Читаем без скачивания Провокатор - Вячеслав Шалыгин

Генерал, похоже, угадал намерения Грина, поскольку, едва Фил ворвался в кабинет, Алексеев поднял руку, призывая гостя к молчанию.

— Знаю, что скажешь! — пробасил Алексеев. — Сядь, отдышись. Бежал, что ли?

— Летел. — Грин утер лоб. — Что происходит, товарищ генерал, какой к черту день «Д»?!

— Кто рассказал? — генерал сдвинул брови. — Вот болтуны! Находки для шпионов. Ладно, раз уж ты в курсе, мне меньше пояснять. Объявлена полная боевая готовность. Ты, между прочим, к этому делу тоже руку приложил.

— Чертовщина какая-то! — возмутился Грин. — Я прикладывал руку, чтобы никакого дня «Д» не было! По крайней мере, в ближайшее время!

— Прекрати чертыхаться! — Алексеев несильно хлопнул ладонью по столу. — И звук убавь, я не глухой.

— Вы же согласились, что план никуда не годится, поскольку серпиенсы в курсе всех наших замыслов. — Грин чуть понизил голос, но почти сразу снова киксанул: — Это же самоубийство, начинать операцию по засвеченному плану!

— Меня ты, допустим, почти убедил, но это наше с тобой частное дело. Остальные верить в твою теорию не обязаны. Где обещанные доказательства?

— Здесь! — Грин вынул из кармана «флэшку». — И на записях камер слежения в «Глубинном». Вы знаете, что там произошло?

— А что там произошло? — удивился генерал.

— Вы не в курсе?! — Грин вытаращился на генерала. — Ночью. Вам не докладывали?

— Нет. В утренней сводке все как обычно, на территории базы и рабочих бункеров происшествий не зафиксировано. А что там было, пожар, что ли?

— Какой пожар?! Там стрельба была! Двоих охранников завалили! Чуть меня не продырявили! Едва ушел. Вы серьезно не в курсе?

— Нет. — Алексеев покачал головой. — Разберусь. Кто стрелял?

— Откуда я знаю? Какие-то типы из «Маски-шоу». Мне пришлось по запасной штольне выбираться. Вы у караула спросите. Или у особистов. Я потом полночи у них в обезьяннике просидел.

— Даже так? — Алексеев потянулся было к интеркому, но передумал. — Позже. Не до того сейчас, уж извини.

— Я понимаю, что не до того. — Грин кивнул. — Только вы все равно задумайтесь. Если это были люди шпиона, который выдал змеевикам наш план, значит, я на верном пути! Значит, крот боится, что мне поверят!

— Это значит, — Алексеев тоже повысил голос, — что шпион орудует не один, а с командой и что сидит он в штабе, раз в курсе всех дел, в том числе и наших с тобой. Больше ничего это не значит, понял?!

— До чего вы все упрямые, «крупнорогатые»! — раздосадованно воскликнул Грин. — Да разуйте вы глаза! Все ведь очевидно! Серпиенсы разводят нас, как кроликов! Чтобы день «Д» случился прямо сейчас, им гораздо выгоднее, чем нам. Вот почему они и подталкивают нас к началу операции! Кто принял решение начать операцию досрочно?

— Ты остыл бы, теоретик, — недовольно предложил генерал. — А то договоришься сейчас до цугундера. Ты соображаешь, что несешь? По-твоему получается, крот — это кто-то из главного командования?

— Получается! — в запале крикнул Грин.

— Может, я? — Алексеев спросил это без всякой иронии, скорее с угрозой.

— Может, и… — Грин осекся. — Нет, не вы. Вами он прикрывается.

— Все, закончили песни с плясками. — Алексеев встал. — Доказательств ты так и не предоставил, покушение к делу отнести не могу, еще непонятно, было ли вообще это покушение, а если было, то на кого, может, ты тут вовсе ни при чем, а выкладки твои теоретические штаб не убедили и не убедят, уж поверь. Есть еще вопросы?

— Где можно застрелиться?

— В сортире. Дневальным все равно каждый день его драить. Свободен, Грин. Если передумаешь стреляться, шагай в боевую часть, получи предписание и двигай на пост. Кажется, тебя в статистическую группу определили. Не помню точно. Будешь потери считать и советы давать, куда пополнение перебросить. Ты ведь любишь давать советы?

Грин не ответил. Он встал, весь пунцовый, и, громко топая, направился к выходу. Почему-то ему вспомнилась сцена с мальчишкой-посыльным.

«На каждого взрослого дядю найдется дядя еще взрослей. И необязательно с шоколадкой в кармане».

И все же сдаваться Грин не собирался. Пока у него не отобрали пропуск в штаб, шанс образумить «крупнорогатых» у Филиппа оставался.

