Читаем без скачивания Металлическое чудовище - Абрахам Меррит

– Очень поверхностно.

– Лилль доказал, что под воздействием электричества и других факторов металлы проявляют почти те же свойства, что нервы и мышцы человека. Они устают, отдыхают, а после отдыха становятся заметно сильнее; и у них бывает несварение, и они проявляют явные свойства памяти. Он также обнаружил, что они могут заболеть и умереть.

– Лилль заключает, что существует металлическое сознание. Ле Бон первым доказал, что металл чувствительнее человека, что его неподвижность только видимая (Ле Бон. Эволюция материи, глава одиннадцатая. – Прим. автора).

– Возьмите брусок магнитного железа, кажущийся таким серым и безжизненным, и подвергните его воздействию магнитного поля. Что произойдет? Железо состоит из молекул, которые в обычном состоянии повернуты во всех направлениях, совершенно беспорядочно. Но когда через него проходит ток, в этой внешне неподвижной массе происходят большие изменения. Все крошечные частицы поворачиваются своим северным концом в направлении движения тока.

– И тогда сам брусок становится магнитом, окруженным и наполненным магнитной энергией. Внешне он остался неподвижным; в действительности произошло большое передвижение.

– Но это бессознательное движение, – возразил я.

– Откуда вы знаете? – спросил он. – Если прав Жак Леб [5], это сознательное движение молекул, не менее сознательное, чем наши движения. Между ними нет никакой разницы.

– Все наши движение – не что иное, как невольная и неизбежная реакция на определенные стимулы. Если Леб прав, тогда я лютик на поле. Ведь Леб всего лишь восстановил провидение, одну из древнейших идей человечества, и сформулировал ее в терминах тропизма. Омар Хайам, химически возрожденный в Рокфеллеровском институте. Тем не менее те, кто признает его теории, утверждают, что нет разницы между их собственными импульсами и перемещением молекул в магнитном поле.

– И все же, Гудвин, железо соответствует трем критериям Геккеля: оно воспринимает стимулы, отвечает на них определенными действиями и сохраняет память об этом; когда ток перестает идти, у железа меняется степень деформации при растяжении, проводимость и другие свойства; они были изменены током; но с течением времени воспоминание об этом воздействии сглаживается. Точно так же ведет себя человеческий организм.

16. МЫСЛЯЩИЙ МЕТАЛЛ!

– Допустим, – согласился я. – Мы подходим к их способу передвижения. В простейшей формулировке всякое движение есть перемещение в пространстве под воздействием силы тяготения. Ходьба человека – это постоянное преодоление силы тяготения, которая стремится притянуть его к поверхности земли и прижать к ней. Гравитация распространяется в эфире – это колебания, родственные магнитному полю, которое, если использовать ваше сравнение, поворачивает молекулы железа. Ходьба – это постоянные разрывы поля тяготения.

– Снимите на пленку идущего человека, пропустите ускоренно, и вам покажется, что человек летит. Не будет видно постоянных падений и подъемов, из которых и состоит ходьба.

– Я полагаю, что передвижение этих существ состоит в постоянном преодолении поля тяготения, точно так же, как наша ходьба, только в таком ритме, что нам это продвижение кажется непрерывным.

– Несомненно, если бы мы могли замедлить поступление частичек света в глаз, мы бы увидели вместо непрерывного полета серию прыжков – точно так же как замедление пленки показывает нам ходьбу как серию спотыканий.

– Хорошо, до сих пор в этом феномене нет ничего такого, что человеческий мозг счел бы невозможным; поэтому интеллектуально мы продолжаем оставаться хозяевами этого феномена; нам нужно опасаться только недоступного человеческой мысли.

– Металлические и кристаллические, – сказал Дрейк. – А почему бы и нет? А мы сами кто такие? Кожаные мешки, полные некими жидкостями и опирающиеся на подвижное устройство, состоящее в основном из извести. Мы, с нашей кожей, ногтями и волосами, происходим в конечном счете из того первобытного желе, которое существовало бессчетные миллионы лет назад и которое Грегори [6] назвал протобионом. И оттуда же змеи с их чешуей и птицы с их перьями; рог носорогов и волшебные крылышки бабочки; панцирь краба, тонкая паутинка и сверкающее чудо перламутра.

– Разве между всеми ними меньшая пропасть, чем между нами и металлом? Я думаю, нет.

– Не материально, – согласился я. – Но остается вопрос о сознании.

– Этого я не могу понять, – сказал Дрейк. – Вентнор говорил… как он это назвал? – о групповом сознании, действующем в нашей сфере и в сферах выше и ниже нашей, с известными и неизвестными нам чувствами. Я вижу это… смутно, Гудвин… но не могу понять.

– Мы согласились называть эти существа металлическими, Дик, – ответил я. Но это совсем не значит, что они состоят из известных нам металлов. Но, будучи металлическими, они должны иметь кристаллическую структуру.

– Как указал Грегори, кристаллы и то, что мы называем органической материей, с самого начала эволюции имели равные шансы. Мы не можем представить жизнь, не наделив ее определенным сознанием. Голод – это проявление сознания, и нет других стимулов для еды, кроме голода.

– Кристаллы едят. Извлечение энергии из пищи сознательно, потому что целенаправленно, а цели без сознания не бывает; извлечение энергии для деятельности тоже целенаправленно и потому сознательно. Кристаллы делают и то, и другое. И могут передать эту способность своим детям, точно так же, как мы. Нет причин, почему бы им в благоприятных условиях не вырастать до гигантских размеров, однако они этого не делают. Они достигают определенного размера и за него не переходят.

– Напротив, они делятся, дают жизнь другим, меньшим кристаллам, которые начинают расти, пока не достигают размеров предшествующего поколения. И эти младшие поколения, как у людей и животных, повторяют старшие!

– Итак, мы приходим к заключению о возможности появления кристаллических существ, которые благодаря законам эволюции могут достигнуть такой ступени, какой достигли существа, удерживающие нас. И разве не меньше разницы между нами и ими, чем между нами и ползающими земноводными, нашими далекими предками? Или между нами и амебой – живым плавающим животом, из которого мы все вышли? Или между амебой и инертным желе протобиона?

– А что касается группового сознания, о котором говорил Вентнор, то я думаю, он имеет в виду общественное сознание, как у пчел или муравьев, то, что Метерлинк назвал «духом улья». Он проявляется в распределении ролей насекомых, как геометрические построения ясно проявляют разум наших кристаллических существ.