Читаем без скачивания Рассказы - Роберт Альберт Блох
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Над магазином висит большой баннер во весь фронт:
ПРОДАЕТСЯ БИЗНЕС
БУДЕТ СВОБОДНО ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ДНЕЙ
ИСТЕКАЕТ ПРИНУДИТЕЛЬНАЯ ПРОДАЖА-АРЕНДА
Трудно прочитать слова на этих вывесках. Они сильно выцвели, потому что прошло должно быть около двадцати лет. Но у Оскара сегодня новые.
СНИЖЕНИЕ ЦЕН
говорит первая вывеска.
ПОЛНЫЙ ЦЕНОРЕЗ
говорит вторая.
ЦЕНЫ ИСТЕКАЮТ КРОВЬЮ
заявляет третья.
Есть еще одна прямо под ними, которая гласит:
ОГНЕННАЯ ПРОДАЖА
Но я не обращаю на это внимания. Безработный Оскар из тех, кто начинает распродажу каждый раз, когда закуривает сигару. Что случается довольно часто, потому что Оскар находит много сигар перед бордюром. Вывеска, которая меня интересует, висит над дверью.
АУКЦИОН СЕГОДНЯ!
Конечно. Я заглядываю внутрь и вижу множество образцов вокруг большого прилавка; Оскар стоит за ним, похожий на судью с молотком в руке. Так что я думаю, что у меня есть время, и я смогу убить его, взглянув на этот аукцион. Я вхожу внутрь и слушаю, как Оскар начинает разглагольствовать.
— Джентльмены, — тявкает он, как будто в толпе кто-то есть. — Как вы знаете, сегодня мы продаем поместье покойной миссис Бобо Щупс. Мы имеем честь распоряжаться домашним имуществом этой миллионерши — ее драгоценной коллекцией старых мастеров, ее антиквариатом и сокровищами искусства, ее бесценными восточными диковинками.
Затем он начинает продажу. Ну, чтобы сделать длинную историю утомительной, он не так горяч. Вещи, которые он продает на аукционе, очень высокого класса, но клиенты — нет. Они предлагали всего полдоллара или доллар за все прекрасные картины и керамику. Это позор — я не заядлый коллекционер искусства, но из того, как он это описывает, я вижу, что это все настоящий Маккой, если восточная мебель когда-либо была сделана любым Маккоем.
Бедный Оскар разогревается и потеет. Он хватает пару горшков и машет руками.
— У меня здесь два великолепных образца династии Сун, — говорит он. — Две изысканных китайских плевательницы.
Они идут всего за шесть баксов.
— А вот редкая чашка династии Минг, — говорит он и бросает ее старому козлу за десять центов.
Так оно и есть. Он продает футляр египетской мумии музыканту, который хочет, чтобы в нем хранилась его басовая виолончель. Он избавляется от индуистских идолов и сиамской резьбы за доллар или два. Это разбивает ему сердце. Кроме того, некоторые умные деятели в толпе продолжают делать веселые замечания, и это очень смущает бедного Оскара. Он вытаскивает большую стойку и говорит:
— Теперь мы приступим к уничтожению этой замечательной коллекции персидских и восточных ковров.
Кто-то сзади кричит ему:
— Избавься от этого хлама и начинай распродавать гарем!
Это чересчур для Оскара. Он объявляет, что в продаже наступит пятиминутная пауза, и отодвигает прилавки. Я знаю, что он собирается выпить, поэтому быстро бегу за ним и ловлю его на месте преступления.
— Да это же Левша Фип, — говорит он, узнав мои губы на бутылке. — Ты зрелище для воспаленных глаз. И у меня сегодня глаза болят от вида этой вшивой толпы.
— Жаль, — сочувствую я.
— Ну, это моя вина, — пожимает он плечами. — Эта коллекция миссис Бобо Щупс известна во всем мире. Дюжина крупных экспертов и востоковедов телеграфируют и звонят, что появятся сегодня. Я ожидаю, что они заплатят тысячи за некоторые из этих редких и любопытных предметов. Поэтому я регулярно рассылаю гравированные объявления, очень высокого класса.
Только я совершаю ошибку. Я напечатал в объявлении, что продажа начинается в три часа дня. И когда я подаю уведомление на законных основаниях, я устанавливаю время для двух. По закону я должен начать аукцион в два, и вот я здесь, на час раньше. Никто из больших шишек еще не прибыл, и эта штука почти ничего не делает.
Одной рукой я похлопываю его по спине, а другой тянусь за бутылкой. Оскар смотрит на меня.
— Фип, я должен поднять цену. Может быть, подкинешь мне шиллинг?
— Ты имеешь в виду, сделать ставку против некоторых из этих клиентов и заставить их делать ставки выше?
— Я ценю, если ты это сделаешь, — говорит мне Оскар. — Выпей еще и за работу.
Итак, мы возвращаемся в аукционный зал, и это то, что я делаю. Когда Оскар поднимает ковер, и кто-то предлагает два доллара, я предлагаю три. И так далее.
Арабские одеяла в ряд. Затем Оскар добирается до конца кучи. Он вытаскивает пыльный старый рулон, перевязанный нитями на концах. И он произносит небольшую речь. Он говорит:
— Друзья, у меня здесь очень необычный предмет, только что привезенный из-за границы.
— Какая-то баба? — орет в ответ Хеклер. Но Оскар бросает на него злобный взгляд, и он замолкает.
— Это один из ковров, которые миссис Бобо Щупс покупала во время своей последней поездки на восток. Он прибыл только после ее смерти, поэтому я не могу рассказать вам его историю. Он не был развернут, но будет продан невидимым в своем первоначальном состоянии. Я могу заверить вас, что это очень хороший товар, из-за сложного способа, которым он был завернут и упакован. Но я готов отпустить его за самую высокую цену, чтобы ускорить продажу.
Оскар поднимает рулон ковра, связанный на концах нитями, и размахивает им.
— Ваши предложения?
— Два бакса, — кричит парень справа от меня. Оскар свирепо смотрит на него.
— Два бакса? Я оскорблен. Кто знает, что в этом драгоценном свертке? Помните — Клеопатра сама пришла, завернувшись в ковер, когда навещала Антония. Возможно, она прячется внутри.
— В таком случае пятьдесят центов, — говорит он. — Хотя я предпочитаю Джину Тирни.
— Пятьдесят центов! — фыркает Оскар. — Почему? Этот ковер, возможно, стоит тысячи. Миссис Бобо Щупс платит кучу денег за свои ковры.
— Меня не волнует, что она грязная красотка. Мне все равно, как она выглядит. Я ставлю пятьдесят центов! — словно щелкает затвором.
Итак, я вижу, что должен сделать здесь ставку в несколько шиллингов. Я ставлю доллар. Хеклер предлагает два. Я возвращаюсь с тремя. Он предлагает пять. Он у меня, так что я ставлю семь. Он предлагает восемь. Я пожимаю плечами и ставлю десять.
— Десять долларов! — кричит Оскар. — Я слышу больше?
Я жду Хеклера. Сейчас он будет поднимать ставку. Но… он этого не делает! Оскар вдруг стучит