Грин двинулся по коридору в сторону боевой части, как и приказал Алексеев, но на полпути свернул направо и, придав лицу деловито-озабоченное выражение, пошагал ко входу в тактический зал.

Охраны у входа, вопреки опасениям Грина, не оказалось, да и будь она на месте, это была бы просто формальность. Тормозить для проверки пропусков всех, кто входил в зал и выходил из него, представлялось нереальным. Видимо, чтобы не мешать перемещениям офицеров, замерли в открытом положении и автоматические двери.

Филипп вошел в зал, окинул взглядом толпящихся в нем офицеров и направился прямиком к группе самых упитанных из собравшихся здесь «крупнорогатых». Грин знал некоторых в лицо, кое с кем был шапочно знаком, но в дружеских отношениях ни с одним из присутствующих генералов не состоял. Даже в деловых, таких, как с Алексеевым, не состоял. Однако сейчас это было неважно. Главное, чтобы выслушали. А для этого следовало проявить волю и решимость.

Грин собрался и прикинул пару вариантов начала обличительной речи. Варианты никуда не годились, но в первых фразах обычно важна экспрессия, смысла все равно никто не уловит. А вот дальше надо будет постараться выложить аргументы так, чтобы их оценили даже упрямые генералы. Но пока решимость и натиск!

На последних шагах решимости вдруг поубавилось, и Грин притормозил. Поначалу он не понял, отчего так произошло, но вскоре догадался. Где-то глубоко в сознании всколыхнулся страх. Нет, не перед крупными чинами. Страх перед одним из них, провокатором, который едва не угробил Грина минувшей ночью. Казалось бы, здесь, в штабе, Филиппу бояться нечего, шпион не сможет сделать ему ничего плохого, да вот поди ж ты, страх все равно расползался и холодил душу.

А кто не трусит? Все чего-нибудь боятся. Просто смельчаки умеют страх преодолевать, а трусы сдаются и закрывают глаза, надеясь, что пронесет. Проносит редко, но поделиться печальным опытом трусишки не могут. Трусят.

Филипп выдохнул и решительно вклинился в толпу генералов. Более того, он на удивление легко протолкнулся в первые ряды, но начать свою пламенную речь не сумел. Сработал предохранитель хорошего воспитания. Один из генералов докладывал об оперативной обстановке, и перебивать его Филипп посчитал совсем уж запредельной наглостью. Пусть закончит или возьмет паузу, вот тогда-то…

Генерал решительно не хотел брать паузу, и с каждым его словом Грину становилось все более понятно, что метаться и толкать речи поздно. Лавина пошла и теперь могла только набирать ход. Остановить, а тем более вернуть ее на место было нереально.

— …В связи с чем и был отдан приказ о назначении часа «Ч» на одиннадцать ноль-ноль московского времени. — Генерал ткнул телескопической указкой в бумажную карту Москвы и ближайших пригородов. — По состоянию на девять часов тридцать минут все отряды, группы и бригады находятся в полной боевой готовности и на постоянной секретной связи с главным штабом. На каждую тактическую единицу приходится по одному «Пилигриму-Ф» и по пять стрелковых образцов «Пилигрим-А5». Резервные изделия доставлены сюда, в командный бункер, и по обстановке будут переброшены силами бойцов дневного дозора в зоны прорыва. Также в резерве находятся все ночные охотники, десантно-штурмовая бригада Шпагина и сводный отряд прибалтийских стрелков.

— Маловат резерв, — проронил кто-то из генералов. — Да еще нацисты эти… ненадежные. Туго станет, разбегутся, как пить дать.

— Одной ложной целью станет больше, — спокойно парировал генерал-докладчик. — На каждую группу охотников, стрелков и отделение десанта зарезервировано по четыре легких образца.

— И когда успели столько наштамповать? — вырвалось у Грина.

— Вы кто? — наконец обнаружил присутствие штатского генерал-докладчик.

— Я Грин. Изобретатель «Пилигримов».

— Вы хотите доложить что-то по изделиям?

В принципе, это и была долгожданная пауза, даже больше — Грину дали слово, но его вдруг понесло совсем не туда, куда он хотел:

— Докладываю! Изделия сырые и не годятся даже для нейтрализации утюгов! Взять с их помощью купола невозможно! И стрелковые образцы бьют только на десять метров и с никакой мощью. Энергобота, допустим, подстрелить из них можно, оружие обесточить тоже, а вот надолго нейтрализовать полевую защиту серпиенса — вряд ли.

— Что-то я не понимаю. — Генерал поморщился. — Вы признаться в саботаже решили?

— При чем тут саботаж?! — возмутился Грин. — Я не признаюсь, а предупреждаю! Не знаю, кто наплел вам, что «Пилигримы» боеспособны, но уж точно не я!