Читаем без скачивания День гнева. Принц и паломница - Мэри Стюарт

Он соскользнул с постели и через минуту-другую уже увязал в узел свои пожитки. Красно-коричневый плащ из плотной шерсти, пояс и оружие, столь драгоценный рог для питья, кошель телячьей кожи с немногими монетами, что он тщательно скопил за последние годы. На нем — его лучшее платье; остальная одежда осталась на борту «Орка», но здесь уж ничего не поделаешь. Он взбил постель так, чтобы казалось, что в ней кто-то спит, и почти беззвучно выскользнул из комнаты, а потом с учащенно бьющимся сердцем нырнул в лабиринт пустых коридоров, ведших в большой двор. В неведении он прошел мимо той самой комнаты, где юный Артур зачал его со своей сводной сестрой Моргаузой.

Несмотря на то что во всякое время суток в большом замковом дворе ярко горели факелы, об эту пору он бывал сравнительно пуст: хозяева и слуги уже отобедали и блюда убрали со столов, большинство обитателей замка отошли ко сну или к игре в кости у костров. Разумеется, где-то стоят стражники и бродит в поисках пропитания несколько собак, но Мордред думал, что сможет проскользнуть в тени под аркой ворот, как только что-нибудь отвлечет внимание стражи.

Однако в тот вечер, несмотря на поздний час, во дворе кипела жизнь. Несколько слуг в ливреях ожидали чего-то у нижней ступени лестницы, ведшей к главному входу в замок. Среди них Мордред узнал двух старших домоправителей короля. Вот один из них, приказывая, махнул слугам, и те, подхватив факелы, опрометью бросились к главным воротам. Створки их были распахнуты, и слуги выбежали за стены, чтобы осветить дорогу к мосту. Свет в одной из конюшен и доносившиеся оттуда топот копыт, всхрапыванье лошадей и голоса конюхов указывали на то, что там седлают лошадей.

Мордред спрятался в арке бокового входа, вознося хвалу богине за то, что дверь глубоко утоплена в стену. Смятение, которое охватило его при виде слуг, сменилось проблеском надежды. Если гости покидают замок в такую пору, в общей суматохе ему, возможно, удастся выскользнуть незамеченным в толпе их слуг.

Перешептывание и шарканье ног на вершине лестницы сказали ему о появлении короля. Урбген спускался по парадной лестнице с двумя своими сыновьями; все трое по-прежнему были в тех же одеждах, в каких появились в большом зале к ужину. С ними была еще и дама. Мордред, который никогда прежде не видел королеву Моргану, спросил себя, не она ли вышла из замка, но дама была одета по-дорожному, и по осанке и поведению ее никак нельзя было сказать, что это преступившая свой долг жена, сомневающаяся в прощении своего супруга. Дама была молода и, по всей видимости, без сопровождения, если не считать двух вооруженных слуг, но держалась так, словно привыкла ждать почтительного к себе обращенья, и на наблюдательный взгляд юноши, король Урбген, как раз обратившийся к незнакомке с какими-то словами, склонился перед ней едва ли не со страхом. Король возражал против чего-то, наверное, просил отложить отъезд до более благоприятного времени, но, как проницательно подметил Мордред, делал он это не слишком настойчиво. Незнакомка мило, но решительно поблагодарила его, подала руку обоим принцам, после чего проворно спустилась по ступеням. Как раз в этот момент из конюшни вывели лошадей.

Она прошла совсем близко от арки, в которой прятался Мордред, и он мельком увидел ее лицо. Незнакомка была молода и красива, но в красоте ее была сила, от которой, даже несмотря на то что сейчас эта сила дремала, Мордреда обдало холодом. Тонкий золотой обруч удерживал на месте вуаль, скрывавшую ее темные волосы. Да, действительно королева. Но и не только. Мордред сразу понял, кто перед ним. Нимуэ, возлюбленная и преемница королевского чародея Мерлина; Нимуэ, «второй Мерлин», ведьма, которой, несмотря на всю ярость и злобу, боялись, догадался внезапно Мордред, обе сестры Артура.

Сам Урбген подсадил королеву в седло. Вскочили в седла и оба ее вооруженных спутника. Нимуэ заговорила вновь, на сей раз с улыбкой, очевидно, уверяя в чем-то короля Урбгена. Она подала ему руку, и, поцеловав ее, король отступил на шаг. Королева развернула лошадь к воротам, но тут же вновь натянула поводья. Внезапно подняв голову, она внимательно огляделась по сторонам. Мордреда она не видела — он всем телом вжался в тень меж стеной и дверью, — и тем не менее произнесла отчетливо:

— Король Урбген, эти двое поедут со мной, и больше ни один человек не покинет замка. Проследи за тем, чтоб закрыли за мной ворота, и поставь стражу у покоев твоих гостей. Да, вижу, ты меня понял. Присматривай за неясытью и ее выводком. Мне привиделось во сне, что один птенец уже оперился и готов улететь. Если тебе дорога любовь Артура, держи на запоре клетку и позаботься о том, чтобы они благополучно прибыли в его дом.

