Читаем без скачивания Багратион. Бог рати он - Юрий Когинов

— Все верно! — Жубер окончательно укрепился в решении. — Стрелки — боевое охранение. Они снимутся последними. Мы их к тому ж еще поторопим. Передайте командирам левого и правого крыла — спускаться со склонов. Сам я поведу центр.

Суворов тоже провел ночь без сна. К вечеру он велел во всех полках и батальонах сварить кашу и затем, через одно-два кострища, начать гасить огни. Потом приказал патронным фурам произвести движение по кругу — взад-вперед до самого рассвета. Войска же с обозом отвел несколько назад, оставив впереди цепи егерей.

Перед тем как отдать окончательный приказ на начавшийся день, он с Багратионом, Вильгельмом Христофоровичем Дерфельденом, Андреем Горчаковым, бароном Михаилом Фридрихом Меласом, Розенбергом, Милорадовичем и другими, генералами выехал вперед, к егерям. Неожиданно откуда-то из засады, наперерез свите бросились драгуны числом до двух взводов.

«Свои, австрийцы!» — отлегло от сердца, когда всадники подъехали ближе и великий князь Константин Павлович обратился к Суворову:

— Далее, ваше сиятельство, я бы не рекомендовал вам направляться — французы, смотрите, колоннами движутся к Нови, а от города — сюда, на равнину.

— Благодарю ваше высочество за доклад и совет, — ответил фельдмаршал и, обернувшись к сопровождающим: — Ну, что я обещал? Выкурил, выкурил их на ровное место! Теперь только одного я боюсь: как бы сей мальчик Жубер не одумался и не стал бы уходить. А для того чтобы его ретирады не произошло, пора по нему и ударить. Ввяжутся в дело его передовые роты — тогда и остальные резко и споро станут спускаться ко мне, навстречу своей гибели. А тогда уж мы встретим их, желанных!

— А встретить у нас есть чем! — воскликнул великий князь. — По вашему, Александр Васильевич, указанию я уже успел расставить артиллерию в передовой цепи. Все батареи — в укрытиях! Вон, видите? Одна батарея — там, за рощицею, другая — подалее, в лощине. Потом — третья, четвертая…

Сморщенный, изжеванный ночными бдениями лик Суворова оживился. «Ловок, ловок оказался государев сынок! Верно подталкивал меня своими советами князь Петр — дать ему, бездельнику, дело. Чтобы у других из-под руки не хватал, а свою ношу нес. Силы-то в нем, августейшем, на таких, как князь Петр, или на тех, кто постарее летами, хватит на двоих и троих. Только что в голове, что в сердце — пустоты немало. Шефом хотел князь Петр его к себе определить. А вот должности такой у меня нет. Коли понадобится мне князь Багратион на какое самое важное спешное дело, в коем никто иной его не заменит, пожалуйте, ваше высочество, окажите честь, примите начало над Багратионовыми полками. Но — на время. И более — когда они не в сражении, а на марше… Однако он, Константин Павлович, не робок, верно мне передавали: в бою пуле не кланяется. И вот теперь с этими пушками правильно распорядился — и быстро и выгодно их расставил. Пущай же при них тут и остается — в самое пекло все ж не пущу»:

— Хвалю сноровку и воинскую грамотность вашего высочества, — обратился к сыну государя Суворов. — Полагаю, что лучшего начальника артиллерии мне и не сыскать: дело важнейшее, от коего и урон неприятелю будет отменный, и дух у своих наступающих колонн поднимем… А двинем мы теперь на них так. На тебя, князь Петр, главная у меня надежда. Иди вперед первым. Ввяжись в дело — и терпи до последнего. А я ударю, ударю, дорогой, когда увижу: самый момент. Ну с Богом, князь!

Лошадь под Багратионом, почувствовав волю всадника, взяла с места в карьер. За ним, командиром, двинулись его войска — казаки и гренадеры. Проворно выскочили из засад и бросились вперед егеря его собственного шестого полка.

— Ур-ра! — разнесся громкий клич наступающих, я они — сначала всадники, затем стрелки — набежали с ходу на синемундирную колонну французов.

Впереди французской колонны, размахивая саблей, на целых, наверное, четыре конских корпуса опережая остальных, скакал генерал. Он был безус, высок и сравнительно молод. Он что-то выкрикивал, иногда поворачивая голову назад, к скакавшим за ним, очевидно одобряя их в атаке. И они, летящие следом, отвечали ему дружными кликами, несясь вперед во весь дух.

Багратион подозвал Андрея Горчакова, скакавшего поодаль, и приказал ему взять егерей и два батальона гренадер полковника Ломоносова и подполковника Санаева, чтобы обойти французскую колонну слева. Сам же он со своим Шестым егерским, двумя батальонами гренадер подполковника Денбригина и майора Калемина решил ударить в середину французской колонны.

