба, а некоторые племена скармливают их скоту. Возделывание пальмы требует больших забот: разбивают питомники, где растения пересаживаются сначала через год, затем через два года, причем их необходимо через определенные промежутки времени искусственно оплодотворять:

Утверждают, что пальмы женского пола, лишенные общения с пальмами мужского пола, не могут плодоносить и что обычно финиковые пальмы-самки во множестве обступают со всех сторон пальму-самца и клонятся к нему своими кронами, чтобы ласкать его своей листвой; оно же, мужское дерево, стоит, напротив, очень прямо, топорща листья; своим гордым видом, своим дыханием и своей пылью (sic!) оно оплодотворяет своих подруг. Пальмы настолько сексуальны, что человек нашел способ искусственно их оплодотворять: собрав с пальмы-самца цветы, пушок, а также пыль у его подножия, он посыпает всем этим пальму-самку{17}.

Некоторые крестьяне отдают предпочтение пчеловодству. Мед как всегда был, так и остается поныне, высоко ценимым продуктом. Во многих долинах Хадрамаута неглубокие углубления между скалами дают приют ульям, сооруженным из дерева и глины. В Йасуфе же (в вади Джирдан к югу от Шабвы) в подобного рода впадинах можно обнаружить не только кое-как прикрепленные улья, но и их изображение, выполненное по камню белой краской и подведенное темно-красной чертой. К тому же изображаемый на скале улей с характерной для него здесь башенкой, увенчанной зубчиками, помещается в самое средоточие каких-то черных точек… Приглядевшись, зритель догадывается: да это же пчелы! Художники, каждый на свой вкус, разнообразят картину: один пишет под нарисованным какие-то имена собственные, другой находит для дела полезным добавить еще слово «мед» («за'бас»), третий воспроизводит на камне столь любимых им верблюдов, четвертый предпочитает рисовать пасущихся антилоп и подкрадывающихся к ним охотников{18}… В другой местности Хадрамаута ульи собираются из деревянных дощечек, скрепленных строительным раствором; в таких ульях — два отверстия, обведенные красной краской; иногда улей декорирован под шахматную доску с красными и белыми полями.

В Хадрамауте нынешние потомки древних пчеловодов под ульи приспосабливают небольшие скальные пещеры, причем используют их в двух различных, но связанных между собой целях: в сравнительно низких и легко доступных пещерах хранятся запасы меда, сами же ульи расположены наверху. В той ясе местности ульи иногда устраиваются в выдолбленных древесных стволах, иногда — в длинных деревянных ящиках. В южноаравийскую эпоху пчеловодство было выгодным промыслом, о чем свидетельствует и Страбон («плодородная страна с множеством ульев»), и Плиний («сабейцы… производят мед и воск»).

Дать обзор развития античного земледелия нелегко. Древнейшей формой земельной собственности была, по-видимому, собственность коллективная: городские и сельские общины владели землей, скорее всего, именно в этой форме. В одном и том же наделе чередовались земли, отведенные под пальмовые рощи, с теми, что отдавались под зерновые. Ряд царских указов в период между IV и II веками до н. э. позволяет проследить тенденцию к постепенному сужению общинной собственности на землю и к расширению прав индивидуальных держателей земельных наделов. Указы, более того, открывают путь и к индивидуальному пользованию пастбищами, хотя община продолжает распределять участки под выпас скота и сохраняет общий контроль над ними. На пороге нашей эры частная земельная собственность, как нам представляется, уже преобладает, при этом правовое различение между возделываемыми землями и пастбищами проводится очень четко. Эти изменения в правовой области отражают глубинную социальную трансформацию{19}.

Даже грубо приблизительная оценка урожайности, а также доходности различных отраслей сельского хозяйства выходит за пределы возможного. Остается неизвестным и то, внедрялись ли в изучаемый нами период какие-либо новые сельскохозяйственные культуры (культивировалось ли когда-либо в Йемене в сколь-либо широком масштабе, скажем, оливковое дерево?{20}) и доходили ли до региона какого-либо рода усовершенствования и изобретения в области агротехники. Система орошения посредством сооружения подземных галерей для сбора и вывода на поверхность грунтовых вод была введена в действие до нашей эры, но более точная датировка остается гадательной{21}: часто называют V век, но достаточных оснований у такого мнения нет.

Скотоводство занимает видное место в сельском хозяйстве. Крестьяне дарят божествам фигурки своих домашних животных и просят доброго здравия для их оригиналов. Чтобы составить список и приблизительно оценить количество домашних животных, следует, как это ни странно, обратиться к повествованиям о войнах Кариб'иля Ватара в VII веке до н. э. Они упоминают большое число захваченных верблюдов и другого скота: 150 тысяч было отогнано у племен к северу от Джауфа, 200 тысяч, включая крупный рогатый скот, ослов и мелкий рогатый скот, — у племен в районе Наджрана. Вообще, мелкий рогатый скот представлен весьма широко в рассказах о войне и прочих грабежах, что и позволяет судить о его высокой значимости. Раскопки в Райбуне (Хадрамаут) показывают, что выращивание мелкого рогатого скота занимало центральное место в экономике района.