Читаем без скачивания Таинственный спаситель - Элизабет Хойт

Она не могла скрыть удовлетворения как от отлично сшитого платья, так и от того, что он наконец приехал к ней домой. После того урока танцев мистер Мейкпис слал извинения, избегая следующего занятия, даже просто встречи, вплоть до сегодняшнего вечера. Она уже начала опасаться, что отпугнула его окончательно.

Уинтер стоял перед зеркалом, смущенно теребя шейный платок. Потом бросил на нее ироничный взгляд.

— Я не герцог.

— Нет, но будете вращаться среди герцогов. — Изабель встала и схватила мистера Мейкписа за руку. — Прекратите. Вы сведете на нет все усилия специально нанятого для вас камердинера.

Мистер Мейкпис вдруг повернул свою руку так, что теперь держал ее пальцы. Он слегка склонил голову набок, глядя на нее своими загадочными карими глазами, а потом медленно — так невыносимо медленно — опустил голову и поцеловал кончики ее пальцев.

Она резко вздохнула и встретилась с ним глазами. Черт бы его побрал! Почему, бога ради, прикосновение губ этого мужчины к ее пальцам рождает в груди жар? И почему он с ней так играет?

— Как вам будет угодно, — пробормотал он, выпрямляясь.

— Мне угодно, — отозвалась она немного невпопад. Выхватила руку и разгладила юбки. — Карета ждет, если ваш приступ девичьей робости закончился.

— Вполне закончился.

— Вот и прекрасно, — фыркнула она, просто чтобы что-нибудь сказать, и положила кончики пальцев ему на руку, когда он повел ее к двери.

Вечер приятной прохладой овевал плечи, пока Уинтер помогал Изабель забраться в карету. Сегодня на ней было расшитое кремовое платье с тяжелыми пышными юбками, и Изабель пришло в голову, когда она усаживалась на сиденье, что цвета костюма мистера Мейкписа замечательно оттеняют ее наряд.

Она посмотрела на него, устраивающегося напротив. Что-то зашуршало, и она заметила, что карман его фрака оттопырился.

— У вас что-то в кармане? — спросила она. — Не могу поверить, что мистер Херт сделал карманы настоящими.

— Я попросил его. — Мистер Мейкпис взглянул на нее и вытащил какой-то мятый клочок бумажки. — Жаль было бы попусту тратить ткань на карманы-обманки.

— Но вы испортите силуэт, если будете что-то класть в карманы. — Изабель наклонилась вперед и вгляделась в клочок бумажки. — А это что такое?

Он пожал плечами.

— Это я нашел в руке маленького мальчика.

— Что это за мальчик, у которого она была? — спросила она, наконец поняв, что смотрит на красную восковую печать.

— Вы узнаете ее? — Его большой палец погладил выпуклость затвердевшего воска.

— Кажется, да. — Она забрала у него бумажку и подняла повыше в раскачивающемся свете кареты. — Да, тут изображение совы. Оно, безусловно, присутствует на гербе д’Арков. Это эмблема д’Арков.

Клочок с куском печати, судя по всему, был оторван от письма. На нем почти неразборчиво было нацарапано: «апл… али». Она посмотрела на другую сторону. Тут рукой явно образованного человека было написано: «12 октяб».

Последние две буквы слова «октября» были оторваны. Она снова перевернула листок и посмотрела на него.

— Сомневаюсь, что на этой стороне почерк д’Арка, хотя дата, возможно, написана его рукой, да и печать определенно его. Как странно. Где, как вы думаете, мальчик из Сент-Джайлса мог это взять?

Он забрал из ее рук клочок бумажки и задумчиво повертел.

— Хороший вопрос. Расскажите мне о д’Арке.

Она отвела глаза и небрежно пожала плечами.

— Очень скоро вы с ним познакомитесь — уверена, он будет на сегодняшнем балу. Он виконт. Унаследовал титул от дяди, кажется, не так давно — года три назад.

— Он молод? — Уинтер откинулся на сиденье, и верхняя часть его лица оказалась в тени. Она не видела его глаза, видела только губы.

— Молодость — понятие относительное. — Изабель склонила голову набок, глядя на него. — Полагаю, он не намного старше меня, если вы называете это молодостью.

Он слабо улыбнулся.

— Да, называю.

Она почувствовала, как краска заливает щеки. Черт бы его побрал!

— Думаю, большинство так не считает. Мне тридцать два, и я похоронила мужа. Я далеко не юная невинная девица, мистер Мейкпис.

— Но вам так же далеко до дряхлой старушки, миледи, — возразил он. — Вы считаете лорда д’Арка старым?

— Нет, конечно же. — Она вздохнула и отвела глаза. — Но с другой стороны, молодость у мужчин не так скоротечна, как у женщин. Многие сочли бы, что он в самом расцвете.

— А вы?

Она улыбнулась — отнюдь не мило — и снова взглянула на него.

— Да, я тоже так считаю.

Губы его сжались в тонкую линию.

— Он привлекательный мужчина?

Неужели ревнует? И почему подобная вероятность вызывает в ней волнующий трепет?

— Да. — Она ничего не могла с собой поделать: голос прозвучал гортанным мурлыканьем. — Он высок, хорошо сложен и двигается с какой-то животной грацией, которая заставляет женщин провожать его глазами. К тому же остроумен. Умеет сказать как-то так, что, казалось бы, самые обыденные слова приобретают двойной или не совсем пристойный смысл. Это воистину талант.

— Мм. — Эти подвижные, греховно восхитительные губы почти не шевелились. — А я всего лишь говорю откровенно — слишком откровенно чаще всего.

— Да.

Внезапно мистер Мейкпис наклонился вперед, и она от неожиданности тихонько вскрикнула. Лицо его оказалось полностью освещено, и в обычно спокойных карих глазах она увидела вспышку гнева, горячего и необузданного.

Сердце ее забилось в три раза быстрее.

— Я нравился бы вам больше, если б умел жеманничать и искажать смысл слов? — требовательно спросил он.

Этот неожиданный выпад заставил ее ответить прямодушно, не задумываясь:

— Нет. Вы нравитесь мне таким, как есть.

Сделав это признание, она облизала губы, и его задумчивый взгляд остановился на них. Он был как клеймо, этот взгляд. Как физическое прикосновение, интимнее, чем объятие. Губы ее изумленно приоткрылись, и глаза его, впервые ничем не защищенные, медленно скользнули вверх и встретились с ее глазами.

Боже всемогущий, что она увидела в этом взгляде! Трудно представить, как ему удавалось скрывать все под личиной простого школьного учителя. Гнев, страсть, похоть и безумная жажда вихрем кружили в его яростном взгляде. Эмоции настолько острые, настолько сильные, что она не понимала, как Уинтер держит их в узде. Он как будто готов был наброситься на нее, поработить, завоевать Лондон и целый мир. Он мог бы быть воином, государственным мужем, королем.

Карета остановилась, и первым пошевелился он, протянув ей руку.

— Идемте, познакомите меня с виконтом д’Арком?