Читаем без скачивания Рассказы - Роберт Альберт Блох
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всю дорогу домой я ломаю голову, пытаясь понять, что со всем этим делать. Но когда я, наконец, проскальзываю в открытое окно и приземляюсь, возникает новая проблема. Она проистекает из кресла в моей комнате, где и сидит. И имя проблемы — волшебник черного искусства, тауматург. Он смотрит на меня, когда я спускаюсь. Я слабо улыбаюсь ему и снова закрепляю ковер под столбиками кровати, стараясь делать вид, что ничего не происходит. Но это бесполезно. Он видит, каков счет.
— Итак, — приветствует он меня. — Ты знаешь секрет.
Я киваю. Он пожимает плечами, поднимает бороду и крутит ее кончик.
— Слишком плохо. Годами я тщетно ищу ковер-самолет. Я часто бывал на базарах Испахана, Тегерана, Дамаска, Алеппо. Я прочесывал базары отсюда до Хайдарабада. Мои агенты шли по следу сказочного ковра-самолета.
И в конце концов глупая женщина, эта миссис Бобо Щупс, случайно натыкается на него. Она покупает его как часть партии ковров, даже не представляя, что она приобретает легендарный ковер из Восточных сказок. Она умирает. И глупый аукционист разыгрывает его для безмозглого мужлана.
— Ты ошибаешься, приятель, — поправляю я. — Я сам купил этот ковер.
Он улыбается.
— Ладно, оставим это. Главное, что теперь ты знаешь истинную ценность этого ковра. И я снова готов предложить хорошую цену. Скажем, десять тысяч долларов?
Так вот, нет ничего лучше, чем услышать, как кто-то говорит: «десять тысяч долларов». Это очень милая фраза и она ласкает мне слух. Но я все еще играю на интуиции, поэтому тяну время.
— Почему этот ковер стоит для тебя десять тысяч? — спрашиваю я. — Если ты один из этих волшебников, как утверждаешь, зачем тебе летающий ковер? Как я слышал, вы можете делать почти все, что хотите.
Черный маг снова садится и вздыхает. Ветер треплет его белую бороду. Потом он снова вздыхает, и слезы наворачиваются на глаза. Он поднимает кончик бороды и вытирает их ею. Потом сморкается.
— Быть волшебником не так-то просто, — стонет он. — Это ужасная жизнь. Если бы ты знал, как мне тяжело, ты бы пожалел меня и дал мне ковер.
— Не вешай мне эту лапшу на уши, — отвечаю я. — Волшебники могут все.
— Ты ошибаешься, — говорит черный маг. — Может быть, я смогу объяснить тебе, если открою свой секрет.
— Твой секрет?
— Да, — шепчет маг. — Видишь ли, я сын ведьмы.
— Да что ты говоришь!
— Это правда, — вздыхает он. — И мне интересно, если ты знаешь, что это значит? Родиться в ужасном маленьком домике в лесу. Без удобств городского дома, без печи, без водопровода. Никогда не иметь отца. Никогда не иметь других детей, чтобы играть. Просто сидеть в этом ужасном доме весь день, с ужасным запахом серы внутри. Твоя мать всегда варит что-нибудь на огне — большие котлы с травами и ужасную кашу, которая воняет. Она варит столько зелья, что у нее нет времени готовить для тебя.
— У меня никогда не было такого опыта, — признаюсь я. — Хотя, насколько я помню, мама иногда наливала в ванну джин.
— Это другое дело, — вздыхает маг. — У тебя нет игрушек, если ты сын ведьмы. Просто куколки — не нормальные куклы, а куколки. Маленькие восковые фигурки, куда ведьмы втыкают булавки. Она дает их тебе поиграть, и все. И эта ужасная черная кошка — ее фамильяр! Если погладишь ее, она царапается.
А потом ты так часто остаешься один. Она всегда ходит на черные шабаши и все такое, и ее метла никогда не стоит в углу. В канун мая и Хэллоуина, и все время в течение года вы остаетесь одни в этом отвратительном доме. Помню, как-то раз я пил любовное зелье в детстве, когда остался дома один. Оно только расстроило мой желудок.
Маг снова вздыхает.
— Это моя жизнь, — продолжает он. — Никакой школы. Я каждый день изучал книги по магии и колдовству. Творил заклинания и изучал гороскопы, изучал ужасные предметы, такие как антропомантия и литиомантия, и гадание. Я работал годами в полном одиночестве. Это собачья жизнь. А когда она умерла, я остался один. Не успеваю я опомниться, как уже впутываюсь во вторую закладную и кучу всяких юридических штучек. Я не наследую ничего, только кучу долгов перед демонами. И я уже старик для своего времени.
Посмотри на меня, посмотри на мои морщины и бороду! Выгляжу ли я как молодой и счастливый человек? Я выгляжу так, будто мне нравится практиковать магические силы?
Он начинает плакать, и мои глаза немного затуманиваются. Звучит ужасно. Представьте себе этого бедного чародея — возможно, он даже никогда не увидит шоу, не сыграет на музыкальном автомате или не сделает ничего с культурой!
— Тогда, что еще хуже, я узнаю, что не могу даже посетить черный шабаш. Из-за того, что мама упала и сломала свою метлу, когда умерла. Знаешь, что это значит для волшебника? Это означает позор! Это как не посещать собрания профсоюзов или платить взносы ложи. Если я не появляюсь хотя бы раз в год на черных шабашах, я весь очищаюсь.
Потом он рассказывает мне о «черных шабашах» — мальчишниках для ведьм и волшебников. Что-то вроде пикника, только немного более дикого. Они собираются где-нибудь на вершине холма или горы в Европе, танцуют и разговаривают о делах. Затем появляется большой босс с вилами вокруг и дает им свои заказы на предстоящий год. И это то, что так расстраивает черное искусство.
Без метлы он не сможет добраться до шабаша. И один из них скоро появится, на Хэллоуин.
— А как насчет самолета? — спрашиваю я.
— Не говори глупостей! В прошлом я путешествовал на самолете или лодке. Но с этой войной — как я могу добраться до Европы? Или горы Гарца? Приоритеты фиксируют это так, что я не могу даже купить частный самолет для себя, не говоря уже о бронировании в качестве пассажира. Вот почему мне нужен твой ковер-самолет. Вот почему я ищу его. Это единственное средство передвижения, оставшееся мне, и если я не доберусь до шабаша, со мной все будет кончено. Потому что у большого босса есть отвратительная привычка избавляться от нас, колдунов, когда ему не подчиняются.
Ну, эта песня и танец, которые он мне исполнил, меня смягчили. Думаю,
