Читаем без скачивания Алый лев - Элизабет Чедвик

На долю Вильгельма выпало сопровождать гроб с телом Аойфы в Тинтерн для погребения и заниматься похоронами. Роды были недолгими, но Изабель потеряла много крови, и после родов тоже, поэтому она осталась в своих покоях, пила питательные отвары, чтобы восстановить силы, да и немыслимо было для женщины, все еще кровящей после рождения дитя, войти в церковь.

Махельт заняла место своей матери в процессии и торжественно зажигала свечи, ее семилетняя серьезность одновременно изумляла и трогала. Вильгельм пытался не думать о том, что для нее это было подготовкой к будущему. Его старшие сыновья тоже исполнили свои роли как мужчины в семье, а не как маленькие мальчики. Вильгельм поправлял их, когда они раздавали милостыню людям, следовавшим за процессией в надежде на подаяние. Вилли было одиннадцать, Ричарду почти десять. Еще несколько лет — и их нужно будет отсылать в чужой дом учиться на оруженосцев. Куда уходит время?

Стоя за стенами аббатства, он смотрел, как тени от облаков пролетают над долиной, и аббатство то накрывается тенью, то купается в золотом солнечном свете.

Махельт встала рядом с ним и проскользнула своей маленькой ручкой в его.

— Ей тут будет хорошо, — сказала она. Это было утверждение, а не вопрос.

— Да, — ответил он, легко погладив ее пальчики. — По крайней мере, лучше, чем где бы то ни было.

Глава 10

Предместья Лонгевиля, Нормандия, июль 1202 года

Крепко сжимая в одной руке обнаженный меч, а другой держа поводья, Вильгельм объезжал захваченные французские подводы с провиантом — несколько повозок, запряженных пони. На земле лежали трупы, кровь поблескивала на дороге пыльными красными ручейками и лужами. Более удачливые стояли, подняв руки за головы, и со страхом смотрели на нормандских захватчиков. Вильгельм коротко кивнул своему племяннику Джеку и убрал меч в ножны.

— Избавьте их от всего, что покажется вам ценным, а потом отпустите, — велел он. — Крови пролито уже достаточно, а удерживать ради выкупа нет смысла ни одного из них.

Он развернул коня и посмотрел на Жана Дэрли, который обследовал обозы с продовольствием.

— Здесь, в основном, строевой лес, милорд, — сказал Жан. — Правда, есть еще немного вина и солонины.

Вильгельм подъехал ближе, чтобы посмотреть на отесанные бревна, сваленные на подводах. Среди них лежали бочки со смолой, прочные веревки и тяжелые мотки железных цепей. Что ж, это, конечно, не караван с серебром, но то, что они утащили кое-что из осадного снаряжения короля Филиппа прямо у него из-под носа, было хорошим знаком, не говоря уже о том, что это изрядно способствовало поднятию боевого духа.

Он знал, что такое еда для людей, сидящих за стенами замка, подыхающих со скуки и ждущих, что случится хоть что-нибудь.

— Возьмем их с собой. Они нам точно пригодятся.

В хорошем расположении духа разведывательная группа собрала свои трофеи и повернула назад к нормандскому лагерю. Опасности не предвиделось, и Вильгельм снял шлем, однако все же предпринял обычные меры предосторожности, выслав вперед разведчиков. Возле французской границы всегда была вероятность наткнуться на вражеский отряд, подобный их собственному.

В одной из повозок, запряженной пони, Жан обнаружил два хлеба из овсяной муки и головку сыра с синими прожилками, сваренную из овечьего молока.

— Ужин, — бодро сообщил он.

Вильгельм взял один из хлебов, отщипнул ломоть, вынул кусок мякиша и положил в образовавшееся отверстие кусок сыра. После сражения жутко хотелось есть. И пить.

— Налей-ка мне вина в шлем, — сказал он, прекратив жевать. — И всем остальным. Хотя и в лагере для них еще много всего осталось.

— Милорд!

Когда он поел и попил, а отряд ровным шагом потрусил по зеленым летним дорогам, Вильгельм постепенно расслабился, возбуждение от сражения покинуло его, и напряжение ушло из его мышц.

Вильгельм не удивился, узнав, что семья Лузиньян восстала против Иоанна. Унижение от того, что невесту Гуго увели у них прямо из-под носа, заставило бы и менее воинственных людей принять ответные меры, а уж Лузиньяны и в лучшие времена миролюбием не отличались. А Иоанн, лениво потягиваясь, ответил на их протесты столь высокомерно, что они обратились к Филиппу французскому. Не в состоянии противиться такой самим Богом данной возможности напакостить Иоанну, Филипп вторгся в Нормандию, вступив в союз с бретонскими войсками, возглавляемыми принцем Артуром.

Иоанн назначил Вильгельма управлять в Арке и Ко. Э на их границах принадлежала Лузиньянам, поскольку Ральф Экзодунский был еще одним членом их семьи, а его ненависть к Иоанну была такой же неукротимой, как у остальных его братьев и сестер. Он захватил Дринкурт и Э, а также все земли между реками Брель и Бетюн. Вильгельм в ответ захватил Лилльбонн и земли графа Булонского.

Иоанн соизволил выдать Вильгельму деньги, чтобы заплатить войскам, но этого было недостаточно. Обозы с серебром приходили и уезжали. Вильгельму даже пришлось занимать деньги у мэра Руана. Наёмники, которым платили, вряд ли сбежали бы, в отличие от обычных людей, оголодавших и неспособных себя прокормить, но иногда он все же чувствовал себя маленькой птахой, кладущей червей в глотку прожорливому молодому кукушонку. Однако ему в любом случае нужно было раздобыть средства, особенно сейчас, когда король Филипп осадил Арк и намеревался взять его штурмом.

Вильгельм доел последние куски хлеба и сыра и запил их вином из рога, наполненного для него оруженосцем. И об Ирландии нельзя было забывать. Строительство нового города приостановилось, и он заменил де Кеттевиля новым рыцарем, Джеффри Фицробертом, который обладал более пробивным характером; но и он не был идеалом, так что эта мера была временной. Не далее как вчера до Вильгельма дошли тревожные слухи о том, что Мейлир Фицгенри вторгся на территорию севернее Килкенни, принадлежащую Маршалам. Ситуация требовала введения войск и выполнения каких-то ответных действий с его стороны, но он, несмотря на обещание, данное Аойфе, не мог сейчас ничего предпринять.

Их возвращение в лагерь было встречено криками восторга. Вильгельм поместил подводу с осадным снаряжением рядом со своим шатром и велел Жану проследить, чтобы вино и солонина были поровну поделены между людьми, принимавшими участие в вылазке. Снять кольчугу и кожаную поддевку было так приятно! Раздевшись, он почувствовал, как от него разит потом. Французы яростно сражались за свои осадные механизмы и провизию.

Слуга принес латунную миску с чуть теплой водой и кусок белого испанского мыла. Умываясь, Вильгельм обнаружил странный синяк и растянутую мышцу, но, в общем, ничего серьезного. В этот раз ему повезло. Ни он, ни кто-либо из его людей не получили ничего, кроме поверхностных ранений. Он вытирался куском грубого льна, когда вошел его казначей. Осберт явно занимался своими делами, торча на солнце без шляпы, потому что его лоб, щеки и похожий на клюв нос были алыми, как мак.