Но только успел князь Горчаков отъехать со своим отрядом, как первые наступающие, и среди них молодой генерал, были сражены ружейным огнем.

Скакавшие за генералом, выпрыгнув из седел, склонились над упавшим.

— Жубер! Сам Жубер! — донеслось до Багратиона и его товарищей.

«Их главнокомандующий убит? Неужели!» — пронеслось в голове князя Петра, и он увидел, как французская пехота перестроилась в каре, а несколько офицеров и солдат быстро унесли генерала, накрыв его чьим-то плащом.

— Убит! Жубер убит! Видите, они его накрыли, чтобы уберечь войска от паники, — громко прокричал в ухо Багратиону кто-то из подоспевших офицеров.

Это оказался штабс-капитан Львов.

— Голубчик, — приказал ему Багратион, — бери свою роту и останови их кавалерию. Я же с остальными пойду на прорыв.

Под рукою штабс-капитана оказалось, не более трех десятков егерей, но они смело бросились со своим командиром на всадников. Схватка была отчаянной — пало двадцать гусаров от штыковых ударов и ружейного огня. Сам Львов достал саблею генерала Горо. Он обернулся к своим, возбужденный и схваткою, и такою для него самого удачею:

— Давай, ребята! Наша берет! Гляди, князь Петр уже к Нови подходит! А я генерала завалил…

И только успел сказать, почувствовал сильный удар в грудь. В глазах враз померк свет, а голова загудела. Более он уже ничего не почувствовал: упал на руки своих солдат.

Нет, князь Петр не смог с ходу пробиться к Нови. И князь Андрей Горчаков лишь потеснил часть синих Колонн к склонам, где шпалерами тянулись фруктовые сады. А из них шли и шли новые цепи наступающих.

— Ну что, батюшка князь, придет ли к нам подкрепа, аль тут нам с тобою и головы сложить? Нам что ж, нам свои не жалко. Твоей смерти, сердешный, не хотим. Другого такого, как ты, отродясь у нас не было и не будет… — подполз к своему командиру залегший рядом в ложбине фельдфебель Мурашкин.

Мундир на Багратионе расстегнут. На лице — ошметки грязи. Губы сведены. Только голос не выдает и намека на волнение:

— Рано, Мурашкин, и тебе и мне помирать. Мне вот недавно наш Дивный говорил: жениться тебе, князь, пора. Вот у него, сказал, дочь. Наташей зовут, а он ее так: Суворочкой.

— Знать, больно уж любит, души не чает в своем дите, — подхватил фельдфебель и достал кисет с трубкою и табаком. — А уж вашему сиятельству мы такую бы пожелали жену — первую красавицу и дивной души. Дай Бог вам счастья и всего самого доброго. Редкой души вы человек…

Багратион быстро обернулся назад, заслышав, как кто-то бежит во всю прыть. Но нет, не корнет Дирин, которого он послал к главнокомандующему с запиской.

«Что ж предпринять? — думал Багратион. — Второй уже адъютант ушел с тревожною просьбою о помощи, а ответа нет. Бросить ребят еще в одну атаку? Негоже даже за пятьдесят или целых сто лишних сажен людские жизни терять. Вот подойдет подмога, тогда уже наверняка и город возьмем, и их, французов, расколошматим. А мне, видать, надо самому к Александру Васильевичу. Сказал ведь: «На тебя, князь Петр, у меня вся надежда». Теперь у меня — только на него, нашего Дивного…»

Еще издали увидал свиту главнокомандующего. Вон Вильгельм Христофорович Дерфельден, Розенберг и Мелас… Так им же по диспозиции предписано уже вести свои колонны на штурм! Что же случилось, где сам фельдмаршал? Вот тут князь Петр вышел из себя:

— Где, где Александр Васильевич? Меня там вот-вот сомнут!..

— Кричите громче, ваше сиятельство, — выкатился навстречу Дерфельден. — Александру Васильевичу пора вставать. Он спит. Нам, видите ли, приказал его ни при каких обстоятельствах не будить, а то, пригрозил, накажет. Вы же — из самого пекла. К вам — встанет.

Только теперь Багратион рассмотрел: прямо на земле, завернувшись в старый плащ, спит фельдмаршал. Но, заслышав разговор, Суворов вскочил на ноги.

— Что у тебя там, князь Петр? Говоришь, пора твой почин поддержать? Полагаю, теперь вот — в самый аккурат. А еще час и полчаса назад было рано. Как князь Андрей там, под твоею рукой, как сам ты?.. Ну, о Богом, генералы. Выводите свои колонны, как и условились. А я с тобою, князь Петр, тоже на конь… Погляжу, как там юный Жубер постигает мою науку.

— Убит. На моих глазах, — произнес Багратион, вскакивая в седло.