Она не дала Урбгену времени ответить. Она ударила пяткой, и лошадь рванулась вперед. Слуги поскакали следом. Некоторое время король глядел ей вслед, потом, вырвавшись из неприятных раздумий, резко отдал приказ. Бегом возвратились факельщики, со скрипом затворились створки ворот. С грохотом легли в скобы брусья. Стража под взглядом своего повелителя вытянулась по струнке. Сказав несколько слов разводящему, король с сыновьями вернулся в замок. Домоправители и слуги последовали за ними.

Мордред не стал дольше ждать. Метнувшись назад в тень, он толкнул первую же дверь, которая привела бы его в то крыло, где поместили принцев. Дверь открылась в коридор, обрамленный мастерскими и кладовыми. Здесь в такой поздний час не было ни души. Проскользнув внутрь, он бросился бежать по коридору.

Первой его мыслью было вернуться в покой до того, как выставят стражу, но пробегая по коридору, где одни двери были заперты, другие закрыты на засов, а третьи только притворены, он сообразил, что есть, возможно, и другой путь к бегству. Окна. Комнаты по левую руку от него выходили прямо на берег реки. Разумеется, окна расположены высоко, но не настолько, чтобы из одного из них не мог выпрыгнуть ловкий юноша, а что до реки, то переплывать или переходить ее вброд в такое время года — задача малоприятная, но вполне осуществимая. Возможно даже, удача будет на его стороне и на мосту не окажется стражи.

Мордред проверил, заглянув в первую же открытую дверь. Бесполезно — окно здесь было забрано решеткой. На следующей двери красовался висячий замок. Третья дверь была закрыта, но не заперта. Толкнув ее внутрь, он осторожно вошел.

Он попал в одну из кладовых, но в этой комнате стоял какой-то странный запах и слышались негромкие, но тревожные звуки, беспокойное шевеленье и шорохи, а временами чириканье и скрежет. Ну разумеется. Королевины птахи. Сюда составили клетки. Мордред не удостоил их и взглядом, его занимало одно только окно. Решетки на нем не было, но оно было узкое. Неужели слишком узкое? Он стремглав бросился к окну. В нише окна стояла клетка, которую он без раздумий схватил обеими руками, чтобы переставить на пол.

Что-то зашипело словно гадюка, брызнула слюна, взметнулась лапа. Уронив клетку, юноша отскочил на шаг — тыльная сторона его ладони была распорота. Прижав руку ко рту, он ощутил на губах соленый ток крови. В глубине клетки яростно горели два зеленых огня, и угрожающий горловой рык готов был перерасти в визгливый вой.

Дикий кот. Зверь сжался, изготовившись к прыжку у дальней стенки клетки, — устрашающий, устрашенный. Маленькие ушки были прижаты к самому черепу, так что почти терялись во вздыбившейся шерсти. В лунном свете виден был каждый обнаженный клык. Когтистая лапа все еще занесена для удара.

Мордред, разъяренный собственным испугом и болью, откликнулся так, как его учили. С едва слышным свистом возник из ножен кинжал. При виде клинка дикий кот — не важно, было это вызвано инстинктом или узнаваньем, — молниеносно метнулся вперед, с яростью бросился на клетку, просунул лапу сквозь прутья, разорвав когтями воздух. Раз за разом бросался зверь, не прекращая яростного нападенья. Грудь и лапа его были окровавлены, но не кровью юноши; кто-то заткнул меж прутьев клетки дохлую крысу; кот тушку не тронул, но кровь расплескалась и подсохла, и клетка воняла.

Юноша медленно опустил кинжал. Он достаточно знал о диких котах — да и какой оркнеец такого не знает? — и знал, как поймали этого зверя: после того, как забили самку и вырезали остальной выводок. И вот он здесь — всего лишь котенок, такой маленький, такой необузданный, такой храбрый, посажен в вонючую клетку на забаву королеве. И на какую забаву? Мордред знал, слугам ни за что его не приручить. Котенка станут дразнить и заставят драться, наверное, натравят на собак, которых он ослепит, а потом подерет когтями прежде, чем они загрызут его. Или он просто откажется от еды и умрет. Мертвую крысу он ведь не тронул.

Окно было слишком узким, чтобы в него пролезть. С мгновение Мордред стоял, отсасывая кровь из ранки, стараясь побороть разочарованье, что столь постыдно грозило перерасти в страх. Потом усилием воли он овладел собой. Представится и другой случай. До Камелота путь не близкий. Пусть только они окажутся за стенами замка, тогда посмотрим, сможет ли кто-нибудь удержать его в заточеньи. Пусть только попробуют причинить ему вред. Как дикий кот он — не какой-то там ручной зверек, который станет, посаженный в клетку, покорно ждать прихода смерти. Он способен драться.